Аврам Дэвидсон - Рорк!

• Название: Рорк!
• Автор: Аврам Дэвидсон
• Жанр: Научная Фантастика

---

Женщины очень похожи, с белой кожей, прямыми спинами, сверкающими черными глазами и черными же волосами, перевязанными сзади. «Старуха» применительно к Сати было скорее привычным словом, чем точным эпитетом. Несколько седых волос, несколько морщинок у рта и в уголках глаз — и все.

— Да, она хорошо выглядит, — сказал Олд Ган, заметив взгляд гостя и догадавшись, о чем он думает. — Она мне жена и друг, а не рабыня и вьючное животное. Другие, вы же знаете, дикие токи, они загоняют своих жен, пока те не высохнут. Тогда они подпирают ими углы своих хижин и превращают их в домашних божков и оракулов. У них легкая старость — «легкая» в здешнем представлении, если они, конечно, доживают до таких лет. Но моя старушка еще неплохо прыгает, и в ней хватает жара. Не так ли, старая?

— Ешьте, — спокойно сказала «старая».

— Еще нельзя, язычница. — Он прочитал короткую молитву. Затем разложил еду. За тушеной рыбой и татаплантами они говорили о разных вещах. В теории или в романе присутствие Олд Гана с его знаниями и техническим опытом могло вызвать нечто вроде возрождения у диких токов. Но на самом деле ничего подобного не произошло. Олд Ган вовсе не был миссионером по натуре, как, впрочем, и все его современники. Но даже если бы он обладал качествами миссионера, люди, среди которых он жил, остались бы ограниченными и враждебными ко всему непривычному. Маленький солнечный мотор в те редчайшие солнечные дни, которые выдавались в Южном Токленде, выполнял лишь небольшие работы по дому. Обязанности старика, когда он служил станционным оружейником, ограничивались простым ремонтом. Внезапное изменение в отношениях, которое было вызвано его решением жить среди «диких людей», было единственным, которое он внес; пожалуй, на большее он был не способен.

Слабая традиция ремесла и социальной структуры выжила на юге, хотя ограниченность ресурсов и постоянные войны и набеги забирали большую часть людской энергии. Система кланов основывалась не только на кровном родстве, но и на том количестве мушкетов, которое каждый «мистер» мог изготовить из металлического лома, полученного в обмен на краснокрылку; количество собранной краснокрылки в первую очередь зависело от того, сколько людей могло быть оторвано от других жизненно необходимых работ — возделывания земли, рыболовства и т. д. Древесный же уголь они с большим трудом делали сами; нитрат или селитру так или иначе добывали, используя какие-то свои отвратительные методы, но серу — третий необходимый ингредиент для получения грубого черного пороха, которым стреляли их мушкеты, — они могли получить только на Гильд-станции.

А запасы Гильд-станции ограничены, и цена высока.

— Но вы не думайте, — сказал сквомен, — что они смотрят на свои мушкеты только как на оружие войны одного клана с другим. Когда отправляются за краснокрылкой, они идут в полном вооружении, заключается перемирие, и все фитили зажжены, и все глаза раскрыты — ждут рорков. Мало растений встречается в этих холмах, поэтому им приходится отправляться в Роркленд. И цена высока. Да… цена высока. Моя старая жена в прошлом году потеряла двух братьев… Если бы у них было больше мушкетов для защиты, может быть, ее братья были бы живы. Это постоянный источник горечи и недовольства, ибо они отлично знают, что у них могло бы быть оружие, если бы станция захотела. И они очень горды.

Настолько горды, что отказались получать изношенную одежду, которую носят все прирученные токи; они сами делают себе из шкур и дубленой кожи одежду.

— Знаете ли вы, что некоторые из них умеют читать?

— Нет, — ответил удивленный Ран. — Я этого не знал. Ни один прирученный ток не умеет читать.

— Да… У них нет книг, но, приходя торговать, они покупают клочки бумаги и записывают на них свою историю. Мне кажется это трогательным.

Читая эти грубые книги, Олд Ган узнал многое — включая подробности того ужасного периода, воспоминание о котором до сих пор жгло токов, когда долгие-долгие годы ни один корабль не приземлялся на Пиа-2 и предки современных токов оказались одни, совершенно одни…

Голодали, боролись и умирали.

— Интересно, — сказал Ран после молчания, во время которого женщины обменялись несколькими взглядами. — Вы знаете, прирученные токи… Некоторым образом преклонялись предо мной. Потому что я пришел с их прародины, со Старой Земли.

