Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

• Название: Фельдмаршал Борис Шереметев
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012771-5, 5-271-04042-9

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).

Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.

---

— Наверное, от государя указ привез, — предположил Бем.

— Он сам сюда по указу прибыл, — сказал Чириков. — Его появление и есть указ. Наверняка начнет подгонять нас. Чего доброго, и на штурм решится.

— А мне посыльный сказал, советоваться хочет, — признался Боур.

— Все может быть, все может быть, — пробормотал Репнин, хмурясь. Он после кригсрехта, на котором председательствовал Меншиков, присудивший его к «отнятию живота» за головчинскую конфузию, недолюбливал выскочку. Недолюбливал и всегда опасался.

— А мне сдается, господа, — заметил Генскин, потягивая носом, — предстоит хорошая обжираловка, гляньте-ка, как денщики стараются.

И действительно, от поварни к шатру светлейшего словно угорелые носились слуги, таская что-то дымящееся, пахучее в горшках, судках.

— А я с утра не жрамши, — признался Бем.

— Вот и хорошо, — усмехнулся Чириков, — есть куда будет эти горшки опорожнять.

Подъехавший фельдмаршал Шереметев слез с коня, передал повод денщику и, махнув приветственно генералам, направился в шатер, на входе едва не столкнувшись со слугой князя.

— Ну, старик прибыл, — заметил Боур, — значит, скоро и нас позовут.

И оказался прав. Не прошло и минуты, как из шатра появился адъютант Меншикова и сказал почти торжественно:

— Господа генералы, их сиятельство фельдмаршал Александр Данилович Меншиков просит к столу вас.

Все невольно посмотрели на князя Репнина, как бы уступая ему, старшему, честь первым войти в шатер. Но тот отрицательно покачал головой: нет. Обратился к Боуру:

— Родион Христианович, вы…

Тот не стал чиниться, возглавил процессию. Репнин пропустил всех, вошел в шатер последним.

При входе генералы щелкали каблуками, звенели шпорами, прикладывали два пальца к полям треуголки, приветствуя фельдмаршалов.

Улыбающийся Меншиков сидел во главе длинного стола, сплошь уставленного закусками и винными бутылками. Был он при кавалерии, но без парика. Командовал:

— Гоп, прими у господ шляпы… и шпаги. Ныне сражение предстоит с другим врагом. Ха-ха. Прошу к столу, господа.

Когда генералы расселись, светлейший не счел нужным слугам и команду отдавать, лишь сверкнул выразительно очами. Они все поняли, стали гостям наполнять вином серебряные емкие чарки.

Светлейший взял свою и поднялся. За ним встали все.

— Предлагаю первую выпить во здравие нашего государя, господа.

Выпили. Сели. Не успели как следует закусить изобильной и лакомой закуской, от которой уж отвыкли, как вновь по знаку светлейшего забулькало вино, лиясь в чарки. Теперь ожидался тост за победу над супостатом.

— А второй, господа, предлагаю выпить за мою супругу княгиню Дарью Михайловну. Душа моя, выдь к нам, — молвил ласково светлейший.

И из-за шелковой занавески явилась смущенная, розовощекая молодая княгиня.

— Прошу, господа, любить и жаловать, — сказал светлейший, перекинув чарку в левую руку, а правой обнимая за плечи жену. — Это мое сокровище. Дарьюшка, пьем за тебя, возьми ж и ты чарку.

Княгиня взяла небольшую серебряную чарку, видимо приготовленную ей заранее. Одаривая все застолье улыбкой, пригубила кубок, поставила на стол.

Меншиков видел, сколь поразило генералов появление его жены перед ними, и это было весьма приятно князю. Даже то, что некоторые, увидев княгиню, стали поправлять на себе одежду, парики, подкручивать омоченные в вине усы, тешило самолюбие Александра Даниловича. А как же? Он здесь сегодня над ними почти что царь. Значит, Дарьюшка почти царевна. Пусть видят, пусть завидуют.

Но, видимо, неловкость своего присутствия в мужской компании княгиня чувствовала лучше мужа. Шепнула ему:

— Сашенька, я уйду.

— Иди, милая, иди, родная, — разрешил он. — Сражения с Ивашкой Хмельницким не твоя стезя.

Княгиня исчезла за занавеской так же неожиданно, как и появилась.

Третий тост, естественно, был за победу, при этом светлейший не преминул выразить легкий упрек:

— Что-то вы, братцы, долго вожжаетесь с Ригой.

На что опьяневший Генскин польстил неуклюже:

— С вами, ваше сиятельство, мы ее в два счета раздолбаем!

Шереметев, сидевший о левую руку от светлейшего и дотоле молчавший, от фразы Генскина заворочался, закряхтел, как от зубной боли: «Вот еще «долбатель» выискался». Но, взглянув на Меншикова, понял, что тому лесть пришлась по душе.

