Михаил Шкаровский - Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

• Название: Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь
• Автор: Михаил Шкаровский
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2083-2

Книга доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника Центрального государственного архива Санкт-Петербурга М.В. Шкаровского посвящена сложной и малоизученной теме: Русская Православная Церковь на оккупированных территориях во время Второй мировой войны. Как свидетельствуют многочисленные архивные документы, ни одна из частей или юрисдикций Русской Церкви не стала сотрудничать с нацистами. Нацистским ведомствам даже не удалось полностью подчинить и сделать своим послушным орудием православную епархию на территории Германии. Не произошел также ожидавшийся руководителями Третьего рейха раскол Русской Православной Церкви.

---

Первоначально Миссии удалось провести несколько богослужений для советских военнопленных. По сообщению берлинской газеты «Новое слово», подобное богослужение для 800 военнопленных с присутствием многочисленных горожан и крестьян состоялось 6 августа 1941 г. в Троицком соборе Пскова. В проведенном потом крестном ходе участвовало 2500 человек. В следующее воскресенье по просьбе населения крестный ход был повторен и собрал уже 5000 участников[796]. В дальнейшем подобное стало невозможным. Но некоторым священникам Миссии и позднее удавалось проникать к военнопленным. В частности, в докладе экзарху протоиерея П. Кудринского, служившего ранее в Рождествено под Гатчиной, говорилось, что он до осени 1943 г. обслуживал четыре лагеря военнопленных: «Каждое воскресенье я совершал богослужения в лагерях по порядку. Помимо этого я мог посещать лагеря в любое время и при известных условиях беседовать с военнопленными с глазу на глаз». Более того, около 25 человек были освобождены по ходатайству о. Кудринского, лишь с августа 1943 г. он потерял эту возможность[797].

Помимо препятствий к преподаванию Закона Божия и душепопечению военнопленных Миссия сталкивалась и с другими ограничениями властей. Так, по распоряжению Псковской комендатуры священникам было запрещено устраивать венчания до официальной регистрации брака. Нарушение запрета каралось денежным штрафом до 500 рублей. В ноябре 1942 г. в РКО была проведена акция по мобилизации металла, в том числе снятию и переплавке части церковных колоколов. В августе 1942 г. в Печорах, был арестован и передан СД русский священник Грец за то, что он отпевал в церкви расстрелянных нацистами. При этом Грец заранее сообщил о своем намерении в окружной комиссариат и т. д.[798]

Особенно много возмущений мирян и духовенства вызвали попытки в декабре 1941 г. ввести в некоторых городах (Остров и Струги Красные) вместо принятого в Русской Церкви юлианского григорианский календарь. Местные власти даже грозили священникам Миссии за неподчинение привлечением к ответственности. Видимо, подобные попытки предпринимались и далее, но без всякого успеха. В сообщении полиции безопасности и СД от 21 сентября 1942 г. подчеркивалось: «В религиозных делах нужно считаться с психологией народа. Православный русский гораздо менее страдает, если он в церковный праздник идет на работу с сознанием, что в его отсутствие торжественное богослужение в церкви проводится в соответствии с принятым священным обычаем, чем если он знает, что в его свободные от работы дни этому обычаю не следуют… Политически нежелательные результаты такого настроения сами по себе понятны»[799]. Неслучайно о. К. Зайц в своем упоминавшемся обращении осенью 1942 г. писал: «Чтобы обеспечить канонический порядок церковной жизни в освобожденных русских областях необходимо: а) сохранить каноническую принадлежность православного населения и церковной организации этой территории к Русской Церкви, б) не препятствовать и не изменять цикл богослужений, которые совершают по юлианскому календарю и восточным пасхалиям»[800].

Следует остановиться и на деятельности в годы войны той части священнослужителей и мирян Русской Церкви, которые не признавали Московскую Патриархию за ее компромиссы с советской властью и не подчинялись Псковской Миссии. Именно Ленинградская епархия являлась главным регионом распространения так называемого иосифлянского движения, названного так по имени руководителя — митрополита Ленинградского Иосифа (Петровых). Представители этого движения, возникшего в 1927 г., отвергали известную декларацию митр. Сергия о лояльности советской власти, отказывались поминать заместителя Патриаршего Местоблюстителя и государственную власть в своих храмах и т. п. ОГПУ, а затем НКВД жестоко преследовали иосифлян и к середине 1930-х гт. почти все их священники перешли на нелегальное (катакомбное) положение.

В годы войны противоречия между различными отколами и Русской Церковью во многом сгладились. На занятой вермахтом территории часть иосифлян легализовала свою деятельность. Псковская Миссия воссоединяла их с Московской Патриархией: протоиерея А. Кибардина, протодиакона М. Яковлева, протоиерея Д. Кратирова и других. Последний в 1943 г. был вывезен из Новгорода в Германию, в 1945–1946 гг. он служил настоятелем русского собора в Берлине[801].

