Наташа Кампуш - Наташа Кампуш. 3096 дней

• Название: Наташа Кампуш. 3096 дней
• Автор: Наташа Кампуш
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-373-04025-9

Громкая история Наташи Кампуш, описанная в этой книге, всколыхнула всю Европу. В самом центре континента, в маленькой и чинной Австрии маньяк похитил 10-летнюю девочку и 8 лет держал ее в заточении. Вся австрийская полиция была поставлена на ноги. Девочку искали даже в соседних странах, но безрезультатно. Никто и предположить не мог, что все эти годы она провела в подвальной каморке два на три метра и высотой 160 сантиметров. История закончилась чудом — пленница сумела бежать, а похититель, поняв, что вот-вот за ним придут полицейские, покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд.

Девушка решилась открыть всю правду о своей жизни в заточении, рассказать о пережитых детских страхах, слезах и отчаянии, а также о неоднозначных отношениях с похитителем Вольфгангом Приклопилом.

---

В первое время, когда я еще была десятилетним ребенком, мне особенно нравились книги Карла Мая. Я проглатывала приключения Виннету и Олда Шеттерхэнда и читала рассказы о «Диком Западе Северной Америки». Песня, которую пели немецкие переселенцы умирающему Виннету, так меня тронула, что я переписала ее слово в слово и с помощью крема «Nivea» приклеила листок на стену. Тогда у меня в подвале не было ни клейкой ленты, ни других клеящих средств. Это была молитва, обращенная к Божьей матери:

Свет дня уходит постепенно,
Вступает горделиво ночь.
Могли б страдания мгновенно
Как день уйти из сердца прочь!
К твоим ногам мольбы кидаю,
Ты вознеси их в небеса,
Мадонна, в них я воспеваю
Тебя и веры чудеса.
Аве, Аве Мария!

Свет веры тает постепенно,
Вступает размышлений ночь.
И юность оказалась тленной,
Мадонна, я прошу помочь
Мне сохранить псалмов напевность
И арфы нежный перезвон,
И даже в старости согбенной
Храните Божественный закон.
Аве, Аве Мария!

Свет жизни тает постепенно,
Вступает смерть в свои права.
Душа уносится из плена
Телесных уз — пора, пора!
К рукам твоим в мольбе горячей
Прильну, бессмертья пригубить,
Мадонна, я умру, а значит,
Теперь я буду вечно жить.
Аве, Аве Мария!

Тогда я так часто читала это стихотворение, шептала и молилась, что до сих пор помню его наизусть. Как будто оно было написано для меня, ведь у меня был украден «свет жизни». И я также в тяжелые моменты не видела другого выхода из своей тюрьмы, кроме смерти.

* * *

Зная, насколько я зависима от постоянного снабжения фильмами, музыкой и литературой, Похититель получил в свои руки новый инструмент управления. Лишив меня духовной пищи, он мог легче мной манипулировать.

Всякий раз, когда я, по его мнению, вела себя «ненадлежащим образом», следовало ожидать, что дверь в мир слов и звуков захлопнется, лишив меня даже этих мизерных развлечений. Особенно тяжело было в выходные дни. Обычно Похититель приходил в подвал утром и еще раз после обеда или вечером. Но на выходные я оставалась совсем одна. С послеобеденного времени пятницы, а иногда уже с вечера четверга и до самого воскресенья он не показывался мне на глаза. Он обеспечивал меня двумя дневными порциями еды быстрого приготовления, кое-какими свежими продуктами и минеральной водой, которые привозил из Вены. А также видеокассетами и книгами. На неделе я получала видеокассету с сериалами продолжительностью в два часа, а если очень просила, то и в четыре. Это кажется больше, чем было на самом деле. Я же должна была выдержать в одиночестве 24 часа, прерываемые только посещениями Похитителя. В выходные мне перепадало от четырех до восьми часов развлечения, записанного на кассету, и следующий экземпляр книги из серии, которую я читала. Но только в том случае, если я выполняла все его условия. Жизненно важную для меня духовную пищу он приносил только тогда, когда я была «молодцом». Что он подразумевал под словом «молодец», знал только он. Иногда хватало мелочи, чтобы последовали санкции.

«Ты использовала слишком много освежителя воздуха, я его забираю».

«Ты пела».

Ты то, ты это. Что касается видео и книг, он точно знал, где находится болевая точка. Как будто, лишив меня моей настоящей семьи, он взял в заложники и членов моей приемной семьи из романов и сериалов, чтобы лучше манипулировать мной. Мужчина, который в начале моего заточения старался сделать мою жизнь более или менее «приятной» и даже мотавшийся на другой конец Вены за записью радиопьесы Биби Блоксберга, начал меняться на глазах с того момента, как объявил мне, что я никогда больше не выйду на свободу.

