Гавриил Давыдов - Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

• Название: Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним
• Автор: Гавриил Давыдов
• Издательство: Морская типография
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1810

Давыдов Гавриил Иванович (1784-4.10.1809) — исследователь Русской Америки, Курильских островов и южного побережья острова Сахалин, лейтенант флота. В 1805 вместе с Н.П. Резановым на судне «Св. Мария Магдалина» перешел из Петропавловска в Новоархангельск. Командовал тендером «Авось» в Охотском море. В 1807 на том же судне совершил плавание к Курильским островам, южному побережью Сахалина и острову Хоккайдо. Вместе с командиром судна «Юнона» лейтенантом Н.А. Хвостовым, следуя инструкции Н.П. Рязанова, уничтожил две временные японские фактории на Курильских островах, обследовал и описал острова Итуруп и Кунашир. По возвращении в Охотск был арестован, бежал из-под стражи в Якутск, доставлен в Санкт-Петербург и освобожден. Во время русско-шведской войны (1808-09) был представлен к ордену Святого Владимира 4-й степени, но награду Александр I отклонил «в наказание за своевольства против японцев». Утонул в реке Нева вместе с Н.А. Хвостовым в результате несчастного случая. Именем Давыдова названа бухта и мыс на острове Сахалин, остров на Алеутской гряде и озеро в архипелаге Александра. Давыдов успел обработать только записки о первом своем путешествии в Америку. Эти записки были изданы Шишковым в 1810 году под следующим заглавием: «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. ч.1 1810 г.» Вторая часть, изданная в 1812 г., содержит статьи, заключающие в себе описание Кадьяка и его жителей. В записках Давыдова собрано много этнографического и словарного материалов.

---

Около судна морские свинки (Marsouins) в великом числе плавали и выныривая производили небольшой шум. Ветер во все почти время дул от О и SO.

Поутру чайки летали во множестве и морские свинки плавали около судна. Ветер дул NW, мы лежали к О-ту,

В 3 часа пополудни увидели остров, находящийся к северо-западу от Уналашки, и названный Столбом, по причине вида оного. Сей остров вышел вдруг из моря, конечно от сильного потрясения дна морского. Другой такой же остров появился вдруг к северу от Унимака, и сей по словам Алеут и промышленных, беспрестанно растет. Сначала помянутый остров так был горяч, что люди подъезжавшие к оному не могли выходить на берег, который однако год от году становится холоднее. Взглянув на Алеутские острова, из коих каждый составляет громаду гор по большей части остроконечных, очевидным образом подтверждается вероятность, что сия сторона света была подвержена величайшим потрясениям и переменам, и что Алеутские острова суть продолжение гор северо-западной Америки, идущих через полуостров Аляксу, и оставшихся после поглощения всех земель, лежавших между ими и Беринговым проливом. Следующие причины побуждают меня так думать: 1-e, от Уналашки до Берингова пролива везде достают глубину моря и нигде, кажется нет более 65 или 70 сажень, 2-е, на Котовых островах при открытии оных не было никаких растений, ниже травы, которая после стала вырастать помалу: знак, что сия земля есть новая, конечно появившаяся со дна моря. 3-е, берег Америки, особливо между Бристольским заливом и мысом Аляскою находящийся, весь мелководен; почему можно заключать, что некогда тут земля была, 4-е, множество погасших огнедышащих гор, и появление даже и ныне островов, выходящих со дна моря, ясно показывает, что и теперь еще страна сия подвержена сильному действию подземного огня, a прежде Может быть и несравненно более. 5-е, сходство языков и обычаев между Алеут и Гренландцев удостоверяет, что народы сии происходят от одного племени. и может быть имели некогда между собою сообщение. 6-е, находимая медь кусками на медном острове, ясно показывает действие подземного огня в тех местах. Сверх сих может быть если еще и другие не известные мне причины.

На рассвете увидели мы остров Уналашку, состоящий из множества остроконечных гор, из которых иные покрыты были снегом. Мы прошли проливом отделяющим Уналашку от островка Уналги.

Алеутские и Курильские острова поставляют препону приливу и отливу, направление которых идет через проливы, разделяющие сии острова столь великое количество воды, стремясь сквозь узкие проливы причиняет в оных весьма быстрые течения, как во время прилива, так и во время отлива. При перемене течения, вода спирается с шумом в проливе, производит плещущие волны и стремления самые неправильные, иногда кругообразные. Сие продолжается до того времени, как новое течение осилит прежнее тогда оное делается чрезвычайно быстро, но помалу уменьшается; a волнение, или всплески, начинают также утихать. Таковые быстрины называются здесь Сулоем жители знают всегда время оного и не смеют тогда переезжать через проливы, которые от великих всплесков чрезвычайно иногда высокого и неправильного волнения кажутся кипящими. Во время крепкого ветра сулои бывают опасны даже для парусных судов, которые ворочает вокруг, качает весьма тяжело и неправильно, заливает через палубу волнением, ломает иногда и стеньги и даже мачты. Сильный сулой представляет отменное зрелище. Оный показался нам довольно великим в проливе между Уналги и Уналашки; но по словам Алеутов был весьма обыкновенный.

Поутру увидели Унимак с другими островами и вдали полуостров Аляску. Около полудня закричали, что видят судно, для приближения к которому приведи мы в бейдевинд левым галсом, при ветре дувшем от N Но прийдя на траверз увидели, вместо мнимого судна каменный столб, подобный находящемуся по северную сторону Умнака. Сей, сколько мне известно не был еще никем виден.

