Лана Тихомирова - Легенда о Красном Снеге

• Название: Легенда о Красном Снеге
• Автор: Лана Тихомирова
• Жанр: Фэнтези

Они такие же как мы, но у них есть крылья и они могут летать. Для каждого героя этой повести есть свой путь, и они его выбрали и пройдут до конца. Автор лишь посредник между тем, что происходит и тобой, читатель! Это книга обо мне и о многих из нас.

---

— Давай разберемся последовательно, брат мой, — сказал Жорес.

Сергиас нетерпеливо махнул рукой:

— Оставь этот тон для подщенка-короля, — зарычал он, в нетерпении меряя шагами комнату, холодея от одной тревожной мысли.

— Вопрос первый, — продолжил Жорес.

— Да Ястреб тебя задери! — взорвался Сергиас, — ты бросишь или нет свои кардинальские замашки, тебя сто лет назад изгнали из ордена.

— Всего лишь семь лет, — уточнил жадный до точности Жорес.

Сергиас затрясся от ярости.

Жорес тонко улыбнулся и вопросительно посмотрел на брата.

— Я хочу знать, о каком именно заговоре пишет в письме мой сын, — процедил сквозь зубы Сергиас.

Жорес улыбнулся и погладил пальцами ракушку на маленьком перламутровом столике, рядом с креслом.

— А как вы сами думаете?

Сергиас резко остановился и дико посмотрел на брата:

— Как же меня бесит твоя привычка отвечать вопросом на вопрос! Почему же вы так не разговариваете с королем? — язвительно спросил Сергиас.

Жорес мгновенно посерьезнел и даже рассердился:

— Я хочу, чтобы мой брат шевелил мозгами! — воскликнул он, — То есть тем. Что у него в голове, если сражения молодости и контузии не лишили тебя этого ценного вещества!

Братья долго мерились взглядами. Жорес успокоился и непринужденно сказал:

— А король? Зачем нам думающий король? Тем более, такой, как Павлес. Теорги умны, но не стоит стимулировать их.

— Но Карикас! Вы не успели убрать его.

Братья помолчали.

— Да, — первым заговорил Жорес, — наш добрый Карикас, при поддержке короля (которой он все же достоин, что нельзя не признавать) будет управлять ходом войны.

Сергиас отошел к окну, присел на подоконник и уставился на чучело корраловой рыбки.

— Все против нас, — сказал он.

— Что будем делать с Микаэлосом? Пушки это твой недосмотр. Удастся подставить Микаэлоса, тогда сможем использовать их в своих целях, но нам все же стоит быть

осторожными. Трон Лирании слишком лакомый кусочек, чтобы так рисковать.

Сергиас молчал.

— Итак, брат, — вдруг сказал он, вздрогнув, словно проснулся ото сна, — нам противостоят три силы, наша задача свалить всю вину на владыку. Проявив определенную

изворотливость, мы можем убедить Павлеса, что осада Эолиса миф, и что необходимо посылать войска, чтобы освободить город от Владыки.

— Но его высочество Сорокамос?

Сергиас подумал немного.

— Они ведь переписываются, — медленно сказал он, — мы можем перехватывать их письма и читать.

— Это очень сложно, и абсолютно ненужно, — отрезал Жорес, — проще доказать, что письма подделка.

— А почерк?

— Подделка.

Сергиас задумался.

— Что делать с письмом Мекелеса?

Жорес, молча, подошел к столу, на котором лежало письмо. Он поджег бумагу и бросил в пепельницу.

— Ответ я думаю лучше не писать, все равно Мекелеса найти будет трудно, — задумчиво сказал Сергиас.

— Гонца туда же, — небрежно бросил Жорес.

Сергиас взял с подоконника костяной рожок из панциря какого-то морского животного и коротко потрубил. В дверях появился личный слуга Сергиаса.

— Гонец, принесший письмо еще здесь?

— Да, сир.

— Отведите его в таверну, в нашу любимую, не скупитесь, напоите и накормите его хорошенько, он принес нам добрые вести. Передайте, что мессир Дорес, очень им доволен.

— Если он откажется, сир?

— Выделите ему охрану, чтобы он без проблем добрался туда, откуда приехал.

— Хорошо, сир. Будет исполнено, сир.

Слуга исчез.

— Уверен в нем? — спросил Жорес, немного выждав.

— Предан мне, как псина. Дело свое знает и пуще того любит, — усмехнулся Сергиас.

— Он что-то вроде оруженосца ведь?

— Ну да. А ты запомнил его лицо?

Жорес задумался:

— Я столько у тебя бываю и вижу его, но никогда не могу потом припомнить лица, вроде был человек, или не был даже и не могу сказать.

— Тень, — подвел итог Сергиас, — и у этой тени десять тысяч преимуществ перед обычной тенью.

— Может быть, он поможет нам еще в одном деле?

