Радко Пытлик - Гашек

• Название: Гашек
• Автор: Радко Пытлик
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1977

Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.

Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.

---

Привилегированным положением здесь пользовался Ярослав Гашек. Он завоевал признание непосредственным юмором, журналистским опытом и находчивостью, благодаря которым в любой момент мог вести конферанс и импровизировать на какую угодно тему. В «Монмартре» Гашек был не только ежедневным, но и еженощным гостем. Нередко тут и спал на плюшевом диване в каком-нибудь дальнем углу. Владелец «Монмартра» хотел, чтобы Гашек за ужин участвовал в вечерней программе. А тот порой начинал бунтовать и вел себя непристойным образом. Вернувшись, например, из очередного бродяжнического странствия по Чехии, он уселся на сцене и перед всей публикой, ожидавшей невесть каких острот, стал разуваться и медленно, деловито разматывать ужасающе грязные портянки. После нескольких таких эксцессов хозяин запретил ему появляться в трактире, дескать, его поведение шокирует приличных посетителей. Интересно при этом, что Гашек льнул к «Монмартру» «как к родной матери» и без него вообще не мог обойтись. Было даже трогательно смотреть на него, когда ночью, в дождь и непогоду, он прохаживался по улице перед заведением Вальтнера, пока не появлялся достаточно влиятельный заступник, который как-то уговаривал впустить его в зал.

Выставленный из «Монмартра», он отправлялся в старинную «Копманку», куда ради отличного трактирщика Карела Флашнера и доброго велькопоповицкого пива наведывались многие популярные деятели искусства. Навестить Гашека в ресторации «На Балканах» (это название трактир получил в пору балканских войн) приходили самые верные его друзья — литераторы и художники. Комические сценки и лекции здесь чередовались с музыкальными номерами. Гашек брал слово в перерывах между выступлениями. Говорил главным образом о своих путешествиях по «средней Европе», как он называл скитания по Чехии, которые предпринимал тогда с З.М. Кудеем, и в качестве известного сторонника связей с балканскими народами высмеивал австрийскую великодержавную политику.

В ночных заведениях Гашек был самым постоянным посетителем. Еще в 1913 году пражская газета «Заимаве новины» («Интересные новости») приглашает читателей из кабаре «Нирвана» в ресторацию «На Балканах». Правда, рецензент сожалеет, что нет уже того веселья, которое прежде поддерживали наши литераторы Гануш, Гашек, Опоченский. Остался лишь неутомимый и первый наш поэт и юморист Ярослав Гашек, в одиночку спасающий эти вечера.

Гашековский конферанс явно связан с его предвыборными выступлениями на собраниях партии умеренного прогресса, как это верно подметил в своих воспоминаниях Франтишек Лангер:

«В кабачке „Коровник“ избиратели видели перед собой кандидата, похожего на персонажа из программы кабаре. Он произносит речи, играя как актер, то и дело поглядывая на слушателей, с порозовевшего лица не сходит лукавая усмешка, всякий успех, всякую сочувственную реакцию публики он подкрепляет еще более широкой улыбкой и явно счастлив, когда ему удается вызвать взрыв громкого, безудержного смеха. Обычно он дает людям нахохотаться всласть и пользуется передышкой, чтобы освежиться солидным глотком пива. А иной раз изображает преувеличенную серьезность политического оратора и вещи совершенно обычные сообщает патетическим тоном, с неистовством фанатика стуча кулаком по столу» размахивая руками и гипнотизирующим строгим взглядом обводя слушателей: не осмелится ли кто возразить? — точно он произнес самую смелую истину или сделал великое открытие. Он полностью использует преимущества опытного юмориста, а потому нисколько не стесняется и позволяет себе затягивать паузы, которые не утомляют публику, а превращаются в напряженное ожидание: что там оратор замышляет и что из всего этого получится. Ему нравится играть, и он охотно играет, причем видно, что эта роль доставляет ему истинное наслаждение».

Идет обычная ресторанная жизнь, за столиками обслуживают посетителей. Актерам кабаре приходится занимать и смешить публику, заглушая шум разговоров. Они не могут полностью отдаться игре, должны прислушиваться к реакции зрителей, мгновенно ее учитывать. Актеры и авторы не просто произносят текст, а выявляют собственное отношение к изображаемому. Во времена авангардного театра такой способ творчества получит название «импровизационной игры».

Был ли Гашек актером? Из свидетельств очевидцев явствует, что большей частью он выступал с импровизированными речами, главным в которых была его авторская, а не исполнительская роль. В пьесах и сценках он проявлял себя скорее как актер, но и там текст был лишь основой для бесчисленных вольных отступлений.