К утру ветер скрепчал, a после полудня должно было взять и другой риф у марселей. Ночью оный превратился в совершенную бурю и мы остались под бизанью и зарифленным грот марселем на эзельгофте. Порывы ветра были ужасны, жестокое' волнение с великою силою ударяя в судно потрясало все его члены, и течь сделалась так велика, что вода в трюме прибывала, не взирая на беспрестанное выливание оной в обе помпы. Можно легко себе представить, какое действие производило сие над людьми, не приобыкшими к морским опасностям страх принуждал их, не щадя сил своих, весьма усердно работать. Течь была в камбузе и с правой стороны около грот-люка, вероятно от худого законопачения, или от пропущенных болтов и нагелей, для которых сделанные дырья закрыты были пиком; ибо и прежде отплытия из Охотска и по прибытии в Америку, много подобного открывали к приумножению опасности груз в трюме (которого по краткости пребывания в Охотске и по многочисленности работ, не успели мы переложить) тронулся и балласт вносу двинуло на подветренную сторону. Однако около полуночи вода в трюме начала уменьшаться.

На рассвете буря казалась быть во всей своей ярости; от великой качки не можно было на палубе стоять не держась за что-нибудь. Люди от мокроты и работы у помп измучились, но не было возможности сему пособить; поутру однако начали они сменяться на две вахты.

На рассвете ветер сделался по тише, но скоро отошел к О и опять скрепчал. Мы лежали на NtO под фоком, грот-марселем и бизанью в 12 часу солнце на минуту показалось, a потом опять сделался туман с мокротою.

К ночи ветер начал стихать, и наконец заштилело. Кроме течи, не оказалось после бури ни каких больших повреждений, только гальюн и байдары изломало.

Поутру починивали все, что изломалось во время бури, исправили одну байдару, сделав оную и 1 1/2 футами короче против прежнего; a вместо изломанной около гротового юнферса оковки, положили строп. После полудня ветер задул от SO, но скоро зашел к NO.

Ночью ветер дул довольно крепкий от NO, к утру стих, a около полуночи сделался штиль У разбивной гротовой ванты лопнул талреп, который тогда же и переменили.

С полуночи ветер задул от SW. При всех трудах и заботах случались иногда свободные часы, в которые читали мы путешествие Голландцев с Гемекерком и Баренцом по Ледовитому морю. Казалось, что бедствия, претерпеваемые сими мореплавателями, ободрили нас и приводили в некоторое забвение собственное наше неприятное и опасное положение.

С полуночи ветер от NW сделался довольно крепким, так что мы остались под зарифленными фоком и грот-марселем на эзельгофте; порывы ветра с градом и снегом были весьма жестокие; течь увеличилась, но не до такой степени, что бы сделаться опасною. По утру отдали риф у фока, поставили рифленный фор — марсель, грот и кливер. В 11 часу нашел жестокий шквал со снегом, a по прошествии оного ветер сделался WNW, потом NW. Мы лежали NOtN. День был довольно хорош, временно солнце показывалось, a иногда снег падал. Ночью ветер стих.

Во весь день продолжался тихий западный ветерок, a иногда совершенное безветрие.

Утро было прекрасно, солнце сияло, ветер дул благополучный: мы радовались и думали скоро увидеть остров Кадьяк; но вдруг в левой стороне облака стали сгущаться и море почернело: мы начали убирать паруса. В и часов день сделался не много яснее ночи. Потом от NNW набежал жестокий шквал с градом. После того пошел густой мокрый снег. Итак надежда наша быть скоро на Кадьяке рушилась. Да не подивится читатель, что я говорю о Кадьяке, как будто о прекраснейшем месте, в котором ожидают нас тысячи удовольствий. Неприятность в холодное осеннее время быть на море и беспрестанно бороться с ветрами и волнами, так напоследок наскучит, что самый пустой и дикий остров казаться будет райским жилищем в полдень снег перестал и время прояснило, но после часто находили бурные порывы ветра с густым снегом.

В 11 часу утра нашел прежестокий шквал с густым снегом, которого в короткое время выпало на палубу толще четверти аршина; весь такелаж и паруса обмокли и обледенели. По прошествии оного ветер сделался самый крепкий с порывами и мы остались под зарифленым грот-марселем на эзельгофте и бизанью. В полдень один градус теплоты. После полудня временно солнце показывалось, a временно град или снег падал.

Сухарей у нас осталось не более 15 пуд, a воды 10 бочек; от чего положение наше весьма неприятным становилось.

Поутру ветер начал стихать отошел к западу. Мы легли на NtO. Чайки, ары и глупыши, летали около судна в два часа ночи было 7 в четыре часа 2, a в восемь часов 1 градус мороза. В полдень ртуть возвысилась до 3 градусов теплоты. Мы воспользовавшись тихостью ветра успели натянуть стенг-ванты, сделать укрепления в помощь штагам, и поставить третью помпу. В шестом часу пополудни задул ветер от юга и скоро так скрепчал, что мы, лежав на север, шли под зарифленными марселями и фоком 8 и 9 узлов: большой ход для тяжелого нашего судна. В 7 часов нашел жестокий шквал с носу с левой стороны и обстенил паруса, не причинив однако же ни какого повреждения. Потом ветер сделался WSW.