Пэлем Вудхауз - Том 10. Дживс и Вустер

• Название: Том 10. Дживс и Вустер
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: Остожье
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94297-021-1

В этой книге мы вновь встречаемся с героями П.Г. Вудхауза в романах, ранее не публиковавшихся, и с уже известными по прежним публикациям персонажами.

---

— Разумеется, нет. С чего вы взяли?

— Мне сказал майор Планк. Он был здесь передо мной.

— Никогда не слушайте, что вам говорят люди, особенно такие, как Планк. Мы вместе учились в школе. Его звали Придурок Планк. Нет, пятнышки не заслуживают ровным счетом никакого внимания. Через день-другой они пройдут.

— Это большое облегчение, — обрадовался я, и он выразил удовлетворение, что успокоил меня.

— Однако… — продолжил доктор.

И уже владевшая мной joie de vivre[96] слегка померкла.

— Однако, что?

Теперь он стал похож на кого-то из малых пророков, который собрался бичевать грехи своего народа, в основном из-за бороды, но из-за бровей тоже. Я забыл сказать, что у него еще были косматые брови. Мне стало ясно, что сейчас я услышу плохие новости.

— Мистер Вустер, — начал доктор, — вы типичный представитель столичной золотой молодежи.

— О, благодарю вас, — откликнулся я, его слова прозвучали как комплимент, а на вежливость всегда приятно ответить взаимностью.

— И как все молодые люди вашего типа, вы пренебрегаете своим здоровьем. Слишком много пьете.

— Только по важным поводам. Вчера, например, мы с приятелем справляли счастливый конец, увенчавший его юные грезы любви. И, возможно, я немного перебрал, но это случается редко. Меня так и зовут: Вустер — Одно Мартини.

Мергэтройд оставил без внимания мою мужскую откровенность и продолжал:

— Вы слишком много курите. Очень поздно ложитесь спать. Мало двигаетесь. В вашем возрасте вам следует играть в регби в команде выпускников вашей школы.

— Я учился не в Регби.

— А где?

— В Итоне.

— А-а, — произнес он пренебрежительным тоном. — Короче говоря, вот какова картина вашего здоровья. И вот как вы его подрываете всеми возможными способами. В любой момент может наступить полный коллапс.

— В любой момент? — содрогнулся я.

— В любой. Если только…

— Если только? — Вот это уже другой разговор.

— Если только вы не оставите тот нездоровый образ жизни, который ведете в Лондоне. Поезжайте в деревню, на свежий воздух. Ложитесь рано спать. И много двигайтесь. В противном случае я не ручаюсь за последствия.

Он меня здорово напугал. Когда врач, пусть даже и с бородой, говорит вам, что не ручается за последствия, это уже серьезно. Но я не поддался панике, поскольку прикинул, как последовать его совету, не подвергая себя мукам. Таков он, Бертрам Вустер. На ходу соображает.

— А если я поеду к своей тетушке в Вустершир? — спросил я. — Это благотворно скажется на моем здоровье?

Мергэтройд задумался, почесывая нос стетоскопом. Во время нашей беседы он то и дело чесал нос стетоскопом — видно, был сторонником свободы чесания, как Барбара Фричи. Поэт Нэш, несомненно, почувствовал бы к нему симпатию.

— Не вижу причин возражать против того, чтобы вы пожили у своей тети, если там подходящие условия. Где именно в Вустершире она живет?

— В окрестностях города под названием Маркет-Снодсбери.

— Там чистый воздух?

— Туда привозят экскурсантов, специально подышать.

— И вы будете вести там спокойный образ жизни?

— Полуобморочный.

— Будете рано ложиться спать?

— Непременно. Ранний ужин, тихий отдых с хорошей книгой или кроссвордом и отход ко сну.

— Тогда поезжайте.

— Отлично. Сейчас же созвонюсь с ней.

Я имел в виду мою добрую и достойную тетю Далию, — не путать с тетей Агатой, которая жует битые бутылки и, как подозревают, на полнолуние превращается в оборотня. А тетя Далия, добрая душа, в молодые годы часто выезжая в поля в рядах охотничьих обществ «Куорн» и «Пайтчли», не хуже прочих орала: «Ату! Ату ее!» — и в оборотня если когда и превращалась, то, конечно же, только веселого и озорного, с которым пообщаться — одно удовольствие.

На мое счастье, доктор дал мне зеленый свет, не вникая в дальнейшие детали, поскольку более пристрастный допрос показал бы, что у тети Далии служит французский повар, и не приходится пояснять, что любой врач, узнав про французского повара, немедленно посадил бы вас на диету.

— Итак, решено, — сказал я, довольный и веселый. — Весьма благодарен за участие и помощь. Всего вам наилучшего.

