Владимир Печенкин - Поиск-82: Приключения. Фантастика

• Название: Поиск-82: Приключения. Фантастика
• Автор: Владимир Печенкин
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1982

«Поиск-82» — третий выпуск ежегодного сборника приключенческих и фантастических художественных произведений, созданных литераторами Урала. Открывает его историко-приключенческая повесть Владимира Печенкина «Казак Гореванов». Повесть Александра Генералова переносит читателя в бурные 20-е годы, а детективная повесть Феликса Сузина рисует события наших дней.

Раздел фантастики представлен рассказами Сергея Другаля, Владимира Белоглазкина и Евгения Нагорнова, они — о будущем, попытаться заглянуть в которое всегда небезынтересно.

Сборник адресуется в первую очередь молодым читателям, хотя приключения и фантастика — жанры, которым «все возрасты покорны».

---

Следовательно, сами собой напрашиваются два вопроса: что украли или хотели украсть и кто украл? И еще смущает меня: почему столь самоуверенная женщина, как Роза Ивановна Чертык, вышла из кладовой в состоянии, близком к прострации. Таким образом, намечаются две линии, по которым предстоит работа. И ее проделает капитан Марфин.

Марфин, сидевший на стуле в полной неподвижности, встрепенулся, принял позу, которую можно было охарактеризовать как «Я — весь внимание».

— Итак, первая линия. Судя по возне с замком, преступник вряд ли мог сам изготовить ключ. Надо найти того, кто его сделал. Ключ замысловатый, такой могли запомнить. Методика обычная: поспрашивать по заводам, которые имеют в своем ассортименте сталь «четыре ха тринадцать», кто из слесарей мог выточить такой ключ. Не мешает заглянуть, конечно, и в мастерские бытремонта, но там вероятность удачи крайне незначительная.

Вторая линия... Вторая линия — это Роза Ивановна, заведующая. Беседовать с ней напрямую бесполезно. И все же надо выяснить, что могли, что  с т о и л о  украсть у гражданки Чертык. Это «что-то» она, возможно, хранила в тайнике под полом... Товарищ Садыков, я поручил вам выяснить в ОБХСС: не попадала ли Чертык в поле их зрения?

Майор поднялся со стула:

— Был я у них, Николай Павлович. Обещали после совещания показать кое-какие материалы, — Он усмехнулся. — Расстроились коллеги, говорят: мы им карты спутали.

— Вот как! Любопытно. — Пряхин остановился возле окна, поглядел в раздумье на улицу, помассировал пальцами уставшие глаза. Кашлянул пару раз и продолжал: — Остается проверить еще версию, что магазин взломан из хулиганских побуждений. Если считать, что ничего не украдено, то такое допущение исключить нельзя. Поручаю это лейтенанту Бутенко. Контролировать его будет майор Садыков... В частности, займитесь этим Шмаковым, — он повернулся к лейтенанту, который вытянулся во весь рост.

По недовольно выпяченной нижней губе и унылому взгляду видно было, что задание Пряхина почему-то очень не нравится участковому инспектору. Бутенко даже позволил себе отрицательно качнуть головой.

— Разрешите отказаться, товарищ подполковник, — сказал он глухо. — По личным причинам. Пусть лучше Шмаковым займутся ваши сотрудники, а я им помогать буду.

Николай Павлович дернулся в удивлении:

— В нашем деле личных мотивов быть не должно! Выполняйте задание. С вашим начальством оно согласовано... Вы, товарищи, свободны. Совещание закончено.

Все встали. Марфин подошел к майору Садыкову и, яростно жестикулируя, принялся что-то ему доказывать. Садыков достал из кармана портсигар, вынул сигарету, но, перехватив недоуменный взгляд Пряхина, спохватился и сунул ее обратно в портсигар.

Участники совещания вышли в коридор, оттуда потянуло дымком. Пряхин, покачав головой, подошел к двери и плотно закрыл ее.

— Ну, как? — спросил он Кулагина. — Понравилось?

— Не то слово, — задумчиво протянул Кулагин, похлопывая себя по животу. — Не то слово... Ты прав, есть нечто общее и в вашем и в нашем деле. Действительно похоже на консилиум, созванный, чтобы поставить верный диагноз. Только вам еще надо выяснить, кого лечить.

— Да-а! — рассмеялся Пряхин. — Пациенты у нас необычные: диагноз есть, а кто болен — неизвестно.

Кулагин встал, подошел к окну; пиджак мешком висел на его сутулой спине.

