Филлис Уитни - Снежный пожар

• Название: Снежный пожар
• Автор: Филлис Уитни
• Издательство: Фантом Пресс Интер В.М
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996

В этом захватывающем романе Филлис Уитни сводит воедино ледяные и огненные страсти, царящие на фешенебельном курорте. Заснеженные склоны манят туристов, но для Линды Ирл, которая приехала в Грейстоунз не для того, чтобы наслаждаться красотой и отдыхом, окружающее видится в самых зловещих тонах. Пытаясь вызволить из беды брата, обвиненного в убийстве, Линда сталкивается с загадочным Мак-Кейбом… Завязываются очень непростые отношения. Линда догадывается, что следующей жертвой наметили ее…

---

— Я не могла пойти к Шен, — прошептала она, читая мои мысли. — Она начала бы суетиться вокруг меня, хотя и пустила бы к себе в постель. Она не велит мне говорить об этих вещах. Говорит, что я должна о них забыть.

— А твой папа? — спросила я. — Что советует тебе он?

— Он беспокоится и расстраивается. Я думаю, что иногда он просто меня боится, кричит на Шен и не знает, что делать. Раньше он был не таким. Раньше он просто взял бы меня на руки, и все бы прошло. Но он меня больше не любит. Он… он меня боится.

Я прижала палец к ее губам.

— Нет… нет, ты никогда не должна верить этому чувству. Ты можешь рассказывать мне о своих сомнениях. Так легче от них избавиться. Если хочешь, можешь рассказать мне и о своих снах, мне это интересно.

— В конце туннеля находится комната моей мамы — с балконом. Она сидит там в своем кресле на колесах у двери, готовясь съехать по спуску во двор. Я подхожу к ней. Она в синих брюках с вышитыми на них белыми маргаритками и в белой блузке с оборками. И она сердится, ужасно сердится. Я не знаю, из-за чего. Когда я к ней обращаюсь, она злится на меня. Она говорит, чтобы я ее не беспокоила, не слонялась вокруг нее. Она говорит, что мой папа меня балует и ее от этого тошнит. И вообще ей тошно жить.

Тихий шепот прекратился, и я осторожно спросила:

— Какой твой вопрос рассердил маму в тот день?

— Я даже не помню. Она уже была рассержена. Ничего серьезного. Если бы я знала, какое у нее настроение, я бы к ней тогда не подошла. Иногда мы все оставляли ее в покое. Но она была ужасно сердита, и она говорила мне несправедливые вещи, и я тоже рассердилась. Я… я взялась руками за спинку ее кресла.

Я ждала, и Адрия продолжила рассказ.

Я сказала: «Если бы я захотела, то могла бы толкнуть твое кресло. Оно бы помчалось вниз, и ты бы из него вылетела». Она ответила: «Давай толкай». Потом она сказала, что я дочь своего отца. И еще сказала, что я не смогу толкнуть кресло, потому что оно поставлено на тормоза. «Убирайся и оставь меня в покое! — закричала она. — Я вообще никогда не любила детей».

Снова наступила тишина, и я опять прижала к себе маленькое тело.

— Наверное, она так разозлилась, что не отдавала отчет в своих словах, — предположила я.

— Я знаю. В другое время я не обратила бы особого внимания на такие слова, я ведь знала, что иногда она меня любила. И я делала для нее массу вещей, с которыми она без меня бы не справилась. Но в тот момент я страшно разозлилась. Я толкнула ее кресло изо всей силы — и побежала в комнату.

— Но ведь кресло было на тормозах, — возразила я.

— Если оно действительно было на тормозах, то как оно могло поехать.

— Что произошло потом? Куда ты пошла? Ты побежала вверх по лестнице и столкнулась там с Шен, которая спускалась вниз?

— Нет, не думаю. Но я не уверена. У меня в голове все перепуталось. Мне кажется, что я осталась в гостиной. Я помню, как смотрела из окна на мертвые деревья.

— И ты слышала, как кричала твоя мать?

Адрия ответила, поколебавшись, как бы сама удивляясь своим словам:

— Нет. Не думаю. Не сразу. Из окна я видела, как что-то движется, но до сих пор не знаю, что это было.

— На что была похожа эта вещь?

— Ну… может быть, на призрак. Я рассказала об этом Шен; она считает, что я видела в воздухе дух Марго.

Я воздержалась от гневных возражении, которые готовы были сорваться у меня с языка.

— Как это могло быть — если она еще не закричала? Она не съехала вниз по скату, а ты находилась далеко от нее, в гостиной.

— Я… я не знаю. Я не могу этого объяснить. Ведь она кричала, ты знаешь. Но я не уверена, когда именно. Как бы то ни было, я услышала крик и побежала к башенной лестнице. Шен стояла на нижней ступеньке. Она велела мне подняться на второй этаж и оставаться там. Потом она подошла к окну гостиной, ближайшему от балкона Марго, и посмотрела в него.

— И что она увидела?

— Она не сказала. Она вообще не хочет обо всем этом говорить. Шен считает, что я все перепутала и ничего не могу толком вспомнить. От этого у меня и правда все перемешалось в голове. Я теперь ни в чем не уверена окончательно. Иногда мне вспоминается одно, иногда — совсем другое.

