Борис Тараканов - Колесо в заброшенном парке

• Название: Колесо в заброшенном парке
• Автор: Борис Тараканов
• Жанр: Детективная фантастика

Венеция, XVIII век. Город полон слухов, что известный композитор Антонио Виральдини (1705–1741) зашифровал в своей опере-оратории «Ликующая Руфь» формулу вечной молодости. Адепты древнего культа «Двенадцать Голов» пытаются завладеть этой заманчивой тайной.

Борьба за Сокровенное Знание доходит до наших дней. Последователи культа охотятся за московским мальчишкой — согласно древнему пророчеству, именно он способен разгадать Тайну Виральдини. К счастью, на помощь приходят два историка — совершенно далекие от музыки люди.

В этой захватывающей детективно-фантастической истории сплетены воедино разные века, страны, судьбы, таинственные события и человеческие взаимоотношения. А мальчишке и его взрослым друзьям помогает… сам Антонио Виральдини.

Для широкого круга читателей.

---

— Вкусно, правда? — сказал он с набитым ртом.

— Угу, — ответил Бурик, кусая.

Когда с яблоком было покончено, Добрыня начал рассказывать. Он рассказал и про то, как догадался (каким-то шестым чувством!) о том, что Бурик направился к Колесу, про Михеича, оказывается, умершего двадцать лет назад, и про ненормальную тетку с птицефабрики, и про то, как забрался на Колесо, а оно вдруг начало проворачиваться под ним, и про теплую темноту, вдруг навалившуюся на него…

— …Потом я услышал, как одна тетенька наклонилась надо мной и запричитала: «Повери-и-но…» Что это значит?

— «Бедненький…» На итальянском. А дальше?

— Дальше пришел какой-то жирный свин, посмотрел на меня с ужасом, что-то сказал всем этим людям, их там человек пять было — они сразу все вышли, а потом взял за руку и повел. Я не хотел, начал орать. Пусти, говорю, жирный свин! Лапы убери!..

Бурик слушал Добрыню и веселился от души.

— А кто этот жирный свин? — спросил Добрыня.

— Ты что, это Магистр! Он здесь самый главный, и его все боятся.

— Да какой он Магистр! Самый настоящий жирный свин! Ну вот, он руку отпустил, но стал на меня пялиться, как удав на кролика. А я ему — чего, мол, уставился. Расскажи, лучше, где я? А он показал на дверь, сунул мне в руки какую-то карточку, визитку, что ли, а сам повернулся и ушел. Ну, я смотрю, на двери написано: «Burkassov». Надо, думаю, войти. Вдруг, правда, здесь ты…

— Молодец… Только это не визитка, а пропуск. Я тебе потом покажу как им пользоваться.

— Хорошо.

— Скажи, ты… совсем-совсем не испугался? — спросил Бурик.

Добрыня помолчал немного.

— Знаешь, на самом деле я сдрейфил конкретно. Решил, что гробанулся с колеса и попал в этот… — он оглядел комнату. — Нет, на Рай, конечно, не похоже. Но все равно интересно… Я потом понял, что это Колесо виновато. Точнее, не само Колесо, а место, на котором оно стоит. Оно как-то связывает разные пространства…

— Переход? — спросил Бурик.

— Ну да… Помнишь, мы читали, что Вселенная имеет форму кристалла…

— Конечно. Я здесь даже модель такую видел — у Магистра в кабинете…

— Ну вот, и получается, что если можно переходить из одного пространства в другое, то и внутри одного пространства можно как-то переноситься.

— Ты думаешь? — с долей сомнения спросил Бурик.

— Но ведь мы же перенеслись.

— А, ну да… Я как-то не подумал. Только я не лез на Колесо, а просто зашел под него.

— Так ведь это ты у нас койво, — усмехнулся Добрыня.

Бурик молча посмотрел на добрынины кроссовки, потом на собственные тапочки.

— Дома сильно волнуются?

Настал очередь погрустнеть Добрыне.

— А ты как думал… Твои предки такой хай подняли, милицию вызывали…

— А Магистр говорил: «Не хва-атятся… Не хва-атятся…»

— Он тебе наговорит… Конечно, хватились. Почему-то одна только бабушка не волнуется.

— Она у меня кремень, — гордо сказал Бурик.

— Везет… А моя мама, как услышала, что ты пропал, так заперла меня у Володьки дома. Она не знала, что он запасные ключи мне оставил. То есть он оставил для нее, а я… ну вроде как забыл отдать.

— Это ты молодец! — похвалил Бурик.

— А когда она ушла на работу, я смотался. Правда, записку написал. Слушай, а может отсюда можно позвонить? Тут есть телефон?

— Я… Знаешь, я про это как-то не подумал. Они меня здесь… шут его знает, может, поят чем-то. Я все время «торможу». И спать хочется.

— Так чего ты сидишь, пойдем искать телефон!

Не дожидаясь ответа, Добрыня встал и пошел к двери. Бурик последовал за ним, постепенно наполняясь чувством неуемной радости — Добрыня здесь, с ним! Ведь это же чудо!!

Чудо в лице Добрыни шло по коридору с таким видом, будто живет здесь уже по меньшей мере месяц…

Венеция

— Поезжай, Стас. А я как только смогу — сразу к тебе. Ты за меня не волнуйся.

