Майкл Чабон - Приключения Кавалера и Клея

• Название: Приключения Кавалера и Клея
• Автор: Майкл Чабон
• Издательство: Амфора, ТИД Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00061-4, 0-312-28299-0

Два еврейских юноши во время Второй мировой войны становятся королями комикса в Америке. Своим искусством они пытаются бороться с силами зла и с теми, кто держит их близких в рабстве и хочет уничтожить.

---

Все эти вторжения в новые сферы, кромсание элементов сюжета, смешение и выделение необычных углов зрения, растягивание пределов изложения в комиксе (насколько это было возможно в те времена под бдительным оком убойно-пресыщенного редактора и издателей, главным образом заботившихся о твердой прибыли) — все эти опыты вне всякого сомнения поднялись гораздо выше простых упражнений карандаша Джо Кавалера, вооруженного его выпущенной на свободу изобретательностью. Джо также провел внимательное изучение всех подручных средств и нашел их более полезными и интересными, чем когда-либо раньше. Однако отважное использование перспективы и штриховки, революционное размещение словесных облачков и заголовков, а самое главное — интеграция сюжета и рисунка посредством искусной дезорганизации и смещения панелей, которые то растягивались, то сжимались, то раскрывались в кружки, то распространялись на целых две страницы, то диагонально маршировали к одному из углов, то разворачивались подобно кадрам кинофильма, — все это стало возможно только благодаря максимально полному сотрудничеству автора текста и художника.

Окупился ли радостный плод этого сотрудничества; удалось ли тридцати двум дополнительным выпускам, еще две тысячи страниц, благодаря запрету Анаполя не обремененных необходимостью настругивать фашистов ломтями, невесть как мало-помалу сподвигнуть Америку к вступлению в войну; ускорило ли победу достигнутое ранее преимущество: хватило ли того факта, что эта победа пришла на месяц, неделю или даже на день раньше для спасения еще тысячи, сотни или хотя бы десятка жизней, — подобные вопросы могут иметь лишь академическую ценность, ибо и призраки, и те, кого они преследовали, уже мертвы.

Так или иначе, тиражи продукции Кавалера и Клея равномерно увеличивались до тех пор, пока, ввиду внезапного прекращения сотрудничества, не возросли вдруг почти вдвое. Хотя сложно сказать, объяснялся этот поразительный рост заметным прогрессом книг в плане изощренности и качества — или он всего лишь стал продуктом общего обострения читательского интереса к комиксам, что случился в месяцы, непосредственно предшествовавшие вступлению Америки в войну. Колоссальные хрусткие бураны — задувавшие из Голливуда, с радио, от Милтона Брэдли и Маркса Тойса, от «Гостиничных кексов» и (неизбежно) компании «Йельские замки», но сильнее всего из кошельков для мелочи, карманов на рабочих брюках и «копилок Эскаписта из настоящего латексного каучука» всего государства — накрыли конторы на двадцать пятом этаже Эмпайр-стейт-билдинг. Потребовались лопаты, снегоуборочные машины и специальные бригады, вкалывавшие круглые сутки, чтобы держаться впереди неустойчивой лавины денег. Часть снегопада подобающим образом осела на банковском счету Джо Кавалера и, холодно поблескивая, так там и осталась, рассчитанная на охлаждение жара изгнания начиная со дня долгожданного прибытия его семьи.

11

Когда Фрэнк Зинге, глава производственного отдела компании «Парнас Пикчерс», в сентябре 1941 года прибыл в Нью-Йорк, Бэкон повел Сэмми в отель «Готам», чтобы с ним повидаться. Всю ночь Бэкон продержал приятеля на ногах, чтобы писал сценарии, и днем у плохо выбритого, опухшего Сэмми было на руках аж три штуки. Зинге, крупный мужчина в форме бочонка с десятидюймовой сигаретиной «Давидофф» во рту, сказал, что у него уже есть на уме два сценариста, но поскольку ему нравится работа Сэмми в комиксах, он ознакомится с его вариантами. Он вовсе не расхолаживал; Зинге явно очень нравился Бэкон, а кроме того, признался он, те двое парней, которых он наметил для этой работы, были далеко не Кауфман и Харт. После двадцати пяти минут довольно рассеянного выслушивания Зинге сказал Сэмми и Бэкону, что у него назначено весьма важное свидание насчет пары очень длинных ног, и собеседование было закончено. Приятели заодно с моголом из Поверти-Роу покинули отель «Готам» и вышли на вечерние улицы. Погодка весь день стояла что надо, и, хотя солнце уже село, небо над головой по-прежнему сияло голубым пламенем газовой горелки, однако дальше к востоку уже мерцали проблески угольной черноты.

— Что ж, благодарю вас, мистер Зинге, — сказал Сэмми, обмениваясь с ним рукопожатием. — Спасибо, что нашли время.

— Парнишка отлично справится, сэр, — добавил Бэкон, обнимая Сэмми и слегка его встряхивая.

