Михаил Шкаровский - Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

• Название: Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь
• Автор: Михаил Шкаровский
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2083-2

Книга доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника Центрального государственного архива Санкт-Петербурга М.В. Шкаровского посвящена сложной и малоизученной теме: Русская Православная Церковь на оккупированных территориях во время Второй мировой войны. Как свидетельствуют многочисленные архивные документы, ни одна из частей или юрисдикций Русской Церкви не стала сотрудничать с нацистами. Нацистским ведомствам даже не удалось полностью подчинить и сделать своим послушным орудием православную епархию на территории Германии. Не произошел также ожидавшийся руководителями Третьего рейха раскол Русской Православной Церкви.

---

В Восточном министерстве выразили полное согласие с позицией полиции безопасности и 14 июня отправили Трампедаху телеграмму о том, что не в германских интересах производить на эвакуированную молодежь впечатление, «что мы желаем их включения в религиозные общества». Напротив, через сохранение непричастности к религии части русского народа, полагали чиновники, можно создать равновесие мировоззренческих сил, «что нам могло бы быть только желательно»[762].

Известие о смерти Московского патриарха Сергия (Страгородского) германские власти встретили предупреждением, чтобы оно не было ничем отмечено. Под их давлением архиепископ Даниил 9 июня издал распоряжение о запрещении общественного поминания усопшего. Как и ноябрьское постановление, это указание встретило массовое сопротивление духовенства не только в Ленинградской епархии, но и в Прибалтике. Так, Нарвский епархиальный совет 23 мая 1944 г. признал неканоничным прекращение поминания имени Первосвятителя и решил продолжать возносить его, а 22 июня вынес свое суждение о распоряжении экзаршего наместника от 9 июня, что оно «не согласно с духом Православной Церкви»[763]. 35 приходов, окормляемых архиепископом Нарвским Павлом, поминали патриарха и в 1944 г., вполне лояльно встретив советские войска.

В Латвии же значительная часть православных священнослужителей была эвакуирована в Германию. В сентябре 1944 г. по приказу немецкого командования в окружении автоматчиков «Остланд» покинули митрополит Августин, епископ Рижский Иоанн (Гарклавс) и с ними более 25 священников[764]. В это же время из Литвы был эвакуирован и архиеп. Даниил. Таким образом, экзархат фактически прекратил свое существование. Сыгранная им в годы войны роль, несомненно, была очень значительной, и в первую очередь как база для развития интенсивного процесса церковного возрождения на Северо-Западе России.

2 Церковное возрождение в русских областях прифронтовой полосы

Почти все области России, занятые германскими войсками, считались прифронтовой полосой и управлялись военной администрацией, которая во многих случаях на практике смягчала принятую нацистскими ведомствами линию в отношении Русской Церкви. Особенно благоприятная, по сравнению с другими территориями, ситуация существовала на Северо-Западе России, где успешно и очень эффективно действовала так называемая Псковская православная Духовная миссия.

Ранее уже говорилось, что возглавлявший Прибалтийский экзархат Московской Патриархии митр. Сергий (Воскресенский) смог получить разрешение на деятельность Миссии со стороны вермахта в середине августа 1941 г. Реально же миссионерская работа прибалтийских православных священников на территории СССР в границах 1939 г. началась еще в июле, сразу после прихода германских войск. В частности, два таких священника — Сергий Ефимов и Иоанн Легкий были арестованы НКВД в июне 1941 г. и перевезены из Латвии в тюрьму г. Острова. Оказавшись на свободе с уходом советской армии, они переехали в Псков и совершили первые богослужения[765].

Организуя Миссию, митр. Сергий стремился возродить каноническую духовную жизнь там, где она была почти полностью уничтожена большевиками в 1930 гг. Напутствуя первую группу из 14 миссионеров, среди которых было много выпускников Богословского института в Париже, экзарх говорил: «Не забывайте, что вы прибыли в страну, где на протяжении более 20 лет религия самым безжалостным образом отравлялась и преследовалась, где народ был напуган, принижен, угнетен и обезличен. Придется не только налаживать церковную жизнь, но и пробуждать народ к новой жизни от долголетней спячки, объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой, открывающейся для него жизни»[766].