* * *

С этих пор Похититель стал контролировать меня все жестче и жестче. Я и так с самого начала находилась в полной его власти: запертая в подвале, на пяти квадратных метрах, какое сопротивление я могла оказать? Но чем дольше длилось мое заточение, тем меньше довольствовался он только этим внешним проявлением власти. Теперь он хотел установить тотальный контроль надо всем: каждым жестом, каждым словом и каждым движением.

Все началось с таймера. Похититель с самого начала взял власть над светом и тьмой. Приходя в застенок по утрам, он включал свет, уходя вечером, снова гасил его. А теперь он установил таймер, регулирующий электричество в подвале. Если раньше мне иногда удавалось вымолить продление световой фазы, то теперь я должна была подчиняться непреклонному ритму, не поддающемуся влиянию: в семь утра свет включался. Тринадцать часов в этой крошечной, душной комнате ощущалось некое подобие жизни: возможность видеть, слышать, ощущать тепло, готовить, но всё было искусственным, как из реторты. Ни одна лампочка не может заменить солнце, полуфабрикаты только отдаленно напоминают домашний обед за семейным столом, а плоские фигурки, мелькающие на экране телевизора, являются всего лишь жалким подобием живых людей. Но пока работало электричество, я по меньшей мере могла питаться иллюзией, что кроме моей собственной существует еще другая жизнь.

В восемь часов вечера все отключалось. За несколько секунд я погружалась в полную тьму. Телевизор запинался на полуслове в середине серии. Я откладывала в сторону книгу, не дочитав до конца предложения. И если я еще не лежала в постели, то должна была ползти к ней на четвереньках, на ощупь. Лампочка, телевизор, видеомагнитофон, радио, компьютер, плитка, духовка и отопление — все, приносящее жизнь в мою камеру, отключалось. Комнату заполняло только монотонное тиканье будильника и мучительный треск вентилятора. На следующие одиннадцать часов я погружалась в мир собственного воображения, чтобы не свихнуться и держать страх под контролем.

Это было похоже на режим в колонии, строго предписанный извне — без единой секунды отклонения, без оглядки на мои потребности. Это была демонстрация власти. Похититель любил жить по графику. А с помощью таймера навязал его и мне.

В первое время у меня оставался аудиоплеер, работающий на батарейках. С его помощью я какое-то время могла удерживать свинцовую темноту хоть на небольшом расстоянии, невзирая на то, что таймер считал мой лимит на свет и музыку исчерпанным. Но Похититель не мог позволить, чтобы аудиоплеер нарушал его божественный завет о Свете и Тьме. Он начал контролировать состояние батареек. Если я, по его мнению, использовала плеер слишком долго или слишком часто, он забирал его до тех пор, пока я не обещала исправиться. Как-то раз он еще не успел закрыть внешнюю дверь подвала, как я уже нацепила наушники плеера и начала громко подпевать «Beatles», устроившись на постели. Видимо, он услышал мой голос и в бешенстве ворвался в комнату. За пение Приклопил оштрафовал меня лишением света и еды. И в последующие дни я должна была засыпать без музыки.

Вторым инструментом контроля стала система внутренней связи. Похититель пришел в мой застенок и, прокладывая кабель, объяснял: «Теперь ты сможешь позвонить наверх и вызвать меня». В первый момент я очень обрадовалась и почувствовала, как с души свалился тяжелый камень страха. Мысли, что я могу попасть в бедственное положение, мучили меня с первого дня заточения. Я ведь часто, особенно по выходным дням, оставалась совсем одна и не могла подать знака даже единственному человеку, знающему, где я, — Похитителю. В голове я проиграла многочисленные ситуации — возгорание кабеля, потоп, внезапный аллергический приступ. Шкурка от колбасы могла привести к мучительной смерти в одиночестве, даже в то время, когда Похититель находился в доме. В конце концов, он приходил, когда хотел. Поэтому домофон показался мне спасительным якорем. Только позже я узнала его настоящее назначение. Система функционирует в двух направлениях. Похититель использовал оба для контроля надо мной. Он еще раз хотел продемонстрировать мне свое всемогущество тем, что получив возможность слышать каждый звук, издаваемый мной, мог потом прокомментировать происшедшее.

Первая версия прибора, установленная Похитителем, по существу состояла из одной кнопки, на которую я должна была нажимать, когда мне что-то было нужно. Тогда наверху, в укромном уголке дома, вспыхивала красная лампочка. Однако он не мог постоянно следить за ней, и не желал каждый раз проводить сложную процедуру отпирания дверей подвала, не зная, что мне вообще надо.

А по выходным он и вовсе не мог спускаться вниз. Только намного позже я узнала, что это было связано с посещениями его матери, которая в субботу оставалась у него ночевать: это был бы слишком длительный и вызывающий подозрение процесс — убирать многочисленные преграды между гаражом и моим застенком.

Вскоре временный прибор был заменен на устройство, по которому можно было переговариваться. Посредством нажатия кнопки в подвал поступали его команды и вопросы: