Рита Райт-Ковалева - Роберт Бернс

• Название: Роберт Бернс
• Автор: Рита Райт-Ковалева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Книга посвящена Роберту Бернсу (1759 - 1796), шотландскому поэту. Автор этой книги попытался дать портрет поэта, рассказать о его жизни, его благородной и трудной профессии и о его отношении к миру.

---

Бернс знал, что Риддел ее сбережет. На заглавном листе он написал:

«Рукопись хранится так, что она, быть может, останется и предисловие будет прочитано, когда рука, писавшая эти строки, и сердце, диктовавшее их, рассыплются прахом.

Пусть же знают, что на этих страницах выражены истинные чувства человека, который вообще льстил людям редко, а тем, кого он любил, никогда».

В ноябре 1791 года, вскоре после переезда в Дамфриз, Бернс поехал в Эдинбург. Эта поездка оказалась очень грустной. В эти декабрьские дни Бернс снова встретился со своей старой любовью и понял, что Кларинда его любит и будет любить до самой смерти...

Оба знали, что расстаются навеки: Кларинда уже заказала место на корабле — она уезжала на Ямайку к «раскаявшемуся» мужу, а Роберт надолго возвращался домой, в Дамфриз.

Эти две недели были для Бернса прощанием с прошлым, с самой нелепой и самой мучительной любовью его жизни.

Уезжая, он снова с каждой станции писал, но уже не «Кларинде», а «милой, вечно мне дорогой Нэнси», шесть отчаянных, влюбленных — и безнадежных писем.

В последнее письмо он вложил три песни.

Одна — о мрачном декабрьском вечере, когда он простился с милой Нэнси навеки. Вторая — о чувствительных сердцах, которым суждено жить розно.

И третья — самая лучшая — об их любви:
Поцелуй — и до могилы
Мы простимся, друг мой милый.
Ропот сердца отовсюду
Посылать к тебе я буду...

Не любить бы нам так нежно,
Безрассудно, безнадежно,
Не сходиться, не прощаться,
Нам бы с горем не встречаться!19

Будь же ты благословенна,
Друг мой первый, друг бесценный,
Да сияет над тобою
Солнце счастья и покоя...

Из Эдинбурга Бернс уехал, еще больше закрепив свою дружбу с Александром Каннингемом, Вильямом Смелли и Питером Хиллом.

В долгих ночных бдениях Вильям Смелли обсуждал с Бернсом политическое положение во Франции и в Великобритании, и всякий раз его поражали глубокие знания и блестящий ум Бернса. Перед отъездом Питер обещал ему посылать с оказией любые книги. А славный добродушный Кэннингем, который так изумительно пел все песни Бернса, познакомил его со своим другом Джоном Саймом: тот собирался переезжать в Дамфриз, где ему дали место инспектора гербового сбора.

Сайм решил купить под Дамфризом небольшой дом и перевезти туда свои книги, коллекции и гербарии. Он заранее просил Бернса приезжать к нему в любое время, добавив, что будет беречь и хранить каждую строку песен и стихов, написанных рукою Бернса.

Этих стихов накопилось уже очень много.

Часть из них вошла в три тома «Музыкального музея» Джонсона.

Остальные лежали в списках у друзей и у самого автора.

А что делает все эти годы мистер Вильям Крич, так дешево купивший у Бернса драгоценное авторское право?

Отношения с Кричем у поэта были более чем холодные. Еще в октябре, перед самым переездом в Дамфриз, Бернс писал Питеру Хиллу, сообщая, что не ответил — и не желает отвечать! — на письмо Крича:

«Кстати, я дьявольски здорово отомстил Кричу. Он написал мне изящное, тонкое письмо с сообщением, что собирается печатать третье издание, и так как он «по-братски» заботится о моей славе, то желает добавить все новые стихи, которые я с тех пор написал, за что я буду щедро вознагражден двумя-тремя экземплярами для подарка моим друзьям!!!»

Прошло почти полгода — и Крич снова написал Бернсу, упрекая за молчание и прося его прислать новые вещи. Теперь он обещал уже не два-три, а «сколько понадобится» экземпляров нового издания стихов, а также какие-нибудь нужные Бернсу книги.

О том, чтобы оплатить новые стихи, Крич и не заикался.

Перспектива увидеть свои стихи в новом, двухтомном и «элегантном» издании, как обещал Крич, была весьма соблазнительна. 16 февраля 1792 года Бернс написал Кричу так:

«Сэр,

Только что получил ваше письмо, и если бы привычка, как всегда, не притупляла совесть, моя преступная беззаботность испортила бы мне жизнь: я давно должен был написать вам по этому самому делу.

Теперь попробую говорить на языке, которым я не очень владею. Стану, насколько могу, деловым человеком.