Еще бы, за занавеской жена, пусть слушает, каков ее «Сашенька». Светлейший, ни в чем не знавший меры, тем более в пьяном состоянии, после пятой чарки обратил наконец внимание на князя Репнина:

— Аникита Иванович, а ты пошто сел на самом краю? А? Твое место здесь вот, рядом. А ты? Али не уважаешь меня?

— Что вы, ваше сиятельство… — промямлил уже опьяневший Репнин. — Как можно? Вы же здесь выше нас… выше нас всех.

Пьян, пьян был Меншиков, но в последней фразе почуял что-то не то, почти издевку.

— Как так я? А Борис Петрович? Он же тоже фельдмаршал.

— Но Борис Петрович, он наш… А вы…

Репнин споткнулся, что сболтнул лишнее, и, потянувшись за квашеной капустой, взял ее прямо пальцами, сунул в рот, стал жевать с хрустом.

Однако светлейшего заело:

— А я? Что я? Не наш, что ли? Генерал Репнин, я-то чей?

— Вы, ваше сиятельство, правая рука государя, — нашелся наконец Аникита Иванович.

— Раз я правая рука государя, стал быть, вы все обязаны беспрекословно исполнять мои веления.

— Так точно, ваше сиятельство, — согласился Репнин с облегчением, что умело вывернулся из неловкого положения.

— В таком случае, князь Репнин, — прищурился Меншиков, — извольте взять драгунский барабан, вон он в углу. Гоп, подай.

Адъютант схватил барабан, помог Репнину перекинуть через плечо широкий ремень, подал палочки.

— «Алярм» можете играть? — спросил Меншиков.

— Могу, — отвечал, бледнея, Репнин.

— Покажите.

Репнин пробил негромко «тревогу».

— Отлично. А теперь ступайте на улицу, князь, и бейте «алярм» во весь дух, а я посмотрю, как ваши солдаты исполнят ваш приказ.

Шереметев встревожился:

— Александр Данилович, зачем это? Мы все пьяные… Солдаты увидят… Зачем ронять себя? Мало солдату делов?

Но уговоры Шереметева только подхлестнули светлейшего.

— Генерал Репнин, — повысил он голос, — исполняйте приказание.

Репнин вышел, и вскоре на воле громко ударила дробь барабана, ясно выговаривая: тр-ревога, тр-ревога, тр-ревога! Послышался топот сотен ног, донеслась команда: «Стр-ройся в три шеренги! Смирна-а!»

Потом тревожная тишина, и громкий голос командира:

— Господин генерал…

Его тут же перебил голос Репнина:

— К светлейшему, полковник.

— Вот сукин сын, — проворчал Меншиков и стал вылезать со своего места.

Встретил полковника у входа в шатер. Тот, козырнув, доложил о построении.

— Молодцы! — похвалил Меншиков. — А теперь пусть твой полк пройдет строем и споет.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

В шатре хорошо слышалось, что происходит на улице. Полковник командовал подчеркнуто громко и четко: «Н-н-напра-во! Шш-шагом марш! 3-запевай!»

И звонкий высокий голос запел:

Во славном городе во Орешке,
По нынешнему званью Шлюпенбурхе,
Пролегала тут широка дорожка.

И хор подхватил с присвистом:

Эх, широ… эх, широкая дорожка.

Запевала вел дальше:

Как по той по широкой дорожке
Идет тут большой царев боярин,
Князь Борис тут Петрович Шереметев.

И хор подхватывает:

Князь Борис… князь Борис тут Петрович Шереметев.

Меншиков покосился на Бориса Петровича, молвил полушутливо:

— Гля, Борис Петрович, уж и в князья тебя пожаловали.

— Что с них взять, Александр Данилович, на кажин роток не накинешь платок, — отвечал смущенно граф.

В шатер вошел Репнин, скинув с плеча барабан, отдал его адъютанту Гопу. Вытянувшись, спросил светлейшего:

— Разрешите убыть, ваше сиятельство?

— Нет, нет, князь. Садись, не увиливай. Кстати, а где Чириков?

— Его стошнило, он выбежал, — доложил Гоп.

— Ха, слабак. Чего стоите? — зыркнул светлейший на слуг, стоявших за спинами гостей. — Наливайте.

А уж издали неслось по окрестности:

Со темя он со пехотными полками,
Со конницею и со драгунами,
Со удалыми донскими казаками…

Вряд ли светлейшему была в радость эта песня, пели-то не про него, но он старался не подавать вида:

— Предлагаю тост за героя солдатской песни графа и фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, — молвил Меншиков с нарочитой веселостью.