Олд Ган быстро сказал:

— Здесь будет совсем не так. Совсем наоборот — поэтому никогда не упоминайте об этом, они возненавидят вас. Они проклинают старую Землю за «долгое одиночество», которое здесь все разрушило. Эта Старая Земля послала их… Старая Земля забыла о них. Некоторые даже говорят, что токская лихорадка пришла оттуда. Сам я не знаю. Никогда не был там. Я с Кальтера; впрочем я и не хочу на Землю.

Он осмотрел черные стены своего дома и свои жалкие пожитки, жену и дочь, суровый ландшафт, открывающийся в незастекленном окне.

— Нет, — сказал он вновь, — я не хочу этого.

Он, если можно так выразиться, преломил с ними хлеб, и после этого Сати начала разговаривать с ним, расспрашивать о его семье: живы ли его мать и отец, есть ли у него братья и сестры и тому подобное. Когда позже лагерь зашевелился и пришли к ним посетители, Сати занялась своими домашними делами. Но Норна осталась, она сидела около него на скамье, шепотом разговаривала с ним и указывала на наиболее значительных посетителей.

— Мистер Доминик… владеет шестью мушкетами и двадцатью копьями… да, тот с длинной белой бородой; привел из своей страны хороших бойцов…

Никто не заботился об огне, и в усиливавшемся холоде Ломар почувствовал тепло сидевшей рядом с ним девушки, в голове его начали мелькать различные мысли и образы. Он отгонял их. Он не был уверен, каким будет отношение местных жителей к подобным вещам, и не хотел оказаться связанным посреди рядов краснокрылки: тогда ему пришлось бы на собственном опыте убедиться, какую пищу предпочитают рорки.

Ее длинные волосы коснулись его уха, когда она вновь повернулась к нему.

— А следующий, мистер Ханнит, владеет десятью мушкетами и двадцатью семью копьями. Но он дал взаймы два или три мушкета мистеру Доминику два года тому назад, из-за этого у них до сих пор нелады.

Раздался чей-то гневный голос.

— Это сын и наследник нашего мистера, Жан Малларди, — прошептала она. — Он хочет сделать меня женщиной, но мне он не нравится.

Жан худой и чернобровый.

— Я знаю, — громко сказал он. — Мы все знаем это. Кто предпочитает набеги земледелию и рыболовству? Флиндерс! Кто готов своим грязным ртом разносить грязные сплетни и слухи? Флиндерс! Дьявол его забери, да! Флиндерс нарушает перемирие, Флиндерс — это яйцо рорка. Когда я стану мистером, я скажу ему все это. Но он вовсе не дурак, нет.

Несколько голосов кивнули в знак согласия, но остальные собравшиеся выглядели сомневающимися; раздались еще голоса, говорили разом, перебивая друг друга. Внезапно наступило угрюмое молчание. Олд Ган успокаивающим тоном сказал несколько слов. Жан угрюмо проворчал что-то, не убежденный, но все же сел на место.

— У меня гость, вот он сидит на скамье рядом с Норной, — сказал Олд Ган. — Зовут его Ран Ломар, и мистеры гильдсмены извне послали его сюда проверить, нельзя ли увеличить сбор краснокрылки.

Все глаза обратились к Ломару, который встал и сказал:

— Это поможет нам всем…

Вперед выступил мистер Доминик с большой белой бородой.

— Никогда мистеры Гильдии не помогали нам. Они покинули наших отцов на съедение роркам, — пробормотал он. — Больше краснокрылки, говоришь? Ха! Они делают из нее лекарство, но разве они дают нам это лекарство? Нет! Мы все умрем тут от лихорадки…

Гул согласия пронесся над собравшимися.

— Дадут ли они нам больше ружей и материала для них? — спросил молодой человек, еще безбородый; однако его сходство с широкобровым и крючконосым лицом мистера Ханнита не оставляло сомнений в том, что это его сын; вновь раздался гул одобрения.

Ломар тактично и осторожно начал говорить о возможных путях увеличения продукции; если собиратели будут отсекать листья от стеблей прямо на месте, их груз от этого станет намного легче…

Люди презрительно засмеялись.

— Мы знаем, что прирученные готовы вылизать весь Север, чтобы угодить вам, — сказал молодой Ханнит. — Но мы не будем этого делать. Что еще ты хочешь нам сказать, гильдсмен?

Ошеломленный, Ломар не знал, что же им сказать, и, пока он так стоял в затруднении, они отвернулись от него. Рассерженный своей неспособностью и их полнейшим равнодушием, так отличающимся от отношения прирученных токов, он почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. Пока они разговаривали друг с другом, он отдернул дверной занавес и вышел наружу.

Лагерь — любое поселение диких токов называлось лагерем — стоял на вершине холма; с него в промежутках между черными утесами на юге виден океан, по которому медленно ползла черная точка — лодка.