Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»

• Название: Конец «Гончих псов»
• Автор: Анатолий Иванкин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1987

Роман посвящен событиям предвоенной н военной поры. Готовясь к внезапному нападению на соседние страны, фашистская Германия создала мощный воздушный флот — люфтваффе — для нанесения первого удара, вскармливала его на ниве разбойничьих войн. Много бед и разрушений принесли народам порабощенной Европы гитлеровские асы — «Гончие псы», но в небе России нашли они свой бесславный конец.

В центре романа образы-антиподы советского летчика Андрея Рогачева и фашистского пилота Карла фон Риттена, их судьбы волею войны скрестились в непримиримом поединке.

---

Даже в одиннадцатом часу вечера было еще настолько светло, что без труда можно было разглядеть стоящие вдоль опушки леса короткие, бочкообразные фюзеляжи «ястребков» И-16, накрытых ветвями для маскировки от наблюдения с воздуха.

Сегодня эскадрилья капитана Рогачева перелетела на передовой аэродром подскока, расположенный близ самой границы. Аэродром, а точнее, взлетная площадка располагалась на лесной поляне, с которой срочно убрали две скирды свежескошенного сена.

Их рассредоточили с забитого самолетами основного аэродрома базирования, когда над ними несколько раз пролетели нарушившие границу немецкие самолеты-разведчики. И Рогачев понимал, что эти меры предосторожности очень правильные, хотя лагерная жизнь в лесу не сулила больших радостей.

Днем ему пришлось много нервничать, да и сейчас вечер не принес душевного успокоения. Проводная связь со штабом полка за день рвалась трижды. Причину нарушения связи установить было не сложно — умышленный обрыв. Второй раз злоумышленники вырезали из телефонного кабеля метров сто — пришлось наращивать. При проверке неисправности линии связи в третий раз произошло ЧП. Телефонисты попали в засаду. Один боец был убит, а второй тяжело ранен. Связь восстановили, но диверсантам удалось скрыться в соседнем лесу. Теперь от этих бандитов можно было ожидать любой пакости.

Рогачев доложил в штаб о диверсии. Обещал прилететь на связном У-2 начальник особого отдела, но, по-видимому, ему помешали дела более серьезные.

— Инженер! — окликнул Рогачев высокого худощавого мужчину, который, собрав около себя техников звеньев, давал им указания на завтрашний день.

— Слушаю, товарищ командир, — произнес инженер густым басом.

— Убавь громкость, — попросил его Рогачев, морщась.

Он устал, и голова побаливала. Тот улыбнулся, но, видя, что капитан нахмурился, сразу стал серьезен.

— Вот что, товарищ Сергеев, дайте команду, чтобы все три «пускача»[56] стояли у самолетов моего звена и чтобы их «хоботы» были сцеплены с храповыми муфтами винтов, а шоферы безотлучно находились в кабинах. Пусть спят на сиденьях — они у них пружинные.

— Есть! — ответил инженер вполголоса. — Я тоже приказал всему техническому составу спать на чехлах у своих машин, благо сена сколько хочешь.

— Правильно, — одобрил Рогачев, — мы и летчиков там же уложим на отдых.

К полуночи на самолетной стоянке установилась тишина. Из лесной чащи слышались лишь голос кукушки да редкие трели какого-то позднего соловья.

Рогачев вместе с политруком Козыревым проверил выставленные на ночь посты, а затем они разошлись по своим самолетам, где техники им приготовили из сена роскошные ложа, благоухающие увядшим разнотравьем.

Под крылом соседнего самолета спал, легонько посапывая, его брат Алешка. Высокое начальство пошло навстречу пожеланиям братьев служить в одной части, и после окончания авиашколы сержант Рогачев был направлен в полк, где командиром эскадрильи был его старший брат Андрей.

— Смотри, не избалуй парня! — предупредил командир полка комэска Рогачева.

— Товарищ майор, — заверил тот, — обещаю сделать из брата порядочного пилота.

— Давай, давай, — улыбнулся командир полка, — только никакого панибратства.

Андрей взял брата к себе ведомым, чтобы постоянно держать под контролем. Спрашивал он с него строже, чем с других. На людях братья держались официально, соблюдая субординацию. О доме, о своем личном им приходилось говорить очень редко, ибо редко приходилось бывать с глазу на глаз.

Из писем самого младшего брата — Сергея они знали, что и третий Рогачев уже учится в аэроклубе, спит и видит себя летчиком-истребителем.

А что здесь удивительного? Разве только его братья — все знакомые мальчишки заразились авиацией, когда, приехав в отпуск после спецкомандировки за Пиренеи, он рассказывал им о службе в авиации, о полетах. А разве могли кого оставить равнодушным темно-синяя форма или новенький орден Красного Знамени?

Несмотря на усталость, Андрею удалось, уснуть не сразу. Чувство тревоги, не оставлявшее его весь день, сейчас, ночью, даже обострилось. Оно угнетало неотвязно, словно ноющая зубная боль. Оснований для тревоги было сколько угодно, даже если отбросить присутствие в соседнем лесу диверсионной группы.

