Лана Тихомирова - Легенда о Красном Снеге

• Название: Легенда о Красном Снеге
• Автор: Лана Тихомирова
• Жанр: Фэнтези

Они такие же как мы, но у них есть крылья и они могут летать. Для каждого героя этой повести есть свой путь, и они его выбрали и пройдут до конца. Автор лишь посредник между тем, что происходит и тобой, читатель! Это книга обо мне и о многих из нас.

---

— Министры ждут вас, ваше высочество, — чопорно поклонился Сериохус.

— Спасибо. Как чувствует себя королева-мать?

— Их величество перенесли огромный удар сегодня, — печальнее, чем нужно сказал слуга, — Сейчас ее величество прилегли отдохнуть. Молодая госпожа читает ей вслух.

Павлес кивнул.

— Попросите господ министров подождать и позовите ко мне мадам Фелию.

Сериохус удалился. Павлес подошел к окну и смотрел на горизонт, собираясь с мыслями.

Тихо вошла Фелия. Она подошла к мужу и обняла его со спины. Павлес повернулся в ее объятиях и улыбнулся.

— Мужайся, любимый! Наступают суровые времена!

— Надеюсь, они не тронут нас, — тихо сказал Павлес и поцеловал жену в плечо.

— Охраняй матушку, ей очень нужна поддержка, а я пойду решать важные государственные вопросы, пока батюшка отдыхает, ему тоже нелегко.

— Что с матушкой? — спросила Фелия, — Она не плачет, но слезы текут из ее глаз и она не может остановить их, когда я уходила она заснула.

— Она очень любила Аланку. Ты же знаешь, Аланка осталась без матери и отца очень рано, и воспитывалась с нами: со мной и с братом. Ей всегда указывали должное место, но

мои родители любили ее как родную дочь. И Сорокамоса всегда опекали, больше меня, с ним всегда было больше проблем. А теперь любимые чада находятся под угрозой. И то,

что мы с тобой в замке, здесь, еще не значит, что мы в полной безопасности. Нам тоже угрожает опасность. Родители понимают это, но и защитить уже не могут. Это суровое

испытание.

Фелия прижалась к мужу.

— Все будет хорошо, любимый! Ничего не бойся, иди со спокойным сердцем!

Они расстались: Фелия отправилась обратно, а Павлес, храня письмо брата на груди, пошел в кабинет для военных советов.

Там по-прежнему было темновато и мрачно, так же на своих местах сидели министры. Но оба брата Доресы казались обеспокоенными, Карикас, по привычке спрятав глаза в

карту, о чем-то думал.

Павлес вошел в кабинет и, коротко поздоровавшись, приступил к делу.

— Господа, сегодня я получил письмо от брата, — он положил письмо на стол, — сир, Карикас, прочитайте нам его.

Запинаясь и путаясь в витиеватом мелком почерке герцога, изобилующем красивыми виньетками и завитушками, министр снабжения прочитал письмо. Закончив, он опустил руки и осмотрел побледневших министра обороны и военного аналитика, и обратил внимание на то, каким грозным выглядел Павлес.

— Ваше мнение, господа, — прервал паузу принц.

Вопрос так и повис в воздухе. На пороге появился Сериохус, он ворвался в кабинет, ни единой капли чопорности не было в его облике, в глазах сквозил страх.

— Ваше величество, — обратился он к Павлесу, — Господа. Королева-мать скончалась.

Сериохус выпалил это, как будто обжигаясь словами. Сказал и слова повисли в воздухе, сказал, и тишина обрушилась на присутствующих. Сериохус сделал пару неуверенных

шагов и упал. Карикас его подхватил и усадил в кресло, там старик заплакал, как ребенок, он не мог сдержать слез. Павлес кинулся к двери, но остановился на секунду

возле Сериохуса, он смотрел на старика, словно тот мог объяснить ему, что произошло. Мир с тошнотворной медлительностью совершил вокруг Павлеса один оборот, принц просто не верил, что Сериохус сказал правду. Ступор быстро прошел, крылья понесли молодого человека в башню родителей. Как вихрь он ворвался в спальню матери. В дверях он остановился, и вдруг мир обрушился всей своей тяжестью на его плечи. В голове пронеслась нелепая мысль, сто королева-мать просто спит, а старик и его нелепые слова, просто игра воспаленного воображения, и что хорошо, что Сорокамоса нет в городе, вдали отсюда он легче перенесет этот удар.

Фелия бледная с дрожащими руками, вцепилась в мужа. Она не прониклась еще к королеве-матери нежными чувствами, она старалась разделить с мужем ту боль, которую он испытывал сейчас. Павлес не замечал жены, он видел только постель, на которой лежала его мать. Спустя недолгое время Павлес подошел к ложу и исполнил свой ритуал прощания. После соответствующих слов Павлес поцеловал мать в лоб и обе щеки, в этот самый момент, в спальню вошел Бендос III король всея Лирании.

