Анатолий Радов - Язычник: Там ещё есть надежда [СИ]

• Название: Язычник: Там ещё есть надежда [СИ]
• Автор: Анатолий Радов
• Издательство: Журнал «Самиздат»
• Жанр: Фэнтези

Год четырнадцатый от гибели великого русского князя Светослава Храброго. Запах будущей распри исходит от одежд странных людей, появившихся на Руси, кровь грядущего передела льётся вместе с их мутными речами. Несут они чужеродную веру, искажают древние знания. Сами Боги вовлечены в эту смутную игру. И под силу ли простому человеку из двадцать первого века повлиять на ход истории? Даже подумать смешно… но разве не по этому случаю говорит русская мудрость: поживём — увидим…

* * *

Версия с СИ от 02.03.2011

---

— Краду выложили, — так же тихо ответил Вечеслав. — Будимир говорит, надо бы уже покойников свозить.

— Лады, я скажу нашим, — кивнул Кирь. — Фух, тяжело. Больше всего не люблю вот прощания эти. Лучше б уж сразу боги в Сваргу нас забирали, без смерти. Вот был на земле, а вот уже и нету тебя. И пусть родичи тебя живым токмо помнят.

— Знаешь же, не будет так никогда, — выдохнул Вечеслав, мысленно соглашаясь с Кирем. Так бы лучше было… чтобы не видеть родного человека мёртвым, чтобы живым в памяти оставался.

— А в Звану словно сама Желя[*] вселилась, смотреть страшно, — Кирь поправил висящую на перевязи руку. — Лучше уж зверю лютому в глаза глядеть, нежели на неё.

Когда солнце покатилось с зенита, а половину тел уже свезли к погребальному кострищу, вернулись лодьи. Погибших мужей тех, кто уходил по воде, пока не выносили из дворов, ожидая возвращения родичей, чтобы дать возможность тем оплакать своих мёртвых в родных стенах.

Наконец, ближе к закату, уже все тела были возложены на очищенную от травы, круглую площадку. Теперь уже вся весь была здесь. Женщины сдерживали рыдания, и лишь беззвучно вытирали слёзы, а мужчины насуплено смотрели под ноги, словно стыдясь, что сами остались живы, а родичей от объятий Мораны не уберегли. Кто своего брата, кто отца, а кто и сына.

— Люди добрые, братья мои и сёстры, — начал Будимир, окинув взглядом рязанцев. — Пришло к нам лихо, забрало наших родичей. В печали глубокой Желя среди нас, Карина[*] в рыданиях бьётся, скорбя по братьям нашим. Но глядят чуры с высот Сварги, да велят нам отбросить скорбь, абы не смущать души погибших. Разе ж не с надёжой в сердце уходили они из яви в мир Богов Правый? Зазря разе? Сам Перун вёл их под своим стягом, ибо за правое дело мы вставали, а не за кривду. Землю потом облитую держали, долю свою отстаивали. И не гоже нам таперича скорбью одной умываться. Морана завсегда среди людей бродит, ни кого сторонкой не обойдёт. Всем нам в лоно великого Рода возвращаться срок выйдет. Затем и ведал Дый Вышний[*] внукам своим о коловороте времён, суть коего в вечной смене, и ведал он следом, что все погибшие с оружием в руках за отчую землю, в Ирии с богами сурью[*] пить будут. Потому не скорбить мы должны, а славить воинов и богов наших, да жить дале. Деток растить на страх ворогам, о доблести отцов им ведать. Пущай там, где один славянин погиб, двое плечом к плечу станут, аки деревца молодые на вырубке. И пущай помнят они, как славны были их родители.

Волхв подал знак, и четверо парней подошли к краде с загодя подожжёнными факелами. Встав на колено, они поднесли их к уложенным по краям кучам мелко наломанного сушняка, которой тут же затрещал под взрастающими языками пламени. Спустя минуту уже весь хворост полыхал огнём, который торопливо скрадывал мёртвых из яви, перенося их в светлую, солнечную Сваргу.

Когда погребальный костёр, выполнив своё предназначение, угас, несколько пожилых женщин, собрали кости и прах в большие глиняные урны, которые были перенесены на верх насыпи. Рядом с урнами положили два скрещённых меча, которые сверху укрыли щитом, с солнечным, восьмилучевым знаком на кайме, а чуть поодал расставили горшки со снедью. После этого досыпали курган ещё на сажень, и установили на вершине домовину.

Из веси привезли на телегах столы и скамьи, и расставили тут же, под курганом. Поминали коливом и мёдом, девушки водили хороводы противосолонь[*], а молодые парни устроили шумную, разудалую тризну[*]. Люди пили и ели, шутили, подбадривали друг друга, словно пытались выдавить из себя непомерную боль. Иногда даже слышался смех, но Вечеслав и не думал относиться к нему с осуждением. Понимал он, что это через силу, защитная реакция, иначе можно сойти с ума.

Сорвав на лугу несколько подсохших цветков, он отыскал Вареньку. Девушка приняла непритязательный букетик и задумчиво потупилась. Не зная, что говорить, Вечеслав несколько секунд просто смотрел на неё, а потом неожиданно для себя попросив у Вари прощения, развернулся и быстро зашагал к столам.