Я вознаградил его кошельком с золотом и отправился звонить тете Далии. От намерения прогуляться в Брайтон пришлось оказаться. Мне предстояла непростая задача — напроситься в гости к тетушке, а порой это требовало определенного искусства. Если тетя Далия пребывала в мрачности из-за каких-то домашних неурядиц, она могла спросить, а что у меня, своего дома нет, что ли? А если есть, то какого черта я в нем не живу?

Я дозвонился до нее с нескольких попыток, что вполне естественно, когда звонишь в такую глушь, как Маркет-Снодсбери, где телефонистов набирают на службу исключительно из местных вустерширских вырожденцев с дебильной наследственностью.

— Привет, старая родственница, — начал я как можно более учтиво.

— Приветствую тебя, позорное пятно на западной цивилизации, — ответила тетя Далия зычным голосом, каким некогда гикала на собак, уклонявшихся от цели ради погони за зайцем. — Что у тебя на уме, если вообще там что-нибудь есть? Говори быстро, потому что я укладываю вещи.

Ее слова заставили меня насторожиться.

— Укладываетесь? — переспросил я. — Вы куда-то уезжаете?

— Да, в Сомерсет, к своим друзьям Брискоу.

— Вот проклятие.

— Это еще почему?

— Я надеялся, что смогу недолго погостить у вас.

— Осечка у тебя вышла, юный Берти, не сможешь. Если только не явишься на подмогу и не составишь компанию Тому.

В ответ я только хмыкнул. Я очень люблю дядю Тома, но перспектива оказаться с ним один на один в его хижине вовсе не вдохновляла меня. Он коллекционирует старинное серебро и имеет обыкновение вцепляться в вас и с лихорадочным блеском в глазах доводить до умопомрачения разговорами о подсвечниках, лиственных узорах и романской декоративной кайме. У меня же эта тема вызывает, мягко говоря, умеренный интерес.

— Нет, — ответил я, — благодарю за любезное приглашение, но лучше уж я сниму где-нибудь домик.

Ее следующие слова показали, что она не уловила самого главного.

— Что все это значит? — недоуменно спросила она. — Не понимаю. Почему тебе приспичило куда-то ехать? Ты что, скрываешься от полиции?

— Предписание врача.

— Быть не может. Да тебя сроду никакая хворь не брала.

— До сегодняшнего утра. У меня на груди выступили пятнышки.

— Пятнышки?

— Розовые.

— Должно быть, проказа.

— Врач так не считает. По его мнению, они вызваны тем, что я— типичный представитель золотой молодежи и поздно ложусь спать. Он велел мне поскорее ехать в деревню, на свежий воздух, поэтому мне и требуется домик.

— И чтобы жимолость оплетала дверь, и старушка луна заглядывала в окна?

— Вам известно, с чего начинают поиски дома, соответствующего этому описанию?

— Я найду тебе. У Джимми Брискоу их уйма. Мейден-Эгсфорд, где он живет, расположен как раз неподалеку от модного морского курорта Бримута-он-Си, который славится своим бодрящим воздухом. Там даже трупы спрыгивают с катафалка и пляшут вокруг майского шеста.

— Звучит неплохо.

— Я дам знать, когда найду подходящий домик. Тебе понравится Мейден-Эгсфорд. Джимми держит скаковых лошадей, и в Бридмуте вскоре состоятся большие скачки, так что ты будешь не только дышать свежим воздухом, но и развлечешься. Кобыла из конюшни Джимми участвует в скачках, и большинство знающих людей делает ставку на нее, хотя есть и такие, которые считают, что следует опасаться соперничества со стороны лошади, принадлежащей некоему мистеру Куку. А теперь, ради Бога, положи трубку. Мне некогда.

Пока что все складывается удачно, сказал я себе, вешая трубку. Разумеется, я предпочел бы отправиться в дом моей престарелой родственницы, где ее превосходный повар Анатоль не устает изумлять своими блюдами едоков, вызывая у них обильное слюноотделение. Но мы, Вустеры, умеем терпеть лишения и неудобства, и все же жить в деревенском домике по соседству с престарелой родственницей будет веселее, чем просто в деревенском домике вдали от тетушки, без болтовни с ней, без ее наставлений, ободряющих слов и шуток.

Оставалось только сообщить эти новости Дживсу, и меня это немного смущало.

Дело в том, что у нас была запланирована поездка в Нью-Йорк, и я знал, что Дживс предвкушает ее с нетерпением. Понятия не имею, чем его так прельщает Нью-Йорк, но, как бы то ни было, теперь эта затея отменяется, и я боялся, что он испытает горькое разочарование.

— Дживс, — сказал я, вернувшись в ставку Вустера, — у меня плохие новости.

— В самом деле, сэр? Печально слышать. — Одна его бровь дернулась вверх на восьмую часть дюйма, и я понял, как глубоко он взволнован, потому что бровь Дживса редко вздергивалась выше, чем на шестнадцатую дюйма. Наверное, он решил, что медицинский авторитет дал мне еще только два месяца жизни, а то и меньше. — Диагноз мистера Мергэтройда не благоприятен?