Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

• Название: Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 5-8189-0598-5

Неизвестный роман Александра Дюма!

Автор «Трех мушкетеров» считал его одним из своих лучших творений! На русском языке печатается впервые!

«Шевалье де Сент-Эрмин» — столь же великолепный образец приключенческой литературы, как «Три мушкетера» и «Граф Монте- Кристо».

В романе есть все, что мы так любим в книгах великого француза: умело закрученная любовная интрига, ловкие, отважные герои, прекрасные женщины, неожиданные повороты событий, вероломные злодеи, роскошь и великолепие Франции.

---

Все сражение Вильнев оказывался на самых опасных его участках, не прося больше ничего для себя, кроме ядра, осколка картечи или ружейной пули.

Выход нашелся в самоубийстве.

Флагманский корабль испанского флота, оставленный семью своими кораблями, сдался неприятелю после боя, продолжавшегося четыре часа, а остальная часть испанского флота, встав под ветер, понеслась к Кадису.

Тем временем команда «Виктории» выкрикивала победное «ура» каждый раз, когда очередной французский корабль терял флаг, и каждый из этих криков заставлял Нельсона забывать про свое ранение и спрашивать:

— А это что?

Слыша ответ иа свой вопрос, раненый каждый раз выказывал большое удовлетворение. Он страдал от мучительной жажды, постоянно просил пить или просил помахать над ним бумажным веером.

Он питал большую привязанность к капитану Харди и все время тревожился за его жизнь; священник и корабельный хирург пытались успокоить его на сей предмет. Они посылали сообщение за сообщением капитану Харди о том, что адмирал хочет видеть его, а Нельсон, видя, что тот не подходит, нетерпеливо кричал:

— Вы не хотите показать мне Харди, я уверен — он мертв.

Наконец, спустя час и десять минут после ранения, капитан Харди спустился на нижнюю палубу.

Адмирал, узнав его, издал радостный возглас, растроганно пожал ему руку и сказал:

— Ну, Харди, как протекает сражение? Как складывается день для нас?

— Удачно, милорд, очень удачно! — ответил Харди. — Мы уже захватили двенадцать кораблей.

— Надеюсь, ни один из наших кораблей не потерял своего флага?

— Ни один, милорд.

Нельсон, успокоившись окончательно, заговорил о себе и испустил тяжелый вздох:

— Я умираю, Харди, и умираю сейчас. Совсем скоро все кончится для меня. Подойдите ко мне, мой друг, — и добавил, снизив голос: — Я попрошу вас об одной вещи, Харди. После моей смерти отрежьте пучок моих волос для леди Гамильтон и отдайте ей все, что будет мне причитаться.

— Я поговорил с хирургом, — ответил Харди, — он твердо надеется сохранить вам жизнь.

— Нет, Харди, нет, — ответил Нельсон, — не пытайтесь меня обмануть. У меня разбит позвоночник.

Долг службы требовал присутствия Харди на палубе. Он пожал раненому руку и поднялся наверх.

Нельсон подозвал хирурга. Тот был занят лейтенантом Уильямом Руверсом, которому оторвало ногу. Тем не менее он подбежал, бросив на бегу, что его помощники справятся с перевязкой.

— Я только хотел спросить о своих старых товарищах, — сказал Нельсон. — Что касается меня, доктор, в вас я больше не нуждаюсь. Посмотрите, вот, нижняя часть моего тела ничего не чувствует, и эта моя часть уже холодна как лед.

Тогда хирург сказал ему:

— Милорд, позвольте пощупать вас.

И он действительно потрогал нижние конечности Нельсона, которые, утратив чувствительность, теперь были безжизненны.

— О! — настаивал Нельсон. — Я хорошо знаю, что говорю: меня уже щупали, подобно вам, Скотт и Бэрк, и я не чувствовал их прикосновений так же, как не чувствую сейчас ваших. Я умираю, Битти, умираю.

— Милорд, — ответил хирург, — к несчастью, я уже бессилен изменить для вас что-либо.

Произнеся этот последний приговор, он отвернулся, чтобы скрыть слезы.

— Я знал это, — ответил Нельсон, — я чувствую, как при дыхании что-то поднимается в моей груди.

И он положил свою руку на то место, на которое показывал.

— Благодарение Богу, — прошептал он, — я исполнил свой долг.

Доктор уже был не в силах облегчить участь Нельсона: он отошел, чтобы позаботиться о других раненых. Но в это время снова подошел Харди, который, прежде чем во второй раз покинуть палубу, послал лейтенанта Хилла с ужасной новостью к адмиралу Коллингвуду.

Харди поздравил Нельсона, хотя тот и был уже в объятиях смерти, с решительной и полной победой. Он сообщил ему, что, насколько в состоянии судить, в руках англичан оказались пятнадцать кораблей французского флота.

— Я держал пари на двадцать, — пробормотал Нельсон, затем, внезапно вспомнив про Направление ветра и признаки бури, которые он наблюдал, добавил:

— Бросайте якорь, Харди! Бросайте якорь!

— Полагаю, командование флотом возьмет на себя адмирал Коллингвуд, — произнес капитан флагманского корабля.