Конечно, разрешая деятельность Духовной миссии, германское командование преследовало и свои цели, которые, впрочем, в дальнейшем в основном остались неосуществленными. Эту ситуацию образно описал в своих воспоминаниях о. Георгий Бенигсен. «Наша жизнь и работа при немецкой оккупации были непрерывной борьбой с немцами за душу русского человека, за наше право служить этой душе, служить нашему родному народу, из-под ига подпавшему под иго другое. Сегодня нашу борьбу хотят изобразить как сотрудничество с фашистами. Бог судья тем, кто хочет запятнать наше святое и светлое дело, за которое одни из наших работников, в том числе священники и епископы, погибали от пуль большевистских агентов, других арестовывало и убивало гитлеровское гестапо. Наконец исполнился предел наших чаяний: нам удалось отправить в оккупированные немцами русские области первую группу священников-миссионеров…

Началась работа, полная апостольского подвига, полная трудностей и препятствий, постоянно чинимых немцами. Им очень хотелось использовать нас в своих целях порабощения и эксплуатации русского народа, очень хотелось через нас, как наиболее близко стоящих к народу и пользующихся в народной толще максимальным доверием, проводить все свои преступные мероприятия. Они получили от нас жесткий отпор по всему фронту и поняли, что просчитались. Но мы уже настолько прочно завоевали свои позиции в народе, так вросли в него, что ликвидация нашего миссионерского дела грозила бы для немцев крупными осложнениями. Им пришлось смириться с существующим положением и ограничиться тщательной слежкой за каждым нашим словом и поступком да попытками организации мелких провокационных актов на местах. А мы росли не по дням, а по часам. Мы шли в народ, несли ему слово Христовой любви и правды, слово утешения и надежды»[767].

18 августа упомянутая группа прибыла в Псков, где было создано управление Миссией, формальное руководство которой принадлежало экзарху Сергию. Территория, входившая в ведение миссии, включала в себя юго-западные районы Ленинградской, часть Калининской, Великолуцкую, Новгородскую и Псковскую области, с населением около 2 млн человек. Прибытие первых миссионеров совпало с началом массового религиозного подъема. Священник Иоанн Легкий позднее вспоминал: «Когда в августе 1941 г. мы приехали в Псков, на улице прохожие со слезами подходили под благословение. На первом богослужении в соборе все молящиеся исповедовались. Нам казалось, что не священники приехали укреплять народ, а народ укрепляет священников»[768]. В печатном органе Миссии — журнале «Православный христианин» также отмечалось: «Народ переполнял храмы… Священники не успевали передохнуть от количества треб. Давно не видели стены старых храмов Псковщины и окрестностей таких искренних слез, не слышали таких громких молитв»[769]. Согласно отчету миссионера Владимира Толстоухова, служившего в городах Новоржев, Опочка, Остров, только с 19 августа по 19 декабря 1941 г. он совершил более 2 тыс. «погребений с заочными проводами». Священник Иоанн Легкий в августе — ноябре крестил 3500 детей. Всего за первые месяцы работы Миссии было крещено около 50 000 несовершеннолетних разного возраста. В январе 1942 г. в крещенском крестном ходе с водосвятием участвовало 40 % (10 тыс. из 25 тыс.) оставшегося в Пскове населения[770].

Эти сведения подтверждаются и немецкими источниками. Так, в докладе представителя Министерства занятых восточных территорий при группе армий «Север» начальнику главного отдела политики Лейббрандту от 19 декабря 1941 г. говорилось: «Значение Церкви в народной жизни снова начинает расти. С усердием трудятся по восстановлению храмов. Спрятанное от ГПУ церковное имущество снова используется по своему назначению»[771]. В сообщении полиции безопасности и СД от 21 сентября 1942 г. указывалось: «Успех миссионерской работы обусловлен главным образом тем, что большие массы русского народа, в особенности крестьяне, несмотря на старания большевиков, остались верны Православной вере и родной Церкви. Факты, свидетельствующие о том, общеизвестны: церкви переполнены молящимися, священники так перегружены, что едва с ними справляются, число причастников и детей, которых крестят, поразительно большое… миссионеров повсюду встречают с почтением и доверием, стараются посильно заботиться об их благополучии, родители охотно доверяют своих детей священникам для религиозного образования». В подобной сводке от 6 ноября 1942 г. сообщалось, что в трех церквах Пскова имеется 10 000 прихожан, и с августа 1941 по 15 сентября 1942 гг. в них крещено 2000 детей, совершено 600 отпеваний и 20 венчаний[772].

Постепенно Миссия смогла развернуть свою издательскую деятельность. В сообщении полиции безопасности и СД от 4 декабря 1943 г. говорилось, что она распространяет различные издания религиозно-церковного содержания, например журналы, молитвенники, учебники Закона Божия и т. д., которые были напечатаны в Риге, Ревеле и Пскове. В декабре 1942 г. вышел первый, выпущенный Миссией, церковный календарь под редакцией священника Николая Трубецкого. Он был чисто духовного содержания, Гитлер, Германия и т. п. нигде не упоминались. В календаре сообщалось также, что на книжном складе в Пскове имеются Евангелия, Библии, Псалтири, молитвословы, готовится к печати учебник Закона Божия и нотные церковные песнопения[773].