Иную позицию занимали представители другого, близкого к иосифлянам течения — истинно-православные христиане (ИПХ). На Северо-Западе России они в основном предпочитали оставаться в подполье. Кое-где отдельные священники ИПХ стали служить более открыто, но занять храмы им удалось лишь в 2–3 местах. Историк И. Андреев (Андреевский) писал, что, несмотря на настойчивые требования экзарха, такие священники отказывались поминать Патриаршего Местоблюстителя: «Так, например, в г. Сольцы Новгородской епархии митрофорный протоиерей о. В., бывший благочинный церквей города Минска, а затем ставший катакомбным священником, несмотря на строжайший приказ благочинного Новгородского района… — категорически отказался поминать сов. митрополита Сергия. Это было в 1942 г. А в 1943 и в 1944 гг. о. В. стал тайно поминать митрополита Анастасия (главу Зарубежной Русской Церкви)»[802].

Псковская Миссия создавалась под эгидой оккупационных властей, и священство ее вынуждено было реагировать на распоряжения германского командования, хотя многие из них фактически саботировались. Миссионеров обязывали в дни начала войны или захвата частями вермахта населенных пунктов устраивать торжественные молебны и крестные ходы, участвовать в вербовке людей на работу в Германию, а затем во власовскую РОА. В одном из воззваний, выпущенном управлением Миссии, говорилось: «Русские патриоты обязаны всемерно содействовать уничтожению и плодов, и корней коммунизма. Мы верим, что найдется немало русских душ, готовых к участию в уничтожении коммунизма и его защитников…»[803] А в циркуляре митрополита Сергия от 8 июля 1943 г. указывалось: «В день Св. Троицы германское командование объявило торжество передачи земли в полную собственность крестьянства, а посему предлагается управлению Миссии: 1) Дать циркулярное распоряжение всему подведомственному духовенству… специально в проповедях отметить важность сего мероприятия. 2) В Духов день в Соборе, после Литургии, совершить торжественный молебен с участием всего духовенства Пскова…»[804] Впрочем, 8 марта 1942 г. в Пскове и Луге уже проводились благодарственные богослужения по поводу объявления аграрного указа для занятых территорий[805]. По распоряжению о. К. Зайца были собраны и представлены в управление Миссии сведения о гонениях на Церковь в СССР. Туда же миссионеры передали списки уничтоженных советской властью священников.

Необходимо отметить, что действия многих священнослужителей Миссии находились под контролем партизан. Отношение последних к миссионерам было очень неоднозначным, так как разнообразными были и партизанские отряды, состоявшие отнюдь не только из прокоммунистически настроенных людей. Эти контакты не прошли мимо внимания оккупационных властей, которые с февраля 1943 г. обязали священников давать письменные отчеты о встречах с партизанами. В этом месяце начальник канцелярии экзархата И.Д. Гримм писал о. К. Зайцу: «Приезжающие из России миссионеры дают противоречивые сведения об отношении партизан к священникам и вообще к Церкви. По словам одних, партизаны считают священников врагами народа, с которыми стремятся расправиться. По словам других, партизаны стараются подчеркнуть терпимое и даже благожелательное отношение к Церкви… Ввиду большой важности этого вопроса, которым интересуются также и германские учреждения, прошу сообщить все относящиеся к нему факты и Ваши по их поводу соображения. В частности, меня интересует, верит ли народ агитационным сообщениям об изменении церковной политики большевиков и как он на эти сообщения реагирует. Прошу Вас также предложить подчиненным Вам священнослужителям при всякой возможности письменно докладывать Вам об относящихся к этому вопросу фактах и наблюдениях для дальнейшего препровождения мне этой информации»[806].

Доклады отдельных священников поступали сначала о. К. Зайцу, а затем от него экзарху. Митр. Сергий в свою очередь на основе их написал для отдела политики РКО три докладные записки «Отношение партизан к Церкви» от 19 марта, 30 апреля и 18 июня 1943 г. Конкретная информация, которая могла бы быть использована против партизан в военной области, в этих записках практически отсутствовала. Сведения, сообщаемые в них, обычно имели двухмесячный срок давности.

Из отчетов священников следует, что партизаны строго следили за тем, чтобы в проповедях не было каких-либо выступлений против советской власти. В одном из приходов иеромонаху Иоасафу «было высказано предложение о сборе средств в церкви на Красную Армию и дан намек о незаконности обслуживания двух приходов, расположенных при этом еще в разных районах, одним священником». Ему же было предложено написать письмо в Москву Патриаршему Местоблюстителю: «Последний, мол, пришлет ответ, т. е. утвердит или не утвердит данного священника в занимаемом приходе…» Священник В. Толстоухов сообщал, что «по близости от его приходов отряд партизан временно захватил деревню, причем их начальник побуждал крестьян к усердному посещению церкви, говоря, что в Советской России Церкви дана теперь полная свобода и что власть коммунистов идет к концу»[807].