— Нет, по крайней мере, до тех пор, пока я жив, — ответил раненый и поднялся, опираясь на руку. — Харди, я вам сказал, бросьте якорь, я хочу этого.

— Я сейчас отдам приказ, милорд!

— Заклинаю вас, сделайте это, осталось пять минут, — затем, понизив голос, который, слабея, стал похож на глухое рычание: — Харди, — заговорил он, — вы не бросите мое тело в море, я прошу вас.

— О, конечно, нет! Вы можете быть спокойны по этому поводу, милорд, — ответил Харди, которого душили рыдания.

— Позаботьтесь о бедной леди Гамильтон, — продолжал слабеющим голосом Нельсон, — о моей милой леди Гамильтон. Обнимите меня, Харди!

Капитан, плача, прижался лицом к его лицу.

— Я умираю спокойным, — сказал Нельсон, — Англия спасена.

Некоторое время капитан Харди оставался рядом со знаменитым раненым, молча наблюдая за ним; затем, опустившись на колени, он приложился своими губами к его лбу.

— Кто меня обнимает? — спросил Нельсон, глаза которого начала заволакивать пелена смерти.

— Это я, Харди! — ответил капитан.

— Благослови вас Бог, друг мой! — умирая, проговорил Нельсон.

Харди поднялся на палубу.

Нельсон, заметив священника рядом с собой, заговорил и с ним:

— Α-a, доктор… Я никогда не был заядлым рыболовом…

Затем добавил после паузы:

— Прошу вас, доктор, помните, что я завещал моему отечеству и королю леди Гамильтон и мою дочь Горацию Нельсон. Не забывайте Горацию.

Жажда становилась нестерпимой. Оц закричал:

— Пить… пить… веер… воздуха мне… потрите меня.

Эти слова он адресовал капеллану Скотту, который, надеясь облегчить его участь в последние мгновения, растирал ему грудь рукой и доставил ему этим некоторое облегчение. Прерывающим голосом, свидетельствовавшим об удвоенных страданиях, напрягая все свои силы, Нельсон произнес в последний раз:

— Слава Богу, я исполнил свой долг.

Это были его последние слова.

Хирург вернулся к своим обязанностям, за ним направился камердинер Нельсона, чтобы сообщить, что его хозяин с минуты на минуту испустит дух. Битти взял руку Нельсона — она была холодна; затем он пощупал его пульс — он не прощупывался. Наконец, он потрогал лоб Нельсона: тот открыл свой единственный глаз и сразу его закрыл.

Нельсон издал свой последний вздох — было четыре часа двадцать минут: он прожил после ранения три часа и тридцать две минуты.

Возможно, покажется странной та дотошность, с которой мы описывали последние часы Нельсона; однако мне кажется, что одного из величайших полководцев, когда-либо живших на свете, следовало проводить, если не историку, то хотя бы романисту, до самых ворот склепа. Я не нашел таких подробностей ни в одной книге. Я руководствовался посмертным протоколом, подписанным тем же корабельным хирургом Битти[84] и корабельным капелланом Скоттом.

XCIV БУРЯ

Возможно, следовало бы закончить рассказ о Трафальгарской битве смертью Нельсона; однако было бы большой несправедливостью оставить в безвестности имена стольких храбрецов, которые, как и он, жертвовали своей жизнью и делали все возможное во имя победы.

Мы оставили Вильнева в отчаянном положении на разбитой палубе «Бицентавра», не имевшего в своем распоряжении больше ни одной лодки, чтобы спуститься в ней на воду и попытаться пристать к одному из оставшихся невредимыми французских кораблей, находившихся в отдалении от огня и сражения. Разумеется, если бы он мог присоединиться к этим десяти кораблям своего авангарда, которые, обменявшись пушечными выстрелами с колонной Нельсона, теперь оставались в бездействии, не имея перед собой противника, и затем могучим усилием повести их в самое пекло сражения, день мог кончиться для него просто неудачей, но не такой ужасной катастрофой.

Но теперь, прикованный к «Бицентавру», словно живой к трупу, открытый для обстрела со всех сторон и лишенный возможности в ответ произвести хотя бы выстрел, он был вынужден спустить свой штандарт.

От одного из английских кораблей отделилась шлюпка и направилась за ним. Взяв Вильнева к себе, она доставила его на английский корабль «Марс».

Контр-адмирал Дюмануар повторил сигналы, данные Вильневом; они были адресованы десяти французским кораблям: «Герою», капитан которого Пулен был убит в самом начале сражения, «Святому Августину», «Святому Франциску Ассизскому», «Монблану», «Дюге-Труену», «Огромному», «Молнии», «Бесстрашному», «Сципиону» и «Нептуну».

Но лишь четыре из десяти кораблей повиновались сигналам командующего, опустив на воду все имевшиеся у них шлюпки. Этими кораблями оказались «Мон-Блан», «Дюге-Труен», «Бесстрашный» и «Сципион»; адмирал тут же сигналами приказал кораблям повернуть по направлению ветра, что давало им возможность двигаться под ветром и в любой момент, который они сочтут нужным, вклиниться в центр сражения.