Кэми Гарсия - Прекрасные создания

• Название: Прекрасные создания
• Автор: Кэми Гарсия
• Жанр: Любовно-фантастические романы

В Гатлине не бывает сюрпризов. Мы жили в самом эпицентре пути в никуда. По крайней мере, я так думал. Как оказалось, я ошибался. Было проклятие. Была девушка. И еще… была могила.

Лена Дюкейн отличается от всех, кого когда-либо видел маленький южный город Гатлин, она борется с собой, пытаясь усмирить свою силу и проклятие, веками преследовавшее ее семью. Но даже в разросшихся садах, в мрачных болотах и на разрушенных могильниках позабытого Юга секрет не будет жить вечно.

Итана Уэйта, считающего дни до своего бегства из Гатлина, преследуют сны о прекрасной девушке, которую он никогда не встречал. Когда Лена приезжает жить в дом на самой старой и самой жуткой из всех плантаций города, Итан безоговорочно влюбляется в нее и целенаправленно старается раскрыть секрет их удивительной связи.

В городе без сюрпризов, один секрет может все изменить.

---

Но тут ее перебила тетя Прю:

— Грейс Энн, ты совершенно не умеешь рассказывать подобные истории. Сайлас Равенвуд был очень странным и злым, как черт. А в его доме постоянно происходили какие-то жуткие вещи. По ночам в доме горел свет, а временами в окрестностях видели какого-то мужчину в огромной черной шляпе.

— И о волке, расскажи ему о волке.

Вовсе не было необходимости рассказывать мне о собаке, или что там за животное было. Я сам его видел. Но это не могло быть то же самое животное. Ни собаки, ни волки не живут так долго.

— В доме жил волк. Сайлас держал его как питомца! — покачала головой тетя Мерси.

— И эти мальчики. Они мотались туда-сюда от Сайласа к матери и обратно. Сайлас ужасно с ними обращался, когда они приезжали. Все время бил их и глаз с них не спускал. Он даже не разрешал им ходить в школу.

— Может быть именно поэтому Мэйкон Равенвуд никогда не выходит из дома? — спросил я.

Тетя Мерси махнула рукой так, словно мои слова были самой большой глупостью, которую она когда-либо слышала.

— Он выходит из своего дома. Я много раз видела его возле здания ДАР, как раз после ужина.

Ага, как же. Вот в этом были все Сестры — иногда они цепко держались за реальность, но все остальное время были очень от нее далеки. Я никогда не слышал, чтобы кто-то вообще видел Мэйкона Равенвуда, так что сомневаюсь, что он слонялся возле ДАР, разглядывая лепнину и болтая с миссис Линкольн.

Тетя Грейс принялась тщательно рассматривать медальон, повернув его к свету.

— Одно скажу вам точно: платок принадлежал Сулле Тредо, Сулле — Провидице, как ее называли. Люди говорили, что она могла предсказывать будущее по картам

— Картам Таро? — спросил я.

— А ты другие знаешь?

— Ну есть еще игральные карты, визитные карточки и банкетные карточки… — бубнила тетя Мерси.

— А почему вы решили, что это именно ее платок?

— Ее инициалы вышиты здесь, с краю, видишь? — спросила она, показывая маленькую птичку, вышитую под инициалами. — Это ее метка.

— Ее метка?

— У большинства гадалок были тогда свои метки. Они отмечали ими свои колоды, чтобы никто не мог подменить им карты. Вся сила гадалки в ее колоде. Это я точно знаю, — сказала Тельма, со снайперской меткостью плюнув в маленькую урну в углу комнаты.

Тредо. Это фамилия Аммы.

— А она имела какое-то отношение к Амме?

— Конечно. Она была прапрабабушкой Аммы.

— А инициалы на медальоне? ИКУ и ЖКД? Вы знаете что-нибудь о них?

Это было рискованной ставкой. На моей памяти такого долгого момента просветления у Сестер давно не было.

— Ты смеешься над пожилой женщиной, Итан Уэйт?

— Нет, мэм.

— И.К.У. — это Итан Картер Уэйт. Он был твоим двоюродным прапрадедушкой или прапрапрадедушкой?

— Ты всегда была не в ладах с арифметикой, — перебила ее тетя Пруденс.

— В общем, он был родным братом твоего прапрапрадедушки Эллиса.

— Брата Эллиса звали Лоусоном, меня назвали в его честь.

— У Эллиса Уэйта было два брата: Итан и Лоусон. Тебя назвали в честь их обоих: Итан Лоусон Уэйт.

Я вспоминал изображение свое генеалогического древа. Я видел его много раз, если что южане и знают на зубок, так это свою родословную. Но на экземпляре, висевшем в нашей гостиной, не было никакого Итана Картера Уэйта. Похоже, я переоценил здравость рассудка тети Грейс.

Должно быть, у меня был слишком недоверчивый вид, потому что мгновенье спустя тетя Прю встала со своего кресла.

— У меня есть семейное древо Уэйтов в моей генеалогической книге. Я отслеживаю происхождение для «Сестер Конфедерации».

Сестры Конфедерации были мини-версией ДАР, но не менее пугающей, это было что-то вроде кружка по вышиванию, образовавшегося во время гражданской войны. В наши дни члены этого сообщества основную часть времени проводили за отслеживанием своих корней со времен Гражданской войны для документальных фильмов и коротких сериалов вроде «Синие и Серые».

