Давыд Гай - Небесное притяжение

• Название: Небесное притяжение
• Автор: Давыд Гай
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Книга рассказывает о жизни и творчестве генерального авиаконструктора, Героя Социалистического Труда Владимира Михайловича Мясищева. Созданные Мясищевым машины отличались смелостью замысла, оригинальностью, высокой надежностью, им не было равных в мире.

Книга рассчитана на широкого читателя.

---

Особое внимание привлекли «бесхвостки». Ленинградские студенты Игорь Костенко и Борис Раушенбах сделали планеры ЛАК-1 и ЛАК-2. Аппарат Сенькова ЦАГИ-1 с трапециевидным крылом был несколько меньше по размерам и весу, чем беляевский ЦАГИ-2. Но различие на этом не кончалось. Планер Беляева вообще стоял особняком ко всему показываемому на горе Узун-Сырт. Представьте себе аппарат, крылья которого отклонены не назад, а… вперед. Более того, крыло с обратной стреловидностью на конце уже примерно в 5 раз, чем у корня. Небывалое сужение…

Множество расчетов, продувки моделей в аэродинамических трубах — кропотливая и неизбежная работа предшествовала строительству «бесхвосток». Настала пора увидеть их в действии. Мясищев подгадал с отпуском к сентябрю и вместе с женой выехал в Коктебель.

Надо ли говорить, как обрадовалась Елена Александровна свиданию с милым сердцу Крымом. А Владимир Михайлович… Он не сразу проникся своеобразием пепельно-желтых холмов, горьковатого полынного степного ветра, безлюдной полосы моря, величием дикого Карадага. «Чувство Коктебеля» пришло чуть позже, когда в безветренные дни, в то время как планеры стояли на приколе, он исходил десятки километров по сухим каменистым тропам, хранящим вековой покой.

Познанию Коктебеля в немалой степени способствовало и сближение с родственником жены Константином Константиновичем Арцеуловым, внуком художника Айвазовского. Известнейший летчик, еще в 1916 году выполнивший на самолете преднамеренный штопор, воплощение интеллигентности и изящества, Арцеулов показывал места, которые Владимир Михайлович сам бы ни за что не нашел. На горе Узун-Сырт, в память погибшего планериста переименованной в гору Клементьева, стройный поджарый красавец Арцеулов рассказывал, как ему пришла в голову мысль попробовать начать здесь полеты на планерах. Гора с восходящими воздушными потоками была, кажется, самой природой создана для смелого парения. Подставив ветру бронзовое лицо, первооткрыватель Узун-Сырта читал гордые стихи рыжебородого скитальца и отшельника, восславившего эти места пером и кистью, — Максимилиана Волошина. Каждое слово воспаряло: «И сих холмов однообразный строй и напряженный пафос Карадага, сосредоточенность и теснота зубчатых скал, а рядом широта степных равнин и мреющие дали стиху разбег, а мысли меру дали…»

Мясищев вместе с другими членами технического комитета слета жил у моря. Каждое утро машина везла их в гору. Колыхались под степным ветром палатки ангаров, планеры, чуть покачивая крыльями, стояли на взлетной площадке прикрепленные к штопорам, плотно ввинченным в землю.

Официальное открытие слета состоялось в воскресенье 6 сентября. Летных дней, то есть не полностью безветренных, за месяц выдалось всего четырнадцать. В полный штиль летчики, инженеры, техники купались, загорали, подлатывали конструкции. Летной частью ведал Дмитрий Кошиц, остроумный, находчивый человек, отличный планерист, будущий непревзойденный комментатор авиационных праздников в Тушине. Под его присмотром проходили буксировочные полеты — их было особенно много. Цаговские «бесхвостки» показали хорошие свойства парения и даже выполнили отдельные фигуры высшего пилотажа.

Сенькова, Беляева и Мясищева постоянно видели вместе. Владимир Михайлович не чувствовал к себе предвзятого отношения со стороны Сенькова, хотя причину для этого при желании тот мог бы найти. Ведь именно Сеньков руководил бригадой, доставшейся теперь Мясищеву. «От планера — к самолету!» — такому лозунгу следовал в практической деятельности Анатолий Александрович. Бесхвостая схема легла в основу задуманного им необычного самолета типа летающего крыла. Руководство КОСОС усомнилось в целесообразности строительства такой машины. Вспыльчивый, категоричный Сеньков, что называется, хлопнул дверью, ушел в другую организацию. Его детище — планер ЦАГИ-1 стал испытывать Мясищев.

Ситуация таила в себе конфликтность, но положение вещей гасило вполне понятные обиды — Владимир Михайлович продолжал работу над «бесхвостками» серьезно, с исключительным чувством ответственности. Таков уж был его характер — он не умел заниматься делом спустя рукава, даже если к тому не совсем лежала душа. В последующем эта черта помогала Мясищеву перебарывать невзгоды, помогала идти желанной дорогой — дорогой создания новых самолетов.

