Леонид Каганов - Коммутация (сборник)

• Название: Коммутация (сборник)
• Автор: Леонид Каганов
• Издательство: Издательство: АСТ
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: ISBN: 5-17-011016-2

Поклонники иронической фантастики!

Перед вами — самый веселый, самый разудалый, самый нахально-смешной и самый СТИЛЬНЫЙ сборник, какой только возможно вообразить!

Произведения Леонида Каганова — это поистине нечто. Нечто озорное, забавное и ВЕСЬМА оригинальное. Нечто, жанр и стиль которого попросту не поддаются определению.

ЭТО надо ЧИТАТЬ!..

---

— Здравствуй, Димка, — раздался за спиной до боли знакомый голос.

Дмитрий Борисович резко обернулся и обомлел — перед ним стоял Сергей Кучков. Рослый, постаревший, но все еще крепкий и как всегда решительный. Рука Дмитрия Борисовича невольно дернулась к мобилю, но он быстро овладел собой.

— Как вы сюда попали, Кучков?

— Аккредитовался как журналист. — Кучков помахал карточкой. — Ты же не хочешь со мной встречаться и разговаривать?

Дмитрий Борисович взвесил свои силы. Один на один на крыше с убийцей, одним из главных мафиози страны. Охрана непонятно где, жучки аналитиков конечно работают, но что с них толку? Они все бездельники, если останусь жив — разгоню к чертовой матери. Впрочем я и сам велел никого не пускать на крышу, оставить меня одного. Они и наблюдение сняли наверняка…

— О чем мне с тобой разговаривать, Сергей? Ты большой человек, у тебя свой бизнес. У меня свое дело, вот оно. — Он обвел рукой багровый ландшафт вокруг и алую тучу.

— Ты тоже не маленький человек. Это небывалый проект по финансированию, и ты его пробил. Почему ты не хочешь со мной говорить? И почему ты не хочешь сотрудничать со мной? Ты меня боишься?

— Боюсь, — честно ответил Дмитрий Борисович и сам разозлился на себя за этот страх.

— Почему?

Внезапно еле слышно заработал все еще воткнутый в ухо незаметный волосок-звучок. Только вместо аналитика говорил начальник охраны. Гусев произнес: «Ситуация под контролем, установлен электронный наблюдатель, при любой попытке Кучкова поднять руку с кукишем он будет расстрелян прицельным выстрелом в голову». Значит они не сняли наблюдение! Сволочи. Молодцы. Быстро сориентировались — не зря они были тщательно проинструктированы насчет Кучкова и кукиша. И Гусев молодец, не счел кукиш бредом босса.

— Потому что ты отступник. Ты предал нашу клятву. Ты бандит. Все, что ты в жизни добился — ты добился ценой крови, ты лез через горы трупов. Твои последние жертвы умирают в течение двух секунд — это сколько же надо человек убить, чтобы так повысить свою силу?

— И сколько? — спросил Кучков.

— Это уж тебе знать сколько.

— По большей части это были сволочи и подонки. И выключи своих жучков — я никого не убивал.

— Здесь нет жучков.

— Как же, параноик ты наш, охотно верю. А ты забыл как ты наши телефонные разговоры на третьем курсе на магнитофон записывал? А я помню. Я все запоминаю.

— Ты сильно изменился, Сергей.

— И ты сильно изменился, Димка. Ты значит чистенький, да?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты значит построил свою карьеру и добился всего этого сам, да?

Дмитрий Борисович побагровел.

— Представь себе, сам!

Кучков ухмыльнулся.

— Я себе представляю. Я себе очень хорошо представляю, я ведь не дурак наверное и у меня свои соображения на этот счет и своя информация. Собственно я пришел просто так, поздравить тебя. С долгоденствием. Сегодня ведь долгоденствие, не так ли?

— А, да…

— Но раз ты так агрессивно меня встречаешь, я пожалуй пойду? — Кучков стоял неподвижно.

— Это я агрессивно? Да ты же меня ненавидишь! Ты мне не можешь простить Алену, и не можешь простить себе нарушенную клятву у нашей электрички.

Кучков помрачнел.

— Алену… Да у меня таких Ален — миллион. Мне, как и тебе, уже шестой десяток между прочим. Алену…

— Короче, что ты от меня хочешь?

— Да уже все понятно. В президентах мы с тобой явно не сработаемся. — Кучков задумчиво покачался на каблуках и зевнул, сунув руку в карман пиджака. — Прощай, Димка, пора нам разбегаться. С Долгоденствием тебя.

Сначала Дмитрий Борисович не понял, затем ему почудилось еле заметное движение руки в кармане Кучкова и вдруг сердце пронзила острая боль и в ушах зазвенело. Ноги стали ватными и подкосились, Дмитрий Борисович сполз на покрытие крыши, прислонившись спиной к бортику, багровая туча над головой, казалось, стала обволакивать все вокруг.

— С Долгоденствием тебя! — повторил Кучков.

— Фиг тебе! — из последних сил прохрипел Дмитрий Борисович и вскинул руку, неимоверным усилием воли сдвигая онемевшие пальцы.