— Здесь можно и по несколько жён иметь, — намекнул ведьмак, который наблюдал за всей этой сценой. — И это не просто прихоть. Сам видишь, мужи в сечах гибнут, а род увеличивать нужно. Много ещё лиха впереди ждёт.

— Нет, я не смогу, — Вечеслав покачал головой. — Не знаю… не смогу, в общем.

Всю ночь он провёл в раздумьях, слепо глядя в темноту, и перебирая в памяти произошедшее с ним в этом мире. И недели не кануло, а уже можно сказать — жизнь тут прожил.

По утру к лодьям их с ведьмаком провожали с дюжину человек. Людота подарил, как он выразился сам — своему лучшему десятнику, булатный нож, а Кузьма Прокопыч распорядился насчёт провизии, погрузив на вторую лодью три наполненные до краёв крошни[*].

— Куда столько? — улыбаясь, и переглянувшись с Вечеславом, спросил ведьмак.

— Осилите, — только и отмахнулся голова.

Сами лодьи загружались товаром ночью. Тащились спешно назад тюки со скорой, кутарями[*] наполненными мёдом, кули с мешком, воск в больших горшках — простаивало без товаров место на Муромском торжке.

У мостка, уходящего в воду саженей на десять, стали сдержанно обниматься, хлопая друг друга по плечам. Добряш и вовсе пустил слезу, тут же стыдливо отойдя в сторонку.

— Не забывай нас, пото… — волхв нервно тряхнул бородой. — Тьфу ты, попутала окаянная. Вечеслав из Ладоги, — поправил он себя и улыбнулся.

Вечеслав с ведьмаком рассмеялись в ответ, и им тут же завторил Кузьма Прокопыч.

— Чего вы? — не понял Людота, переводя взгляд с одного на другого. — Чего они, Кирь?

— Мал ещё знать, — пошутил голова, вводя коваля в полный ступор.

Когда прощание закончилось, Вечеслав пропустил вперёд ведьмака, затем Вышата, идущего в Муром в качестве десятника сторожевого отряда, а затем сам взошёл на лодью.

— Отцепляй ужища! — громко прокричал Вышат, и несколько парней и на первом и на втором мостку бросились отвязывать толстые пеньковые верёвки от столбов. Затем они навалились на нос лодей, отпихивая их от берега.

— Не забывай! — не сводя взгляда с Вечеслава, прокричал голова недавние слова волхва, и уже шёпотом спросил у Будимира. — А може мой правнук, а?

— Не, не твой, — повертел старик головой.

— Так ты поди и знаешь чей? — удивился голова.

— Знаю, — волхв лукаво улыбнулся. — Да вот токмо повязал меня Велес словом, не могу тебе открыть. Очень уж добрый ведьмак, истовый.

Глоссарий

А

Аки — как.

Абы — чтобы.

Асгард — мифическая страна богов, Миргард — Земля.

Б

Борть — улей с пчёлами устроенный в дупле дерева.

Бортник — занимающийся пчёлами.

Безмен — 240 золотников, 1022 грамма.

Бич — ударяющая по злакам часть цепа.

Било — металлический брус подвешенный к дереву и имеющий прямоугольную или слегка изогнутую форму, в который ударяли клепалом(колотушкой). Било издавало довольно сильный, протяжный звон.

Бить баклуши — по сравнению с другими операциями: вытачиванием, обшкуриванием, росписью, обжигом, вытесывать баклушу (бить баклушу) — самое простое дело, практически — безделье. Поэтому и прижилось, бить баклуши — бездельничать.

В

Велес — В древнеславянских источниках Велес называется «скотьим богом» и сравнивается с эллинским богом Дикой природы и лесов Паном. Так, в «Повести временных лет» летописец Нестор называет Велеса «скотьим богом», покровителем домашних животных.

В Слове о полку Игореве древний песнотворец Боян называется «Велесовым внуком». Этот эпитет может говорить о функции Велеса как бога поэзии и обрядовой песни (издатели «Слова» усматривали здесь параллель со «скотьими» функциями Велеса и делали вывод о культе священного поэтического животного, подобного Пегасу).

Сельскохозяйственные функции Велеса прослеживаются в обычае оставлять ему в дар несжатыми т. н. волоти, несколько стеблей злаков. Эта жертва называется «Волосовой бородкой».

Векша — скорее всего не отдельная монета как таковая, а одна шестая часть куны. При мелких расчётах куну «ломали» с помощью специальных щипцов. «Ломаная» пополам, или обрезанная по окружности до определённого веса (в свою половину) куна, называлась Резаной.

Верста — равнялась 750 саженям и ее длина в метрах составляла 1140 м.

Вервь — первоначально родовая, а в последствии соседская община; она могла охватывать и несколько деревень. Мы не знаем точных соответствий, но можно думать, что погост и был центром верви.

Вира — мера наказания за преступление, выражавшаяся во взыскании с виновника денежного возмещения.