— Через какую дверь ты вошла в комнату своей матери?

— Через библиотеку, — уверенно ответила Адрия. — До этого я сидела там и разговаривала с Клеем и Стюартом.

— Дверь не была заперта?

— Нет… конечно, нет. Я же через нее прошла.

— После этого ты видела Клея и Стюарта?

— Видела Стюарта. Он вышел из парадной двери, пока я разговаривала с Шен. Она послала меня наверх, я вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Я помню, что была очень напугана. Я все еще слышала ее крик — он звучал у меня в ушах. И я знала, что это все из-за меня, из-за того, что я толкнула кресло.

— Но ты его не толкала, Адрия, дорогая. Ты находилась далеко от кресла в тот момент, когда его толкнули. Если его вообще толкали.

Казалось, она меня не слышала.

— Прошло много времени, прежде чем Шен поднялась ко мне и сказала, что моя мама умерла. Она была очень расстроена и вся дрожала. Я тоже. Мы… мы плакали вместе. Она говорила, что это ужасный удар для моего отца. И она расспрашивала меня, что произошло, когда я была в комнате Марго, и что видела потом. Но когда я попыталась ей все объяснить, она стала говорить, что это дело прошлое и о нем надо забыть. Она сказала, что Стюарт Перриш подозревается в том, что он толкнул кресло. Тут шериф его отпустил, я поняла, что это моих рук дело. Когда я попыталась все объяснить отцу, он очень расстроился и перестал меня любить. И он увез нас с Шен к старым друзьям в Мэн. Мы катались на лыжах, но не разговаривали о том, что произошло. Но потом появились статьи в газетах, сообщавшие об аресте Стюарта, и папа сказал, что нам надо ехать домой. Мне кажется, папа надеялся, что виноватым окажется Стюарт, а значит не я. Но когда я попробовала объяснить ему, что это не Стюарт, он не захотел меня слушать. А теперь дурные сны снова ко мне вернулись. Они снятся мне почти каждую ночь.

— Ладно, — сказала я. — Теперь я лучше тебя понимаю. Первым делом мы должны попытаться избавиться от снов. Они приходят к тебе только потому, что ты боишься чего-то несуществующего. Скажи мне, дорогая, в тот день, когда я впервые тебя увидела, ты сидела в кресле своей матери. Почему? Зачем ты в него села?

— Я хотела разобраться, действительно ли все произошло так, как я боялась. Я подумала, что если сяду в это кресло… но тут папа начал на меня кричать… и… и…

Она замолчала, и я склонилась над ней, стараясь ее успокоить.

— Завтра мы с тобой докажем, что все произошло не так, как тебе кажется, Адрия. Ты покажешь мне комнату своей матери, и мы кое-что выясним. Но теперь забудь обо всем и поспи. Все будет хорошо. Обещаю тебе.

Скоро она заснула, положив голову на мое плечо. Я обдумывала план действий. Если удастся доказать невиновность Адрии, Стюарт окажется даже в худшем положении, чем раньше. Но я должна была это сделать. Не могла же я жертвовать Адрией. Когда девочка будет вне подозрений и избавится от своих ночных кошмаров, я займусь выяснением, кто на самом деле толкнул кресло. Эмори? Клей? Шен? Даже Джулиан? Нет… не Джулиан. И вряд ли Шен или Клей. Скорее всего, Эмори. Я уже знала, на какие проделки способен этот человек. А Джулиан слепо ему доверяет, ни во что не ставя мое слово. Но должен найтись способ доказать истину. И я обязана его отыскать.

Я наконец заснула — только для того, чтобы вскоре проснуться от желтого света загоревшейся в моей комнате лампы и от шума заурчавшего электрокамина. Я осторожно высвободилась из объятий Адрии, которая продолжала спать, повернувшись на другой бок. Я встала с кровати, чтобы погасить лампу. Затем надела халат и подошла к окну, выходившему на покатую кухонную крышу. Ветер затих, буря истощила свои силы. Дом был занесен снегом, кругом громоздились сугробы, знакомый мир исчез. Наутро нам придется выкапывать себя из-под снега.

Я снова легла и заснула и опять была разбужена — на этот раз криком Шен. Не найдя Адрии в ее комнате, Шен побежала по коридору, выкликая ее имя. Адрия зашевелилась и уткнулась головой в подушку, пытаясь отгородиться от тревожных звуков.

Я потрепала ее по плечу.

— Спи, если можешь. А я скажу Шен, где ты.

Адрия сонно заворчала, я надела халат и вышла в холл. Побелевшая от волнения Шен металась от одной двери к другой с распущенными волосами, в развевающемся халате.

— Все в порядке, — успокоила ее я. — Адрия у меня. Ей приснился дурной сон, и я позволила ей лечь в мою постель.

Шен отвернулась от двери брата и быстро подошла ко мне, на ее бледных щеках проступили розовые пятна.

— Дай мне посмотреть на нее! Дай мне посмотреть на нее!

Я стояла перед дверью в свою комнату.

— Может быть, не будем ее будить? Она провела беспокойную ночь.

Но я не смогла удержать Шен, она протиснулась в дверь и подбежала к Адрии.