Сильно, с мощью, которую давно уже не ведали стены древнего замка, распахнулись двери спальни. В комнату вошел Бендос III. Это был истинный король Лирании железною

рукой подавлявший бунты, усмирявший разбойников и проливавший их кровь на пашни своих крестьян. Павлесу было достаточно одного взгляда — мельком, чтобы понять: и отца у него тоже больше нет. Бендос преобразился: из иссохшего, замученного болезнью старика, он стал вновь статным и сильным человеком, взгляд его разгорелся.

— Карла! — с этим криком король бросился к одру супруги.

Павлес наблюдал за всем издалека, словно он был не здесь, и все это происходило не с ним. Он видел, как отец целует руки матери, как что-то говорит ей, как поднимается

с колен, снова целует руки, губы, лоб. Словно через вату Павлес услышал слова отца:

— Пойдем, сынок, ты должен научиться приносить и принимать жертвы. Не щади врагов, не жалей друзей. У тебя одна опора — Фелия и одна цель — Лирания. Береги их, плати

любую цену за их благополучие. Благословляю тебя, сын мой, на жизнь.

Бендос вышел из комнаты. Павлес с отцом отправились к ратуше. Там уже собиралась толпа, чтобы проводить своего короля. К Павлесу присоединилась Фелия, ее всю трясло.

Бендос снял с себя королевский венец и надел его на коленопреклоненного сына.

— Благословляю тебя на жизнь, сынок, благословляю вас на жизнь, дети мои, — обратился к своими поданным король, — Благословляю тебя на жизнь, Лирания, — вскричал в

порыве чувств он.

Первый и последний раз Лирания видела своего короля взволнованным.

— Отец, — позвал Павлес, но Бендос не отозвался.

Он уже готов был исполнить свой последний обряд.

По древнему обычаю, супруги королевской четы умирали в один день, смерть одного автоматически означала смерть другого. Жители Лебедь-града, не любившие жестокости, пришли, только чтобы проститься с горячо любимым монархом и скорбели, чуть ли не острее, чем сам Павлес. Хриплым голосом Король запел слова клятвы в небо:

— Если солнце твое застлала гроза — ты по ливню рукой проведи.

Если счастье твое опустило глаза, его ты развесели,

Если ночь нападает с мечами на день, ты будь подобен огню,

Если любовь твоя стоит на краю, ты жизнь отдай свою.

С каждым словом голос его звучал все сильнее, закончил же клятву хор голосов.

Медленно взмахивая седыми крылами, Бендос стал подниматься вверх к самому солнцу. Фигура уменьшалась, пока не стала точкой, немного повисев в воздухе, она стремительно

стала приближаться.

Из толпы послышались, несмелые крики: "Да здравствует король!". Вскоре все, глотая рыдания, кричали: "Да здравствует король!". Кричали что есть мочи, чтобы заглушить

боль, чтобы слышали все.

И вдруг толпа смолкла на несколько мгновений, единое большое сердце остановилось. "Король умер! Да здравствует Король!" — завопил кто-то. Толпа бросилась на колени. Самые смелые приблизились к останкам короля, вместе с Павлесом они отнесли тело к

костру, который организовали за время обряда.

Спустя час королевские тела были сожжены, а Павлес издал свой первый указ о трауре длиною в семьдесят дней, по количеству лет прожитых королевой-матерью. Королевская

чета уходила со всеми возможными почестями.

Вечером Павлес и Фелия, сидя в своей комнате молчали. Перед молодым королем лежало перо и пергамент, он должен был написать брату, что теперь они остались одни. Молчание стало таким привычным для обоих, что скажи кто-нибудь хоть слово и мир взорвется. Все и так потеряло смысл, а так пропадут и поля, и леса Лирании — все

пропадет.

Вдоволь натешившись страшными картинами, Павлес взял перо и стал писать. Он писал страстно и долго, а когда окончил, то не стал переписывать, а сразу велел отослать —

то, что написано сердцем, не может быть плохо.

В ночь были разосланы вестники, и к утру, разве что в болотном городе не знали о трауре.

Сразу после завтрака Павлес созвал своих министров, чтобы продолжить вчерашний неоконченный военный совет.

— Итак, — начал Павлес, ознакомив еще раз своих министров с письмом брата, — у нас объявилась некая третья сила, сила нам неведомая, и вне наших законов, традиций и

правил. Скорее всего, эта третья сила вообще не имеет понятия о ведущийся войне, а возможно напротив, слишком хорошо о ней осведомлена, даже лучше чем я. Павлес задержал тяжелый взгляд на братьях Дорес, и продолжил:

— Близ Эолиса появились пушки!

— Последние пушки согласно отчетам, были списаны и переплавлены пять лет назад, — мгновенно отозвался Сергиас.