Светлана Климова - Ловушка горше смерти

• Название: Ловушка горше смерти
• Автор: Светлана Климова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-004907-2

Это — история полунищей молоденькой танцовщицы, решившейся вступить в жестокий «брак-договор», условия которого были по меньшей мере странными. Это — история ошибок, становящихся преступлениями, и преступлений, совершенных по ошибке…

Это — история женщины, которая хотела немногого — быть любимой, быть счастливой. Вот только… что такое любовь и что такое счастье? И главное, насколько тяжким будет путь к ним?..

---

— Он так много сделал для тебя… Вот ответь, пожалуйста, на один такой вопрос — почему ты ни разу не сказал ему «папа»?

— Я и тебе редко говорю «мама», — пробормотал мальчик, отворачивая лицо.

Она, волнуясь, взяла его за руку и проговорила:

— Ты ведь не любишь его? Почему?

— Я всех люблю, — сказал он, осторожно вынимая ладонь из ее холодных пальцев. — Не будем об этом. Расскажи мне лучше о деде, на которого я, по твоему мнению, похож. Обликом.

— Тебе Манечка, наверное, о нем говорила.

— Кое-что, когда я был совсем маленьким, мне и не запомнилось. Она и о моем отце рассказывала.

— Об Алеше? — живо спросила Лина. — Интересно, и что же? — Не помню, — сказал мальчик, — по-моему, она считала его очень сдержанным и рассудительным человеком.

— Это она в воспитательных целях, — сказала Лина, она почти не знала Алексея Петровича. Когда ты родился, его не было.

— А где же он находился?

— В командировке, — проговорила Лина. Это была крайне взрывчатая тема, и к ней они уже не впервые приближались в разговорах. Иван абсолютно не ведал, где провела Лина первые пять лет его жизни, — она навсегда запретила себе даже намеком касаться этого, малодушно опасаясь потерять любовь сына. Поэтому в ход иной раз шли даже какие-то нелепые и лживые легенды.

— Дедушка, мои отец, погиб, когда мне было семь лет. Я тогда поступила в хореографическое училище, но Манечке пришлось вскоре забрать меня оттуда, и мы переехали в меньшую квартиру в районе Измайловского парка.

— Это в Москве?

— Да. Там через год она отдала меня в балетную студию при Дворце культуры, потому что я, упрямая, до безумия любила танцевать и еще долго надеялась стать настоящей балериной… Дедушка каждую зиму уезжал в Домбай со своими сослуживцами — на две недели, кататься на лыжах. Он никогда не брал отпуска летом, и Манечка терпеливо отсиживала круглый год в городе. Впрочем, ведь она работала — сначала в театральном институте, а затем, после его смерти, в районной библиотеке. Она ведь по образованию филолог… Отец сломал позвоночник в двух местах, друзья привезли его маме уже полумертвым, а в больнице он сумел покончить с собой. Он не смог бы жить в таком состоянии — в характере твоего деда была постоянная тяга к риску.

— А дальше? — спросил мальчик.

— Что — дальше? Дальше мы жили вдвоем с мамой. Я не помню — обычная жизнь, заполненная всякими повседневными делами. Балериной я не стала. Мы жили не очень богато, — сказала Лина, усмехаясь. — Пойдем, Ваня, все эти разговоры совершенно ни к чему…

Однако чем старательнее женщина избегала говорить о себе с кем-либо, тем настойчивее обращался к этой теме сам Коробов, будто они с мальчиком вдруг поменялись местами, и Алексей Петрович все пристальнее вглядывался в ее прошлое.

— Что за блажь, — говорила в этих случаях Коробову Лина, — ты никогда прежде не интересовался тем временем, почему именно сейчас? До чего ты хочешь докопаться? Принимай меня такой, какая есть, что могут добавить к твоему знанию обо мне какие-то там факты моей биографии? Я-то ведь не расспрашиваю, чем ты был занят в годы, когда мы не были рядом. Ты женился на мне, у нас дом и дети — давай думать о будущем.

Сама же Лина гнала от себя прочь не только воспоминания, но даже и тень мыслей о том, что необходимо в чем-то разбираться и что-то выяснять. Для нее, как только она вновь встретила Алексея Коробова и потеряла мать, жизнь перестала быть бессмысленным потоком дней и событий, обрела конкретность очертаний и полноту звучания. Даже частые неудачи, а также слабость и неуверенность в себе Алексея Петровича, все чаще обнаруживаемые теперь Линой, не смущали ее.

— Я люблю тебя, и довольно, — упрямо повторяла она. — Чего тебе еще нужно?

Коробов хмыкал, барабанил по столешнице.

— Я все тебе рассказал: и почему мне пришлось жениться на другой после нашего с тобой знакомства, и о том, что затем произошло, с чего началось все это беспросветное безденежье… Ты очень скрытная, Полина.

— Брось, — говорила Лина, — ты хороший человек и прекрасно относишься к нам. То, что ты больше не связан с этой опасной работой, меня в высшей степени устраивает. Имея семью, невозможно оставаться в той системе. Охрана, выбивание долгов, какой-то крутеж… Не без прибыли, но и постоянный риск. Нам разве чего-то не хватает?