Сергиас помотал отрицательно головой.

— Я слишком ненавижу его, чтобы убивать, — прошипел Сергиас, — жизнь в унижении и грязи, у всех на виду, чтобы проходящие топтали и плевали — это месть. А убийство…

лишь способ устранения лишних языков.

Жорес старался скрыть, что по спине у него бегают мурашки.

— Иногда, брат, вы меня пугаете сильнее, чем внезапные шорохи пугают по ночам, или неожиданные кошмары под утро, — пробормотал Жорес.

Братья распрощались и разошлись.

Глава восьмая. Завтрак королевы

Фелия лежала, не закрывая глаз. Она вспоминала последние минуты королевы-матери, то, что она завещала на словах новой молодой королеве. Бледная, с мокрыми от слез глазами, в холодном поту как в бреду, королева-мать повторяла Фелии:

— Храни своего мужа, лелей и нежь страну, как маленького ребенка, как моего внучка.

Особенно больно и сильно врезалась в память Фелии последняя фраза умирающей королевы:

— Сорокамос, Сари, мой маленький мальчик. С кем ты останешься? Павлеса в макушку поцеловала при рождении мать-лебедь, а ты? Если бы Алли была с тобой, я умирала бы

спокойно, как подобает королеве.

Фелия была умна в делах бытовых и сердечных, для младших братьев и сестер она заменяла мать. Во всем, что не касалось власти, Фелия была сильна и твердо стояла на

известной ей почве. Она была добра и великодушна, многие могли бы сказать, что она по-настоящему была благородна, но за это могли ручаться лишь те, кто знали Фелию хорошо и достаточно близко. В интригах, неизменно следующих по пятам за властью, Фелия не была сильна, и хоть не одобряла действий, к которым прибегала ее сестра-близнец, но все прощала Занке и беспокоилась за здоровье и благополучие сестры. Мысли молодой королевы потекли в другом направлении. Когда пришло известие о пропаже Занки ее мать

расплакалась, а отец, вздохнув, сказал, что одной дочерью у него стало меньше. И тем тревожнее было Фелии, она знала, что отец сказал свои слова не просто так, не в

порыве гнева. Значит теперь Занка не сестра, а враг, она против Павлеса. Но с чего же она это взяла, ведь у Фелии кроме противоречивых чувств не было абсолютно никаких

доказательств. Душа молодой королевы раздиралась между нежной любовью к сестре и справедливым гневом.

На Фелию тяжелым грузом навалилось утро, она поднялась и грустно посмотрела на пустующую половину кровати. Павлес уже четвертый день спал урывками у себя в кабинете на жесткой кушетке, и то только тогда когда уже валился с ног окончательно. Слуги помогли королеве одеться, и она отправилась в молельню, где проводила очень много времени, чтобы вознести утреннюю молитву. Помолившись, за живых и усопших, за осажденный город, за друзей и за врагов, Фелия пошла в залу к завтраку, на котором должны были присутствовать опальные Доресы. Затемно король получил письма Сорокамоса и изъявил желание отзавтракать со своими бывшими министрами. Фелия всегда приходила первой, в нарушение этикета, но она лично

любила проверять готовность стола к завтраку.

Сериохус уже стоял на страже, зорко посматривая за королевой и официантами, во взоре его читалась какая-то неуловимая ласка, по его же мнению недопустимая.

Поправив ложечки и чашечки, Фелия исчезла из залы, чтобы вернуться туда уже с супругом. Когда король и королева Лирании вошли в столовую залу, Павлес выглядел уставшим, тяжелые мысли не давали ему уснуть, он так и не придумал, о чем будет говорить с братьями.

Доресы согласно протоколу уже были в зале, и поклонились в знак приветствия.

Павлес и Фелия сели на свои места и после краткого приветствия, молча, принялись за завтрак.

Докончив яичницу с ветчиной, король с невинным видом начал разговор:

— Насколько мне стало известно: Эолис понес первые потери.

— Сир, нам этого еще не известно, по нашим данным осада Эолиса только началась.

— Прекрасно, — спокойно скакзал Павлес, но что-то в его голосе заставило братьев вздрогнуть, — мне так же стало известно, что пушки, обстрелявшие "Грегарину" были тайно вывезены из Эолиса по конечной своей цели Сороса, но ни его, ни Лебедь-града не достигли. Как вы это все-таки объясните, мессир Сергиас?

Павлес впился глазами в министра: глаза младшего Дореса широко раскрылись, в них было море удивления, но не было страха, даже руки не дрогнули.

— Вы уже спрашивали об этом, сир, но откуда же вы решили, что пушки были направлены в Сорос, когда они были направлены в Ревень. Решение видимо было принято в обход

моего министерства.

— Владыка утверждает, что пушки из Эолиса были вывезены по вашему личному устному приказу.