Вечерок был прохладный, однако в плотном верблюжьем пальто, да еще с рукой Бэкона у себя на плечах Сэмми чувствовал приятное тепло. Довольный встречей с Зинге, он готов был поверить во все, что угодно. Сэмми тронула сила страстного желания Бэкона, чтобы они вместе отправились в Калифорнию, хотя он нечто подобное подозревал; его беспокоило то, что Бэкон на самом деле просто боится остаться там один-одинешенек. Теперь у Сэмми с Бэконом все было точно так же, как с Джо до Розы — для Трейси Сэмми всегда был свободен, всегда желал присоединиться, поддержать, поболтаться рядом и собрать обломки после драки. Порой Сэмми боялся, что он уже на пути к тому, чтобы стать профессиональным «закадычным дружком». А как только Бэкон заведет себе в Калифорнии новых друзей или нового друга, Сэмми останется наедине с несчастными душами, бледными золотыми рыбками, про которых он читал в «Дне саранчи».

— Любое ваше решение, мистер Зинге, меня устроит, — сказал Сэмми. — Сказать правду, я даже не знаю, хочу ли я переезжать в Лос-Анджелес.

— Ох, ты только снова не начинай, — с громким и фальшивым радиосмешком сказал Бэкон. Напоследок они еще раз пожали друг другу руки, и Зинге забрался в машину.

— До скорой встречи, парни, — сказал он со странной ноткой в голосе — чем-то между сомнением и насмешкой. Такси отъехало от тротуара, и Зинге немного помахал, пока Сэмми стоял там в объятиях своего рослого дружка.

Бэкон повернулся к нему.

— Ну, что скажешь, Клейбой?

— Не знаю. Может, мне там и правда понравится.

Дружок. Это словно залетело Сэмми в голову и принялось вовсю порхать там, точно мотылек, а сам Сэмми стал носиться за ним со шваброй в одной руке и пособием по лепидоптерии в другой. Данное курсивом слово звучало остроумно, ядовито, жестко, примерно как во фразе: «Так кто твой дружок, Перси?» Хотя Сэмми теперь проводил с Бэконом все свободное время, а также в принципе согласился разделить с ним дом в том случае, если они и впрямь отправятся на запад, на том несуразном, сенаторском уровне сознания, где вопросы, на которые желание уже четко ответило, до скончания века ставятся и дебатируются, он по-прежнему отказывался признать, что готов влюбиться или уже влюблен в Трейси Бэкона. Не то чтобы Сэмми отрицал свое чувство и не то чтобы последствия этого чувства так уж его ужасали. Вернее, имело место и то и другое, но Сэмми почти всю жизнь был влюблен в мужчин — от собственного отца до Николы Теслы и Джона Гарфилда, чей презрительный рык так ясно звучал в его воображении, без конца доставая Сэмми: «Эй, симпатяга, так кто твой дружок??»

Пусть даже до сих пор все это всегда было или казалось предприятием предельно тайным и невозможным, влюбленность в мужчин пришла к Сэмми совершенно естественным образом — как дар к языкам или способность выискивать клевер с четырьмя листиками. Понятия страха и отречения становились здесь в самом что ни на есть реальном смысле излишними. Да-да, все верно, так, быть может, он был влюблен и в Трейси Бэкона? Что с того? Что это доказывало? А значит, вполне могли быть дальнейшие поцелуи, а также некое аккуратное использование теней, лестничных колодцев и пустых коридоров. Даже Джону Гарфилду пришлось бы согласиться с тем, что их поведение после той грозовой ночи на восемьдесят шестом этаже было игривым, мужественным и вполне целомудренным. Лишь порой на заднем сиденье такси их руки могли скользить друг к другу по кожаной обивке, и Сэмми чувствовал, как его сырую ладошку целиком поглощает быстрая и трезвая, почти пресвитерианская хватка Трейси Бэкона.

На прошлой неделе, зайдя к Бруксу для примерки новых костюмов, они стояли там бок о бок в одном нижнем белье, чертовски напоминая рекламу витаминного тоника типа «до и после». Увидев, что продавец вышел из примерочной, а портной повернулся к ним спиной, Бэкон протянул руку и ухватил клок густой шерсти на груди у Сэмми. Вставив костяшки пальцев в ямку грудины, актер затем пробежал ладонью по гладкому животу Сэмми, после чего, наполняя свои голубые глаза невинным мерцанием Тома Мейфлауэра, стремительно сунул руку под резинку трусов Сэмми и так же мгновенно ее вынул, точно повар, проверяющий кастрюлю с горячей водой. Член Сэмми до сих пор сохранил тайное воспоминание о касании той прохладной ладони. Что же до поцелуев, то их было еще три: один у самой двери в гостиничный номер Бэкона, когда Сэмми проводил его домой; один в самой гуще темной сетки под железнодорожной станцией «Третья авеню» на Пятьдесят первой; и, наконец, третий, самый отважный, в заднем ряду бродвейского кинотеатра на показе «Дамбо», как раз во время вакханалии розового слона. Впрочем, здесь была серьезная новизна. Большая разница существовала между любовью, которую Сэмми испытывал к Тесле, Гарфилду и даже Джо Кавалеру, и его любовью к Трейси Бэкону. Она действительно казалась взаимной. И все расцветы желания, сплетения их языков, четыре смачных поцелуя, выкраденные из переполненной водозаборной колонны нью-йоркского безразличия, стали неизбежным плодом этой взаимности. Но означали ли они, что он, Сэмми, был гомосексуалистом? Или что гомосексуалистом был Бэкон? Становился ли из-за них Сэмми дружком Трейси Бэкона?