— Как же мне за тебя не волноваться?

— Да я, Стасич, за тебя еще больше волноваться буду. В бытовых вопросах ты ведь хуже ребенка! Да еще без языка, в чужой стране…

— Ты, что ли, с языком? — недовольно спросил Стас, продолжая запихивать в дорожную сумку вещи.

Из стопки белья на пол упал сложенный вчетверо лист бумаги.

— Ах, вот он где! Я уж думал, что посеял.

— Что это? — спросил Вовка.

— Русский перевод какой-то статьи про Центр «Чизанелли». Сальватор этот дал. Хотел тебе сразу показать, да засунул невесть куда.

— Ну-ка… — Вовка развернул лист и стал вчитываться в распечатанный на компьютере текст:

«Водопровод Медичи в Пизанских горах — одна из наименее известных аномальных зон, давно не подвергавшихся должным исследованиям в связи со своим статусом «частная территория». Это одно из немногих геопатогенных мест на Земле, где Время как бы преломляется и замыкается в небольшое темпоральное кольцо. Если внутри этого замкнутого контура проходит месяц, то за его пределами иногда может пройти не более получаса, но иногда и больше года — это зависит от совокупности многих факторов, вплоть до взаиморасположения некоторых планет солнечной системы…»

— Ахинея какая-то… — пробормотал Вовка.

— Да у нас с тобой что ни случай — все на ахинею тянет, ты не заметил? Согласен, перевод неважный, судя по всему, компьютерный. Но ведь смысл понятен. Так что читай дальше.

— Угу… Читаю:

«Это место очень долго пустовало — его аномальность породила среди местных жителей множество легенд и суеверий. Горную часть Водопровода Медичи не любили, и не стеснялись этой нелюбви.

Семь лет назад эту территорию выкупило частное лицо, в связи с чем на нее прекратился свободный доступ для немногих исследователей. Вскоре в подземных пустотах этой части Пизанских гор началось строительство грандиозного исследовательского центра «Cisanelli». Возможно, такова фамилия инвестора — на данный момент это неизвестно. Почему-то прижилось второе название этого центра — Контур. Про него ходили разные слухи — то о проведении опытов по клонированию человека, то об экспериментах с Пространством и Временем… Никто не пытался проверить истинность этих слухов. Одни боялись проклятого места, другие — службы безопасности Контура. Поговаривали, что эта частная охранная служба — одна из лучших в Италии.

Интерес к центру «Cisanelli» периодически возникал также среди журналистов. В основном о нем упоминали мелкие издания, посвященные аномальным явлениям. Но как-то раз странное учреждение привлекло внимание той прессы, которая мнит себя как минимум центральной — например, в коммунистической газете «L'Unita'» появилась статья, явно указывающая на то, что «Cisanelli» финансируется могущественной транснациональной сектой. Журналиста, написавшего эту статью, нашли повешенным на люстре-вентиляторе в собственном рабочем кабинете. Репортер «Correre della Sera», пораженный смертью коллеги, продолжил расследование, и в одном из номеров своей газеты раскрыл имя секты — Культ «Двенадцать Голов». Этого журналиста нашли на заброшенных рельсах недалеко от Рима перерезанным пополам — по всем признакам, его переехал поезд. Как этот поезд мог оказаться на заброшенных полуразобранных путях, осталось загадкой, но оба случая полиция объявила самоубийством.

Новых охотников раскрыть «тайну Cisanelli» не нашлось…»

— Вот черт! — выругался Вовка. — Как же это все некстати! И тебя одного отпустить не могу, и без встречи с Анной обойтись нельзя. Если не раскрыть ее загадки, боюсь, ничего у нас с тобой не получится.

— Ладно, работай. Ты меня хоть на вокзал проводи.

— Конечно! Обязательно. В поезд посажу, ты мне из окошка платочком помашешь. У тебя есть чистый платочек?

— Постираю, — мрачно ответил Стас. — Значит, этот странный медицинский центр — дочернее предприятие секты «Двенадцать Голов»?

— Скорее, внучатое. Но финансируется как раз ими.

— Выходит, через МосСемБанк они финансово просочились в Россию?

— Возможно… — Вовка полистал свой блокнот. — Вот, я тут записал то, что сообщил Энрико. Председатель правления МосСемБанка, некто Луцик Виктор Евгеньевич. Фигура туманная, влиятельная и, насколько можно судит из сообщений в прессе, небезопасная.

— Да, Вовка… Похоже, влипли мы с тобой. Точнее, это наши мальчишки влипли, а нам теперь… Эх! И ведь никто не поможет.

— А Сальваторы?

— На них-то я и надеюсь. Там обещали встретить, но… у нас ведь с ними односторонняя связь. Конспираторы, блин! — Стас резко застегнул сумку с вещами и сломал молнию. — Этого еще не хватало…

— Возьмешь мою — что за проблема?

— Спасибо, Вовик… — он принялся вытаскивать из раненой сумки вещи и раскладывать их на своей кровати.

На вокзал прибыли, как обычно, минуты за две до отхода поезда. К счастью, он отправлялся с ближайшего перрона.