Гашек необычайно гордился своими успехами в кабаре, но, по мнению некоторых очевидцев, несколько себя переоценивал. Разумеется, ему не хватало актерской самодисциплины и профессионального контакта с публикой. Так, по крайней мере, считает Лонген, который хорошо знал его с этой стороны. Гашек и на сцене был иронически безразличен ко всему, не умел достаточно разнообразно пользоваться актерской мимикой. Он охотнее прибегал к оригинальной мысли, афоризму или шутке, чем к жесту.

После большого успеха в «Монмартре» и «На Балканах» Гашек выступает как конферансье перед широкой аудиторией с труппой кабаре, возглавляемой Лонгеном. Он принимает участие в некоторых ее пражских и гастрольных представлениях, в частности в Пльзени.

Гашек не выносил, когда кто-нибудь нелестно отзывался о его артистических способностях. И видел в этом лишь зависть конкурента. Некоторые современники считали, что он вообще был актером по природе. Эдуард Басс, к примеру, писал: «В Гашеке всегда жили два человека. Один изображал шута, а другой на это смотрел. Этот второй Гашек, которого знали немногие, со страшной отчетливостью узрел ничтожность человеческой жизни и, познав эту ничтожность, пытался опровергнуть ее, заглушить, обойти, обмануть шутками и таким образом провоцировал того, первого Гашека. Его великолепная комедийная игра была исполнена трагизма».

В нашем документальном повествовании мы не можем углубляться в парадоксы души клоуна. Однако присмотримся к сохранившимся текстам. Сравнив записи сыгранных в кабаре пьес и сценок с остальными литературными сочинениями Гашека, мы будем разочарованы. Это лишь наметки и наброски, выглядящие мертво и фрагментарно, свидетельство невосстановимой атмосферы, из которой рождалось богемное веселье. Забава, чтобы походить на забаву, должна быть до банальности простой, должна основываться на всем известных фактах и привычках, на проверенных актерских приемах. Поэтому сценки и пьесы Гашека для нас только документ, говорящий об обстановке и ситуации, в которых его осенили искрометные идеи, больше ни о чем. Им недостает той непосредственности, легкости, спонтанной изобретательности, огромной потенциальной способности к творческой импровизации, которые характерны для его литературных произведений.

Пражское дада

Когда возмущенная супруга упрекала Гашека, что он целые ночи проводит в трактирах со своими собутыльниками, которые ради него не пропустили бы свидания с девкой, она, конечно, сильно преувеличивала. Этот упрек нельзя отнести, по крайней мере, к ближайшим приятелям ее мужа, входившим в знаменитую гашековскую четверку, — они не только буйно веселились, но и помогали друг другу, а одно время даже жили своеобразной коммуной.

Прибежищем для них стал узкий четырехэтажный доходный дом. В маленькой квартирке с полутемной кухонькой здесь жила вдова пастора. Ее сын — известный представитель пражской богемы Густав Рогер Опоченский — вспоминал: «Собирались мы ближе к ночи в каком-нибудь кафе или трактирчике, если весь тот день судьба вообще не вела нас одной дорогой, что случалось довольно часто. По тихим улочкам Верхнего Нового Места поднимались к гостеприимно ожидавшему нас дому. На лестнице и в квартире лишних разговоров не вели, чтобы не разбудить уже спавших соседей; утром каждый из нас получал чашечку чаю и кусочек хлеба с салом (моя мать была женщина экономная и научилась обходиться в хозяйстве даже тем малым, что имела), потом снова по виноградским улицам, полным солнечного блеска, утренней спешки и шума, мы шагали вниз, к центру Праги. Гашек обычно отправлялся куда-нибудь в кафе писать свою ежедневную юмореску».

Когда мать Опоченского уехала в провинцию к замужней дочери, квартира стала временным пристанищем всей дружеской четверки: «Первым переселился сюда Гашек (слово „переселился“ не надо понимать как переезд с мебелью и вещами); иной раз тут проводил каникулы 3.М. Кудей, приходил ночевать и Отакар Гануш. Роль главного мажордома иногда выполнял преданный нам в ту пору Винценц Дивиш, чаще — Рихард Шимановский, веселый собутыльник и верный товарищ, друг Кудея по Америке, владелец заведения по производству медицинского ликера и лечебных леденцов, которыми он одаривал нас, когда уже совсем нечего было есть… Однажды нам нанес неожиданный визит Франта Гельнер, к тому времени, помнится, уже обосновавшийся в Брно, в „Лидовках“[72] и приехавших взглянуть на Прагу. Он застал нас в плачевном состоянии: было время обеда, а в нашей коммуне хоть шаром покати — ни денег, ни продуктов, ни… кредита. Не на что даже было купить сардельки с красным перцем, которые так отлично готовил Зденек, помимо прочих знаний и навыков, великолепно владевший поварским искусством. Гость, подоспевший как нельзя кстати, прыснул, увидев наше безутешное положение, и через несколько минут Рихард уже возвращался из лавки со всяческими колбасными и хлебными изделиями, а главное — с изрядным жбаном смиховского пива…»