Николай Рубцов - Собрание стихотворений

• Название: Собрание стихотворений
• Автор: Николай Рубцов
• Жанр: Поэзия

КОРОТКО О СЕБЕ

Родился в 1936 г. в Архангельской области. Но трех лет меня увезли оттуда. Детство прошло в сельском детском доме над рекой Толшмой — глубоко в Вологодской области. Давно уже в сельской жизни происходят крупные изменения, но для меня все же докатились последние волны старинной русской самобытности, в которой было много прекрасного, поэтического. Все, что было в детстве, я лучше помню, чем то, что было день назад.

Родителей лишился в начале войны. После детского дома, так сказать, дом всегда был там, где я работал или учился. До сих пор так.

Учился в нескольких техникумах, ни одного не закончил. Работал на нескольких заводах и в Архангельском траловом флоте. Служил четыре года на Северном флоте. Все это в равной мере отозвалось в стихах.

Стихи пытался писать еще в детстве.

Особенно люблю темы родины и скитаний, жизни и смерти, любви и удали. Думаю, что стихи сильны и долговечны тогда, когда они идут через личное, через частное, но при этом нужна масштабность и жизненная характерность настроений, переживаний, размышлений…

---

ЮНОСТЬ МОЯ

Вот оно —
                за гранитною кромкой
Море бурное! Северный порт!
— Здравствуй, море! —
Сказал я негромко
И по трапу поднялся на борт.

Здесь, где руки мозолят тросы,
Штормы носятся, жизни грозя,
Я увидел, что слово «матросы»
Не напрасно звучит, как «друзья».

И, бывало, в посту дальномерном
Я о юности думал своей,
Что она не из громких, наверно,
Но проходит, как следует ей!

Близок час — штормовые качели
Испытают другого. А я
Получу обходной… Неужели
Тем и кончишься, юность моя!

Не представляю я,
                        чтобы ушла ты,
За собой не оставив следа.
Как сейчас под матросским бушлатом,
Сердце, трепетно бейся всегда.

ВОСПОМИНАНИЕ

Помню, как тропкой,
                           едва заметной,
В густой осоке, где утки крякали,
Мы с острогой ходили летом
Ловить налимов под корягами.
Вода была теплой и рябоватой,
В ней рыбки носились
                                стайкой тесной,
Вдруг крикнул кто-то:
«Налим, ребята!»
И тут начиналось самое
                                   интересное…
Поймать налима не просто было,
Мало одного желания —
Мы уставали и нас знобило
От длительного купания.
Но мы храбрились: «Рыбак не плачет!»
В воде плескались
                            до головокружения.
И, наконец, на песок горячий
Дружно падали в изнеможении.
И долго после мечтали лежа
О чем-то очень большом и смелом.
Смотрели в небо. И небо тоже
Глазами звезд на нас смотрело.
Вечерело. Над речкой алой
Склонились ниже кусты
                                  смородины…
Тогда впервые мне ясно стало,
Что ничего нет дороже Родины.

О РАДОСТИ, О ЛУННОСТИ…

Ах, откружилась голова
От радости, от лунности,
Но будет век в душе жива
Пора любви и юности!
Пора любви среди полей,
Среди закатов тающих,
И на виду у журавлей,
Над полем пролетающих.
Того уж нет, того уж нет…
Не скажешь мне, что ты моя.
И даже в то, что я — поэт,
Не веришь ты, любимая.
Желая целый дать совет
Холодным тоном критика,
Ты говоришь, что мысли нет,
Что я похож на нытика.
Мои горячие слова
Ты так любила в юности!..
Но откружилась голова
И у тебя от лунности.
В закатной пламенной тиши
Вдруг трубы журавлиные
Тоску обманутой души
Пропели над долиною.
А ты ходи почаще в луг,
К цветам, к закатным пламенным,
Чтоб сердце пламенное вдруг
Не стало сердцем каменным.
И, чтоб трагедией души
Не стала драма юности,
Я говорю себе: пиши
О радости, о лунности!

* Загородил *

Загородил
Мою дорогу
Обоз. Ступил я на жнивье.
А сам подумал:
Понемногу
Село меняется мое!

Теперь в полях
Везде машины
И не видать худых кобыл,
И только вечный
Дух крушины
Все так же горек и уныл.

Идут, идут
Обозы в город
По всем дорогам без конца,
Не слышно праздных
Разговоров,
Не видно праздного
Лица!..