— Вот она.

Тетя Пруденс вернулась на кухню с огромным фотоальбомом в кожаном переплете с пожелтевшими листами бумаги и старыми фотографиями, торчавшими из-под обложки. Она принялась рыться в бумаге, рассыпая листки и газетные вырезки по всему полу.

— Вы только взгляните… Бартон Фри, мой третий муж. Неправда ли, он был самым красивым из всех моих мужей? — спросила она, показывая потрепанную фотографию всем нам.

— Пруденс Джейн, не отвлекайся! Этот мальчик решил проверить нашу память, — тетя Грейс была полна ажиотажа.

— Вот оно, под генеалогическим древом Стетхэмов.

Я уставился на имена, которые я и так прекрасно знал благодаря фамильному древу, которое висело в рамочке в гостиной у меня дома. Но здесь было еще одно имя, которое отсутствовало в копии генеалогического дерева в особняке Уэйтов — Итан Картер Уэйт. Почему у Сестер другая версия? Было более чем очевидно, какой из вариантов подлинный. Доказательство этого я держал в своей руке завернутым в носовой платок стопятидесятилетней гадалки.

— А почему его нет в моем фамильном древе?

— В большинство генеалогий Юга куча вранья, но я удивлена, что он вообще вписан хоть в один экземпляр фамильного древа Уэйтов, — произнесла тетя Грейс, захлопнув альбом и взметнув тем самым в воздух облако пыли.

— Он тут только благодаря моему тщательному ведению записей, — тетя Прю горделиво улыбнулась, показывая полный комплект своих зубных протезов.

Нельзя было давать им отвлечься.

— А почему его не должно было быть в нашем генеалогическом древе, тетушка Прю?

— Потому что он дезертир.

Я не понял.

— В каком смысле — дезертир?

— О, Господи, чему вообще учат детей в этих ваших непонятных школах? — тетя Грейс сосредоточенно выуживала соленые крендельки из пачки ЧексМикс.

— Дезертиры. Солдаты Конфедерации, сбежавшие во время войны из армии Генерала Ли.

Должно быть у меня все еще был непонимающий вид, потому что тетя Прю пустилась в объяснения:

— В войну было два типа солдат конфедеративных войск: те, кто поддерживал идеи Конфедерации, и те, кто завербовался под давлением своей семьи, — тетя Прю поднялась и принялась разгуливать вдоль стола туда-сюда, как настоящий учитель истории во время лекции. — В 1865 году армия генерала Ли была довольно потрепанной в боях, оттого малочисленной и оголодавшей. Поговаривают, что мятежники потеряли веру, потому и уходили. Бежали из своих частей. Так поступил и Итан Картер Уэйт. Дезертировал.

И все три сестры синхронно опустили головы, словно позор от содеянного был слишком тяжел для них.

— Вы хотите сказать, что его стерли из генеалогического древа только потому, что он не пожелал погибнуть от голода, сражаясь в бессмысленной войне на заранее проигравшей стороне?

— Можно и так посмотреть, наверное.

— Ничего глупее не слышала! — тетя Грейс подскочила со своего стула, насколько вообще могла подскочить женщина девяноста с хвостиком лет. — Не смей дерзить нам, Итан. Это древо изменили задолго до нашего рождения.

— Простите, мэм.

Она разгладила свою юбку и снова села.

— Тогда почему мои родители назвали меня в честь двоюродного прапрапрадедушки, опозорившего семью?

— Ну, у твоих отца и матери было собственное мнение на этот счет после всех тех книг, которые они прочитали о войне. Ты же знаешь, они всегда были либералами. Кто знает, о чем они думали? Тебе следует спросить об этом у отца.

Ага, как будто он мне расскажет. Но, учитывая впечатлительность моих родителей, моя мама, наверное, гордилась Итаном Картером Уэйтом. И я тоже очень им гордился. Я провел рукой по блеклой коричневой обложке альбома тети Прю.

— А что с инициалами ЖКД? Мне кажется, что Ж может означать Женевьеву, — сказал я, прекрасно зная, что это так и есть.

— ЖКД. Кажется, у тебя был парень с инициалами ЖД, Мерси?

— Не припоминаю. Ты помнишь ЖД, Грейс?

— ЖД… ЖД? Нет, не помню, по-моему.

Все, маразм взялся за работу.

— О, господи! Посмотрите на время, девочки. Нам пора в церковь, — сказала тетя Мерси.

Тетя Грейс направилась к гаражу.

— Итан, будь хорошим мальчиком и выведи наш Кадиллак наружу. Нам надо привести себя в порядок.

Я отвез их через четыре квартала на дневную службу в Евангелистской миссионерской баптистской церкви, и еще дотолкал кресло-каталку тети Мерси по гравийной дорожке к самому входу. По дорожке мы добирались дольше, чем ехали до самой церкви, потому что через каждые два-три фута колесики кресла зарывались в гравий, и мне приходилось дергать креслом из стороны в сторону, чтобы освободить их, практически выламывая колесики и чуть ли не роняя тетю носом в грязь. Ко времени, когда священник начал выслушивать третье признание веры, на этот раз от женщины, божившейся, что Иисус спас ее розовые кусты от японских жучков, а ее руку от артрита, я окончательно потерял интерес к происходящему. Я крутил в пальцах медальон в кармане джинсов. Почему он показал нам то видение? И почему он вдруг перестал работать?