Иван Поляков - Краснов-Власов.Воспоминания

• Название: Краснов-Власов.Воспоминания
• Автор: Иван Поляков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Иван Алексеевич Поляков (1886–1969), генерал-майор Генштаба Русской императорской армии. Окончил Николаевское инженерное училище и два класса Императорской военной академии (в 1914 году). Участник Первой мировой войны. Во время гражданской войны воевал с Добровольческой Армией на Дону, был начальником штаба Донской армии. Выехал в Константинополь после победы большевиков, затем переехал в Югославию. Во время второй мировой войны был в непрерывном контакте с атаманом Красновым и генералом Власовым. После войны эмигрировал в Америку, умер в Нью-Йорке. Одна из самых интересных и еще совсем не исследованных до конца страниц русской истории: борьба генерала Власова и его армии с большевиками на стороне немцев в период Второй мировой войны. Поляков который не был участником Второй мировой войны, был непрерывно в контакте с обоими генералам с начала декабря 1944 года до марта 1945 года. Он пользовался их доверием и был в курсе всего, что касалось непростых отношений между генералом Красновым и Власовым. Беседы часто записывались автором, поэтому он приводит подлинный материал эпохи. Интереснейший материал, живое свидетельств одного из очень важных феноменов русской истории в эмиграции: власовского движения.

---

При каждой встрече с Семен Николаевичем, я спрашивал его с положении этого дела. Ответ был всегда один и тот же, что он уже несколько раз весьма остро говорил по этому вопросу с Домановым, но последний лишь обещает передать дело в суд, а на самом деле держит его у себя.

Тогда я высказал генералам Красновым мою полную уверенность, что главную роль во всем играет сам Доманов. Мое подозрение вскоре подтвердилось. Когда, накануне отъезда офицеров на «сообщение» Английского генерала, я приехал в Лиенц, то названный сотник был самым близким адъютантом Доманова.

Я умышленно остановился на этом случае, дабы показать, в каком окружении работал П. Н. Краснов и чтобы иметь право утверждать, что кража писем была выполнена по приказанию Доманова, методами и приемами, применяемыми в Советском Союзе.

В последних числах марта, собираясь покинуть Вену, я пошел еще раз в штаб за новостями. Там начальник штаба передал мне письмо и сказал, что его привез офицер Р.O.A., который возможно, снова будет здесь через несколько дней. Письмо было от Ген. Трухина[12]. Федор Иванович подтверждал мне получение моего письма и писал, что сейчас уже поздно дебатировать вновь больной вопрос или искать виновников. Не касаясь причин, вызвавших враждебность Ген. Власова по отношению Ген. Краснова, он высказал лишь сожаление, что я тогда уехал из Берлина. Затем он упрекнул меня, что я исчез и в дальнейшем ни разу не посетил их, а между тем, мое присутствие иногда было необходимо. Не отрицая аттестацию, данную мною Ген. П., Федор Иванович писал, что им нужен был тогда казачий генерал и что им Ген. П. показался подходящим. Дальше он высказывал пожелание, чтобы я возможно скорее приехал в штаб Ген. Власова. Письмо было датировано 19 марта и оно косвенно подтвердило мне, что Ген. Татаркин прибыл в штаб Р.O.A.

Теперь передо мной стоял вопрос: куда же ехать, к Ген. Краснову или к Власову? Я решил сначала повидаться с Петром Николаевичем, а затем проехать в штаб Р.O.A.

Покинув Вену 1-го Апреля, я, после крайне тяжелого семидневного путешествия по железной дороге, автомобилями и даже на обычных подводах, с трудом добрался до г. Толмецо, где находился штаб Ген. Доманова. Ген. Краснов жил в деревне Вела Сантино, в 4-х километрах от Толмецо, почему я, не задерживаясь здесь, поехал туда.

Петра Николаевича я встретил на пороге дома. Он ехал на лекцию в школу разведчиков. Эта наша встреча носила особенно сердечный характер. Редко Петр Николаевич был так радушен, как этот раз. Не имея времени поговорить со мной, он пригласил меня к себе на обед, после которого он намеревался со мной побеседовать.

Канцелярия Глав. Управ. Каз. Войск находилась почти рядом с домом Петра Николаевича и я прошел туда, чтобы встретить Семена Николаевича. Моя беседа с ним была весьма продолжительна и мы говорили на разные темы. Как я мог заключить, интересы Семен Николаевич ограничивались исключительно казачьим станом Ген. Доманова, боевыми стычками казачьих полков с партизанами и жизнью казаков, расселенных в, так называемых, казачьих станицах. Дальше этого его интересы не простирались. Он с большим увлечением информировал меня обо всем, высказывая разные предположения и строя планы, совершенно забывая или не учитывая общее военное положение. Должен сказать, что эту характерную черту я подметил еще и раньше почти у всех лиц, окружавших Ген. Краснова, которые проявляли весьма слабый интерес к общей обстановке на фронте и обычно просили меня информировать их в этом отношении.

Все, что я почерпнул из разговора с Семен Николаевичем о Р.O.A. и Ген. Власове, в его оценке, можно резюмировать так: с Власовым нам не по пути; он ведет свою линию, мы свою; где он сейчас и что делает, нас не интересует. И действительно, он не был в курсе событий в ставке Ген. Власова и не имел представления о том, что там уже сформировано новое Глав. Управ. Каз. Войск.