ПОВЕСТЬ О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

Я тоже служил
                    на флоте!
Я тоже памятью полн
О той бесподобной работе
На гребнях чудовищных волн!
Тобою —
            эх, море, море! —
Я взвинчен до самых жил,
Но, видно, себе на горе
Так долго тебе служил…
Любимая
            чуть не топилась! —
Ой, мама родная земля!
Рыдая, о грудь мою билась,
Как море о грудь корабля.
В печали своей
                      бесконечной,
Как будто вослед кораблю,
Шептала: «Я жду вас… вечно»,
Шептала: «Я вас… люблю».
Люблю вас! Какие звуки!
Но звуки ни то ни се, —
И где-то в конце разлуки
Забыла она про все.
Однажды
              с какой-то дороги
Отправила пару слов:
«Мой милый! Ведь так у многих
Проходит теперь любовь…»
Ну что ж!
Я ушел от глотки
Старпома, — я сам на виду
Ушел от вина и водки,
От слез и подавно уйду!
Но только в бессонные ночи
Печальней видений других —
Глаза ее, близкие очень,
И море,
          отнявшее их…

В КОЧЕГАРКЕ

Вьется в топке пламень белый,
Белый-белый, будто снег.
Жилистый и смуглотелый
Возле топки человек.
Вместо «здравствуйте»…
— В сторонку! —
Крикнул. — Новенький, кажись?
И добавил, как ребенку
Мне:
        — Смотри, не обожгись!..
В топке шлак ломал с размаху,
Раскрасневшись от жары.
Проступали сквозь рубаху
Потных мускулов бугры.
Бросил лом, платком утерся.
На меня глаза скосил:
— А тельняшка, что, для форсу?
Иронически спросил.
Я смеюсь: — По мне для носки
Лучше вещи нету, факт!
— Флотский, значит?
— Значит флотский.
— Что ж, неплохо, коли так!
Кочегаром думать надо,
Ладным будешь, — произнес,
И лопату, как награду,
Мне вручил. — Бери, матрос!
В жизнь, конечно, входит атом.
Атому хвала и честь!
Но кой-где еще лопатам
Тоже много дела есть!..
И теперь я тоже с жаром
С ним тружусь,
                      с дружком,
                                      на пару,
Будто отдан был приказ:
Стать хорошим кочегаром
Мне,
      ушедшему в запас!

В КОЧЕГАРКЕ

1

Вьется в топке
                    пламень белый,
Белый-белый, будто снег.
И стоит тежелотелый
Возле топки человек.

Вместо «Здравствуйте»…
— В сторонку! — Крикнул.
— Новенький, кажись?
И добавил, как ребенку:
— Тут огонь, не обожгись!..

В топке шлак ломал с размаху,
Ломом, красным от жары.
Проступали сквозь рубаху
Потных мускулов бугры.

Бросил лом, платком утерся.
На меня глаза скосил:
— А тельняшка, что, для форсу?
Иронически спросил.

Я смеюсь:
— По мне для носки
Лучше вещи нету, факт!
— Флотский, значит?
— Значит флотский.
— Что ж, неплохо, коли так!
— Кочегаром, думать надо,
Ладным будешь, — произнес,
И лопату, как награду,
Мне вручил. — Бери, матрос!

2

В жизнь, конечно,
                        входит атом.
Но пустая это спесь —
Говорить: «В музей — лопаты!»,
И лопатам дело есть!

Пахло угольным угаром,
Лезла пыль в глаза и рот,
А у ног горячим паром
Шлак парил, как пароход.

Как хотелось, чтоб подуло
Ветром палубным сюда…
Но не дуло. Я подумал:
«И не надо! Ерунда!»

И с таким работал жаром,
Будто отдан был приказ:
Стать хорошим кочегаром
Мне, ушедшему в запас!

РАЗЛАД

Мы встретились у мельничной запруды,
И я ей сразу прямо все сказал.
— Кому, — сказал, — нужны твои
                                                    причуды?
Зачем, — сказал, — ходила на вокзал?

Она сказала: — Я не виновата.
— Ну да, — сказал я, — кто же
                                              виноват?
Она сказала: — Я встречала брата.
— Ха-ха, — сказал я, — разве это
                                                   брат?..

Она сказала: — Ты чего хохочешь?
— Хочу, — сказал я, — вот и хохочу.
Она сказала: — Мало ли что хочешь!
Я это слушать просто не хочу!

Я замолчал, я криво усмехался,
Не зная, кто и в чем был виноват.
И попусту горел и трепыхался
В конце безлюдной улицы закат!

МАЛЕНЬКИЕ ЛИЛИ