Лицо Кучкова безумно исказилось — стало ясно, что все его поведение было наигранным и на самом деле он сам страшно боялся. Кучков прыгнул в сторону, за мачту, но вдруг откуда-то сверху со щелчком хлыста хлынула узенькая молния багрового огня и тут же исчезла. Все длилось секунду, и прежде чем мир окончательно потух, Дмитрий Борисович успел заметить расплавленные кое-где рожки мачты и под ней черную обгоревшую яму на том месте, где стоял Кучков…

— Мам, смотри что это на небе?

— Пэмела, ты опять сюда пришла? Что там еще на небе?

Далеко за горизонтом светится яркое желтое зарево. Оно выделяется в вечереющем небе и освещает рваные перья облаков. Странные длинные тени ложатся от него повсюду.

— Что это? — мама удивлена.

— Вы видели? — произносит отец, входя в комнату. — Красота-то какая! Это наверно тот самый «Город Антарктида» заработал.

— А, действительно… Ладно, уходите все, я работаю. Пэм, детка, иди в комнату, мы слетаем туда в следующие выходные.

Пэм не слышит. Она зачарованно смотрит в оконное стекло на яркое веселое зарево. В ее глазах бесконечное счастье.

ЧЕТВЕРТЫЙ ЯРУС Рождественская сказка

М.Т.

До Нового года оставалось не больше часа, из-за прикрытой двери гостиной доносился звон посуды и смех гостей, но здесь, в детской, было тихо и наряженная елка выглядела сурово и торжественно.

Первым нарушил молчание заяц, висевший на четвертой ветке снизу. Это был пожелтевший заяц с барабаном, он был сделан из папье-маше и раскрашен давно уже выцветшими красками.

— Эх, — вздохнул он. — Разве ж мы раньше так встречали?

— А чего не нравится? — тут же повернулся к нему здоровенный румяный шар, расписанный золотыми цветами. — Ты, дед, висишь, никто тебя не трогает. Какие проблемы?

— Да радости никакой нет, — вздохнул заяц и плюнул вниз.

— Я сейчас не понял, — сказал румяный шар. — Какой тебе радости не хватает? Может мне сплясать?

Заяц вздохнул и ничего не ответил. Зато вступил в беседу потертый стеклянный огурец — коренастый и толстостенный.

— Да тьфу на тебя! — сказал он и плюнул зайцу на барабан. — А кому сейчас легко висеть?

— Это свинство, — тихо сказал заяц, вытирая барабан.

— Радости ему… — подала голос стеклянная тыква. — А поживи как я! В самой глубине, у ствола! А я, между прочим, инвалид, я на левый бок треснутая!

— И тьфу на тебя! — сказал огурец и плюнул в тыкву.

— На тебя самого тьфу! — взвилась тыква и плюнула в огурца пару раз.

— Вот оно и видно что треснутая, — сказал огурец и постучал по ветке.

— По башке себе постучи! — рявкнул вдруг кто-то сверху и сразу все загалдели.

— Вау! Нас здесь плющит не по детски! — закричали издалека маленькие жестяные колокольчики, скрытые ветвями верхнего яруса.

— Раньше с такими не церемонились! — проорала тыква. — Раз — и к стенке! К стенке бы повесили! На дальнюю сторону елки!

— Простите, я прослушал — кого? Уж не меня ли? — спросил заяц.

Вместо ответа тыква плюнула сначала в зайца, затем в огурца, но в огурца не попала.

— Это свинство, — тихо сказал заяц.

— А кому сейчас легко? Я может тоже из последних сил цепляюсь, — проворчал огурец и поскреб крепкими ладонями по ветке.

— Хватит орать, Новый год скоро! — снова рявкнул голос сверху и все утихло.

— А я же ничего и не говорю, — сказал заяц в наступившей тишине. — Я только говорю что раньше все были как-то добрее что ли… А теперь сволочь на сволочи!

— Я сейчас не понял. Ты кого сволочью назвал? — повернулся румяный шар и плюнул в зайца.

— Не связывайся ты с ним, — сказал огурец и плюнул в зайца, — это ж коммунист!

— А что, коммунист — это так плохо? — подскочила на месте тыква, но ударилась боком о ствол и прикусила язык.

— Я разве коммунист? — сказал заяц. — Я наоборот говорю — власть сменилась и ничего не изменилось. Как висели, так и висим. Иногда местами меняют. А при коммунистах время было страшное — не дай Бог пережить еще раз! Но висели мы тогда лучше. Веселее, кучнее, со смыслом висели. Дай Бог каждому! А жить было страшно. Но так хорошо было жить! А так в общем ничего и не изменилось.

— Ничего и не изменится, — кивнул огурец после паузы. — Пока у нас на верхушке по прежнему сам знаешь чего… — он вдруг испуганно смолк и закончил совсем шепотом, — никакой новогодней радости не будет…

Все как по команде посмотрели вверх, где сквозь ветки и мишуру горела рубиновым светом пятиконечная звезда.

— Предлагаешь разбить? — деловито осведомился румяный шар и плюнул вверх, но не доплюнул.