К «бесхвосткам» душа лежала, и Мясищев отдавал им много сил. В третьем номере журнала «Самолет» за 1935 год В.Н. Беляев писал: «Бесхвостки» ЦАГИ-1 и ЦАГИ-2 были начаты проектированием в бригаде, руководимой инженером А.А. Сеньковым. Он широко известен как энтузиаст новых идей. Безусловно, появление двух «бесхвосток» ЦАГИ связано с его именем. К сожалению, инженер Сеньков, уйдя на другую работу, не довел начатого дела до конца. Возможно, что при его участии испытания прошли бы скорее. Однако в испытаниях, проводимых инженерами Мясищевым и Сильмалом, нельзя указать каких-либо ошибок, учитывая практические обстоятельства. Испытания продолжаются, и планеры можно видеть летающими над Москвой…»

Значительная цитата.

Но вернемся к коктебельским соревнованиям. В один из летных дней Мясищев попросил Кошица взять его с собой в полет на двухместном планере. Тот согласился. Впечатления от пребывания в небе оказались невыразимо прекрасными. Планер при взлете легко развернулся и заскользил вдоль выжженного коричневатого Узун-Сырта. Над изгибом горы, так называемым карманом, аппарат потащило восходящим потоком вверх с такой скоростью, что дух захватило.

Вот и открытое пространство. Впереди в знойном мареве плывут серебрящийся боками планер Грибовского, краснокрылый «Рот-фронт» Антонова. А вот и беляевская «бесхвостка». Слева внизу вьется пыльная дорога в Коктебель, а под планером — Баракольская долина с игрушечными, как на архитектурном макете, домиками.

Облака создают причудливую игру светотени. Следить за ней с высоты — ни с чем не сравнимое удовольствие. Планер проплывает над огромным каменным лбом Карадага, изрезанным зелеными и бурыми морщинами. Хорошо видна Светлая гора — потухший вулкан, где днем и ночью с помощью динамита рабочие добывают строительный камень. Как на ладони серый лысый пик Сюрюк-Кая. Набрав высоту, планер уходит к морю…

Владимир Михайлович долго вспоминал этот полет.

Накануне закрытия слета к Мясищеву подошли Сеньков и Беляев.

— Готовится необычный воздушный поезд. Хотите увидеть старт? Тогда задержитесь на день-другой.

Мясищев с удовольствием принял приглашение и был вознагражден — зрелище оказалось необычным.

Самолет П-5 уцепил буксиром три «бесхвостки»: ЦАГИ-1, ЦАГИ-2 и ХАИ-2 харьковских конструкторов и поднял в воздух. Провожавшие поезд отчетливо видели с горы, как трудно было летчикам удерживать интервал между аппаратами. И тем не менее воздушный поезд благополучно прибыл в Харьков, оставил там один планер и вылетел в Москву. Спустя примерно год в журнале «Вестник Воздушного Флота» Мясищев прочитал незамысловатые стихи, навеянные, как показалось ему, тем коктебельским стартом: «Уж скоро полетят по небу воздушных поездов ряды, вагоны почты, ширпотреба, вагоны золотого хлеба, вагоны золотой руды…»

Небольшое послесловие к периоду работы Мясищева над «бесхвостками» со стреловидными крыльями.

Просматривая советские авиационные журналы середины тридцатых годов, я поразился обилию материалов, зачастую полемических, связанных с постройкой подобных летательных аппаратов, с их аэродинамикой, устойчивостью. Со статьями выступали не только наши специалисты, но и зарубежные, в частности немецкий конструктор Липпиш. Шли годы, началась вторая мировая война, о суливших интересные перспективы самолетных схемах забыли.

Но все в авиации, как и в любой другой области техники, совершается, вернее, реализуется в свой черед. Появились реактивные двигатели, в Германии создали экспериментальный перехватчик Ме-163 — «бесхвостку» со стреловидной передней кромкой крыла. Первый опыт практически ничего существенного не дал, однако напомнил об аналогичных поисках примерно десятилетней давности. Ведь еще в 1933 году двадцатисемилетний советский инженер предлагал установить ракетный двигатель на «бесхвостку» БИЧ-11 Черановского. Инженера звали Сергей Королев.

После войны «бесхвостки» со стреловидными крыльями заинтересовали англичан.

Кстати, о стреловидности. В СССР появились боевые истребители со стреловидными крыльями Ла-15 и МиГ-15. Как пишет Михаил Арлазоров в книге, посвященной выдающемуся авиаконструктору Артему Микояну, «конструкторские и технологические решения… превратили стреловидное крыло в конструкцию-труженицу». Добавлю от себя: на много лет вперед. А ради справедливости подчеркну: поиски в этой области начинались намного раньше. И бригада № 6 КОСОС ЦАГИ в известной степени причастна к ним.