Думаю, что при самом грубом подсчете я смогу добавить к вашим двум томам примерно около пятидесяти страниц нового материала. Притом я должен очень многое исправить и переделать. Вы сами понимаете, что эти новые пятьдесят страниц принадлежат мне столь же безоговорочно, как резиновый наконечник, который я сейчас надел на палец, порезавшись при чинке пера. Несколько весьма мне нужных книг — вот вся компенсация, которую я прошу от вас, не считая экземпляров нового издания, — они мне понадобятся, чтобы дарить мою книгу в знак дружбы или благодарности».

Далее Бернс указывает, кого из друзей привлечь к работе над переизданием:

«Я представлю им свою рукопись на просмотр, а также сообщу, какие авторы мне нужны, — пусть скажут, на какую сумму я могу заказать вам книги. Если мне присудят хотя бы сказку про Мальчика с Пальчика — я и то буду доволен.

Если возможно, я хотел бы получить корректуры через нашу дамфризскую почту, которая прибываеттри раза в неделю, так как я непременно хочу все править сам».

Этот год — 1792-й — вообще начался удачно: в феврале Бернс получил повышение по службе. Его назначили одним из инспекторов дамфризского порта, где шла ожесточенная борьба с контрабандистами и где можно было рассчитывать на премиальные. На обеде, устроенном сослуживцами в честь нового инспектора, Бернс был очень весел и на просьбу друзей сочинить что-нибудь про них, про акцизных, спел придуманную тут же песенку:

Со скрипкой черт пустился в пляс
И в ад умчал акцизного,
И все кричали: — В добрый час!
Он не вернется сызнова!

Мы варим пива лучший сорт
И пьем, справляя тризну.
Спасибо, черт, любезный черт, —
К нам не придет акцизный!

Есть пляски разные у нас
В горах моей отчизны,
Но лучший пляс, чертовский пляс
Сплясал в аду акцизный!

Вскоре Бернс отличился в новой своей роли. 29 февраля в заливе была замечена подозрительная шхуна. С берега таможенники следили за судном, которое не отвечало на их сигналы. Торопясь уйти, судно село на мель. Команда у контрабандистов была, очевидно, многочисленная и хорошо вооруженная, поэтому из Дамфриза вызвали отряд драгун. Когда они прибыли, Бернс во главе отряда, с саблей наголо первым пошел вброд и первым взобрался на палубу. Пуля просвистела мимо его уха, но контрабандисты, очевидно испугавшись большого отряда, перестали стрелять и сдались. Судно было захвачено, и весь контрабандный товар — оружие и боеприпасы — отвезен в дамфризскую таможню и продан с аукциона.

На аукционе Бернс купил в качестве трофея четыре мортиры. Об этих мортирах со шхуны «Розамонда» сохранилось предание, будто Бернс отослал их в подарок французскому народу, в помощь революции. О том, что он их действительно купил за четыре фунта стерлингов, есть документы. О том, что он их хотел отослать и написал письмо французскому конвенту, есть подтверждение в устных рассказах его сослуживцев. Говорят, что эти мортиры были захвачены в Дувре и во Францию не попали.

Во всяком случае, этот поступок Бернсу припомнили очень скоро — в декабре того же 1792 года.

А сейчас цвела весна, и в природе и душах людей: Франция стойко боролась за свободу, и лучшие люди Шотландии говорили о том, что назрела необходимость реформ и у них в стране. Один из представителей Шотландии в парламенте, Демпстер, человек независимого ума и блестящего красноречия, требовал всеобщего избирательного права «для трудолюбивого фермера, для рабочих и ремесленников, заслуживших эту привилегию больше, чем знатный лорд, пьяный лэрд и еще более пьяный чиновник».

На стороне знати и крупных собственников выступил заядлый консерватор, публицист Эдмунд Берк. Для него народ был «свинской толпой», для него французы были «бунтовщиками», «преступниками, восставшими против законного монарха». Он требовал, чтобы со всей суровостью пресекалась любая попытка перенести «французскую заразу» на Британские острова.

И в ответ ему прогремел на всю Великобританию ответ Томаса Пэйна — его книга «Права человека».

Томас Пэйн родился в Англии в 1737 году. Он жил в страшной бедности, работал в мастерской, где делали фижмы и корсеты, потом служил мелким акцизным чиновником. Он был нелюдим, молчалив, скрытен. Но его сжигала одна страсть — он хотел писать на пользу человечеству.

«Моя родина там, где борются за свободу!» —сказал он, когда американские колонисты восстали против английского короля. Он пришел к американскому ученому Веньямину Франклину, когда тот приехал в Лондон. Пэйн сказал, что хочет «служить своим пером делу Свободы», и Франклин рекомендовал его своему зятю — редактору газеты: он не знал, на что способен этот странный англичанин, но не мог устоять перед его упрямством, перед страстным его желанием отдать свои силы тому же делу, за которое боролся и сам Франклин.