Фашистская Германия, которая всегда была злейшим врагом Советского Союза, затаилась совсем близко, за нешироким Бугом. И хоть с немцами был заключен пакт о ненападении — как можно верить Гитлеру, который нагнал своих войск к нашим границам? ТАСС успокоил, разъяснил, что войска выведены с Балкан на отдых… А за каким дьяволом они чуть ли не каждый день вторгаются в наше воздушное пространство? Совсем обнаглели из-за безнаказанности. Андрей вспомнил, как перехваченный им пилот «юнкерса» скалил в улыбке зубы и разводил руками — мол, что поделаешь, ошибся, уклонился от курса, а у самого фотолюки открыты — фотографирует. Наверняка среди этих улыбчивых есть и его знакомые по Испании… Так иной раз хотелось надавить на гашетку, но удерживал строжайший приказ — не поддаваться на провокации.

…А технику свою фашисты здорово обновили. «Юнкерс-88» — это не трехмоторные тихоходы Ю-52, которые бомбили жилые кварталы Мадрида. И «мессершмитты» свои они модернизировали. Теперь на И-16 за ними не угонишься, да и наши скорострельные пулеметы ШКАС калибра 7,62 мм стали слабоваты против их авиапушек и самолетной брони… А ведь из всей эскадрильи только один И-16 с пушечным вооружением — его самолет, а у остальных летчиков — пулеметы…

А тут еще эта проклятая диверсия на телефонной линии.

Но усталость взяла свое, и в первом часу Рогачев-старший забылся в чутком сне.

2

Перед рассветом выпала роса, но те, кто спал под самолетным чехлом или зарылся в сено, ее не заметили.

Сладок сон на заре, самый крепкий и освежающий. Комарье, что бесчинствовало всю ночь, угомонилось, стихло его противное гудение.

Когда звезды померкли и на востоке посветлело, в воздухе опять возник гул, но он не походил на комариный. Он шел с запада и был низкий, надрывный.

Часовой, ходивший с винтовкой вдоль стоянки, прислушался. Он понял, что это гудят самолеты, много самолетов, и что гудят они не по-нашему.

— Товарищ капитан, проснитесь! — подергал он Рогачева за сапог.

— Что такое? — пробормотал тот, садясь и потирая лицо руками, но, услышав шум чужих моторов, вскочил на ноги.

Гул накатывался из-за Буга. Рогачев понял, что подходит большая группа немецких самолетов.

— Подъем! — крикнул он во всю силу, срывая голос. — По самолетам! Запуск и взлет!

Через несколько секунд Андрей уже сидел в кабине своего «ястребка» и с помощью механика готовился к взлету.

Стартер, смонтированный на полуторке ГАЗ-АА, раскрутил винт самолета. Андрей включил зажигание, и мотор заработал, набирая обороты. «Пускач» быстро отъехал к следующему самолету.

В этот момент почти одновременно из кустарника взлетели, шипя, три желтые ракеты. Высветив небо, они оставили дымные следы, которые скрестились над стоянкой самолетов эскадрильи.

Фашистская агентура обозначила цель для бомбового удара. Вслед за желтыми полетели белые — осветительные.

Часовой, разбудивший Рогачева, в это время подходил к бензозаправщикам, стоявшим под деревьями.

Услышав близкий хлопок выстрела и шипение желтой ракеты, уходящей ввысь, он вскинул винтовку. При неверном свете ракет он разглядел фигуру человека, притаившегося за кустом.

Тщательно прицелившись, часовой спустил курок. Возможно, что этот убитый диверсант стал первым в грозном счете уничтоженных врагов в войне, которую скоро назовут Великой Отечественной.

Рогачев взлетел под свист сбрасываемых бомб. Когда они начали рваться на стоянке и взлетной полосе, в воздухе было уже три И-16. Остальным летчикам и техникам оставалось только укрыться в свежеотрытых щелях.

О том, что взлетел еще кто-то, Андрей не мог знать. Радио у него на самолете не было, а на фоне густой мглы, затянувшей землю, он не мог обнаружить своих ведомых. Поэтому он действовал в одиночку, рассчитывая только на себя. Все внимание Рогачева было приковано к девятке «Хейнкелей-111», которая, разворачиваясь, строила маневр для повторного удара по их аэродрому.

Зеленый И-16 совершенно терялся на фоне темневшего внизу леса, окутанного предрассветной мглой, поэтому Андрею удалось незамеченным почти вплотную подойти к массивной туше «хейнкеля» и дать длинную очередь по его моторам и кабине летчика. Зачадив словно заводская труба, «хейнкель» повалился вниз. Но Андрей не успел почувствовать радость победы, ибо тотчас он был обнаружен вражескими стрелками. Его И-16 оказался в сплетении доброго десятка пулеметных трасс, хлеставших из строя бомбардировщиков. Огненные жгуты, тянувшиеся к машине Рогачева, обволокли, спеленали ее.