Во время обеда у Петра Николаевича я рассказывал ему о моих мытарствах и приключениях во время путешествия из Вены до Италии. После мы перешли в рабочий его кабинет, где начали вести деловой разговор.

Свой доклад я начал издалека, с момента моего приезда в Вену и тщетных ожиданий вызова меня в Берлин. На это мое заявление Петр Николаевич не сделал никаких примечаний. Описывая, затем, встречу с Донским Атаманом, я подробно передал содержание бумаги, полученной Ген. Татаркиным за подписью Ген. П. смягчив лишь, несколько, ту клевету, которая касалась лично Ген. Краснова. Упомянув о моем письме Ген. Трухину, я предложил Петру Николаевичу прочитать письмо, полученное мною от Федор Ивановича. Когда он кончил чтение, я сказал: «Получив почти одновременно приглашение от Вас и Ген. Трухина, я решил побывать у Вас, ориентировать Вас обо всем, а затем попытаться проехать в штаб Р.О.А.»

Ген. Краснов, видимо, не разделял мое мнение, почему он особенно тепло сказал: «Я думаю, Иван Алексеевич, что прежде всего мы должны основательно отдохнуть после Вашего тяжелого путешествия. Кроме того, у меня к Вам просьба — объехать станицы, познакомиться с жизнью казаков в них и, после, поделиться со мной Вашими впечатлениями. Ехать же Вам к Власову, я полагаю, нет никакого смысла».

Избегая дальше углублять вопрос о моей поездке в ставку Р.O.A., что, как я заметил, было неприятно Петру Николаевичу, я выразил мое согласие выполнить его поручение и в короткий срок побывать во всех станицах. И опять Ген. Краснов дал мне пенять, что нет никакой необходимости спешить с объездом станиц.

Вернувшись опять к моему докладу, он задал мне несколько вопросов. В связи с ними, он выразил глубокое сожаление, что Ген. Татаркин к нему не приехал, а ушел в лагерь Ген. Власова, точно также, как и Ген. Н..

— «Но что они будут там делать?» — спросил он меня.

Не получив от меня ответа, он решительно заявил, что все казаки находятся под его командой и что этим генералам остается лишь будировать и толкать казаков на дезертирство, или помогать штабу Р.O.A. обливать его клеветой и грязью. Говоря это, Ген. Краснов терял свой обычный спокойный тон и сильно волновался.

— «Я иду своим путем и с него не сойду,» — заявил уверенным тоном Петр Николаевич.

— «Позвольте спросить Вас Петр Николаевич», — сказал я — «видели ли Вы Ген. Власова после моего отъезда из Берлина и в чем лежит причина столь его враждебной позиции? Мне это совершенно непонятно, особенно после Вашей с ним встречи.»

Ген. Краснов ответил, что он Власова не видел и что никакого конфликта не было. Из дальнейшего разговора я мог приблизительно уяснить, что после назначения Ген. Власова Главнокомандующим, со стороны последнего не последовало предложения для окончательного решения казачьего вопроса[13]. В конце Петр Николаевич сказал, что оставив Берлин и переехав в Италию, он совсем потерял контакт со штабом Р.О.А. и теперь о Власове до него, временами, доходят только слухи. По его сведениям, 1-я дивизия Р.O.A., получившая наименование 600 Гренадерской дивизии, будто бы сформирована, но ее первые боевые действия успехом не увенчались.

Прощаясь, Петр Николаевич рекомендовал мне возможно скорее познакомиться с Домановым, иначе последний может быть обижен. Я его заверил, что в этом отношении он может быть спокоен и что уже завтра я буду у Доманова.

Я решил поселиться в Толмецо и, при содействии С. Н. Краснова, получил в Итальянской гостинице довольно приличный номер. На другой день он познакомил меня с Домановым, любезность которого и необычайная предупредительность, буквально меня поразили. Он заверил меня, что не будучи еще со мной знаком, он часто слышал обо мне от П. Н. Краснова, как о старом его сотруднике во время гражданской войны. Сказал также, что ему известна моя работа по сближению Р.О.А. и Казачества и мои дружеские отношения с Ген. Власовым. И закончил заявлением, что ему приятно видеть меня здесь.

Я отлично сознавал, что у меня не было никаких оснований рассчитывать на такое необычайное внимание со стороны Доманова, так как я не занимал никакого официального положения, будучи совершенно частным человеком. Однако, его лестные излияния по моему адресу и чрезмерное радушие, побудили меня к осторожности и потому я решил, по возможности, избегать с ним особо откровенных разговоров.

В беседе со мной, Ген. Доманов старался выяснить, как именно Ген. Власов расценивал П. Н. Краснова. Инстинктивно насторожившись, я не стал посвящать его во все детали этого вопроса, а также умолчал о теперешней позиции Ген. Власова по отношению к Петру Николаевичу, полагая, что таковая ему неизвестна. Но зато, с особой яркостью, я отметил глубокое уважение Ген. Власова к Ген. Краснову, чему, во время их свидания, я был живой свидетель.

Говорил Доманов тихо, медленно, тщательно подбирая слова и, как бы, обдумывая каждую фразу. Временами тон его голоса принимал оттенок слащавости, что я расценивал, как доказательство его неискренности и желание подкупить доверие своего собеседника.