— Хватает, — отвечал Коробов. — Только все это — твои деньги. И ты ни разу толком не сказала — откуда они у тебя?

— Разве? — переспросила Лина. — Наследство…

— Чье?

— Маминого племянника, — коротко и раздраженно отрезала она. — Он был одинок, болен и не беден. И хватит этих глупых допросов. Скажи мне лучше, что за человек этот кореец и что вы с ним затеваете за моей спиной?

— Знаешь, — оживился Алексей Петрович, — это кое-что обещает. Игорь скупает в Крыму участки, в основном через подставных лиц. Их у него уже несколько, пригодных для застройки. Если вложить деньги в этот бизнес, то процент таков, что лет через пять можно построить и собственный дом.

Представляешь — дача у моря, где ты сможешь проводить каждое лето с детьми!

— И сколько же нужно?

Коробов назвал сумму. Лина удивленно взглянула на него и спросила:

— Где ты их возьмешь?

— Займу.

— Ты ведь едва-едва вернул деньги этому Марату, Ванькиному тренеру.

— У меня есть другой источник. Надежный. Я договорюсь с Игорем, что часть моей прибыли будет идти на погашение долга. Это хорошее дело. Земля, недвижимость — что может быть в наше время надежнее, — добавил Коробов.

— Подумай, все взвесь и сообщи мне, Алеша, окончательное решение. Я смогу дать тебе пять тысяч.

— Долларов? Откуда? — изумился Коробов. — Опять наследство?

— Лежат в банке, — улыбнулась Лина. — Я их не трогала, не считая процентов. Я дам эти деньги, потому что мне всегда невыносимо хотелось иметь свой дом подальше от нашего паршивого Харькова, к которому ты так нежно привязан.

— Чем тебе не нравится город? — обидчиво воскликнул Алексей Петрович.

— Всем, — быстро сказала Лина, — и прежде всего тем, что он сумрачный, безликий и в то же время двуличный и похож на огромную грязную подворотню. Я выросла в Москве и не могу привыкнуть к нему.

— Напрасно, — окончательно обиделся Коробов, — он не так уж и плох. И люди здесь славные. Ты просто засиделась дома и ничего вокруг уже не замечаешь.

Что тебе мешает съездить в Москву?

— У меня там никого не осталось…

— Вот видишь! И Харьков здесь ни при чем. Почему ты оказалась здесь? Ты никогда не говорила.

— Тебя искала.

— А если серьезно?

— Мама с Ваней переехали сюда. Им было все равно куда, а в Харькове жила ее близкая институтская подруга.

— И сразу же получили квартиру! Разве такое возможно в Москве? Сама подумай. Провинция всегда была душевнее столицы.

Лина засмеялась:

— Какая там квартира! Ты что, уже не помнишь этот жуткий подвал? Один Ванька вспоминает его как волшебный замок, меня же там все время преследовал липкий страх. Мама получила его, устроившись по лимиту работать дворником, и года через три уже смогла прописаться постоянно и прописать меня, когда я вернулась… Все силы и здоровье она вложила в тот дом… И при первой же возможности я купила эту нашу квартиру…

— Все то же наследство, черт бы его побрал?

— Да, — ответила Лина. — И пожалуйста, относись спокойнее к тому, что тебе преподносит жизнь. Если не можешь изменить свою судьбу.

— Что-то я тебя не понимаю, — пробормотал Алексей Петрович, — вы с Иваном уж слишком мудрено устроены.

— Ну и не трудись, — сказала Лина. — Зачем тебе это…

Кореец Игорь Кимович мальчику совсем не понравился. Он был страшно худ, часто улыбался желтыми плоскими зубами без блеска, помалкивал и беспрестанно ощупывал громоздкие бицепсы Коробова. Впервые они явились к ним в домик поздно вечером, принеся с собой водку, и Лине пришлось срочно жарить яичницу с помидорами, резать салат, позже переносить девочку из комнаты Ивана, чтобы уложить там гостей. Они втроем скоротали ночь на жестком диване Лины и почти не спали, потому что, пока не стало светать, кореец что-то внушал Коробову своим вдруг оказавшимся по-женски визгливым и высоким голосом…

— Развлеки гостя, — сказал Коробов мальчику, пока Лина была занята ужином, — сыграй с ним в шахматишки, а я схожу за арбузом.

Кореец на это улыбнулся, сразу сделавшись похожим на суслика из мультфильма.

— Как насчет защиты Каро-Канн? — осведомился он, не отрывая узких глаз под пухлыми веками от лица мальчика.

Иван кивнул. Для него всегда было мукой играть с людьми, которые казались ему несимпатичными, тем более что Игорь Кимович с первой же минуты повел себя как полный профан. Спасла положение сестра, которая, проснувшись от непривычного шума, раскапризничалась, и мальчик под этим предлогом убрался к ней в комнату.