— Диагноз... — бормотал он, зацепив большими пальцами подтяжки. — Диагноз. — И обернулся к Пряхину: — Послушай, Коля. Ты ведь еще в магазине догадался, что есть тайник, верно? Объясни, почему?

Пряхин опять рассмеялся.

— Ну, это особых дедуктивных усилий не требовало. Стандартная ситуация. Ты что, спал на совещании? Ведь было почти доказано, что дверь взломали не ради бутылки коньяка. Искали что-то ценное. Где оно хранилось? Вот тут-то и помогла заведующая Роза Ивановна Чертык, когда вышла из кладовки жалкая, точно ощипанная курица.

— Но ведь тайник она не открывала. Может, там все в сохранности было. По ее мнению, конечно.

— Значит, имелся какой-то знак, который оказался нарушенным. Бумажка, нитка, ленточка — фантазия у подобных дам обычно небогатая... Когда я увидел Чертык после кладовки, то, честно говоря, задумался не о том, где она хранила, а о том — что. Тайник мы все равно обнаружили бы. И обнаружили. Пустой. Утрата чего же так потрясла заведующую? Плевать ей и на магазин, и на то, что хотели обворовать, и на ревизию, а ведь чуть в обморок не упала. Значит, лишилась больших денег, потому что самое дорогое для нее — рубль! Она явно относится к категории благоденствующих потребителей, по мнению которых достойны внимания и, разумеется, зависти лишь те, кто делают деньги. Все прочие заслуживают лишь снисходительного презрения.

Пряхин сложил исписанные крупным ровным почерком листки в папку, спрятал ее в ящик стола.

— А вообще-то, дорогой доктор, давай заканчивать игру в вопросы-ответы. Остальное — завтра. Прости, но мне нужно в ОБХСС. Очень уж заинтриговал меня Садыков... Все! Сеанс окончен.

Кулагин поджал губы, соглашаясь, кивнул. Хотелось хоть одним глазком заглянуть в листочки, спрятанные Пряхиным в стол, — эта детективная история, к удивлению Андрея Емельяновича, увлекла его.

Глава четвертая

За день высокие сугробы превратились под лучами весеннего солнца в жалкие кучки грязного снега. Андрей Емельянович медленно брел по городу. Названия улиц входили в сознание как привет из прошлого. Казалось, завернешь за угол и столкнешься с вихрастым Андрюшкой Кулагиным в бобриковом пальтеце, который, шмыгая носом, скользил когда-то подшитыми пимами по этим тротуарам. Но тротуары были не те и дома не те. Изредка, когда встречались старинные приземистые здания в купеческом вкусе, вспоминалось что-то смутное, неопределенно-щемящее и тут же угасало. Лишь когда он подходил к дому знаменитого декабриста, то невольно приостановился и почувствовал сердцебиение, словно должен был встретиться с любимой женщиной после двадцатилетней разлуки. Но солидный и просторный дом, который величественно возвышался в окружении столетних вязов, исчез. На его месте глухо ухал копер за дощатым забором; бетонная свая нехотя лезла в промерзшую землю. Вязы сохранились, их сберегли, не тронули. На одном — третьем слева — когда-то было, вырезано «Андрей + Люся = любовь». Кулагин подошел к дереву. Мудрое время смыло надпись, затянуло черной корой. И правильно. Категоричные утверждения не имеют права на вечность. А ведь, кажется, жить без этой Люси не мог.

Он вышел на площади совершенно незнакомую. Стылый ветер гнал над головой низкие лохматые облака. Слева, среди чахлых берез, что-то строили — трещала голубым огнем сварка; справа отблескивало стеклами плоское здание универмага, довольные женщины несли большие коробки с обувью; у лотка вилась очередь: продавали японские нейлоновые куртки. Двое первоклашек на ходу ели мороженое из одного стаканчика. Город торопился, жил, радовался.

Андрей Емельянович отстраненно наблюдал за этой чуждой ему жизнью, она текла мимо, не задевая. Да и как могло быть иначе, если мороженое уже не положено по возрасту, если не возникает трепетной дрожи при виде желто-зеленого нейлонового чуда с множеством застежек и пряжечек, если любая очередь вызывает оторопь и отвращение и хочется, честно говоря, лишь одного — поскорее вернуться домой, опять вдохнуть пахнущий пищеблоком и хлорамином родной воздух больницы. Отдыхать тоже надо уметь, не всем дано...

Не зная, куда себя девать, Андрей Емельянович забрел на автобусную остановку; бесцельно скользящий взгляд на миг задержался на желтой табличке: «Центр — Ряхово». «Почему бы не съездить в Ряхово и не глянуть свежим взглядом на то место, — посмеиваясь над собой, подумал Кулагин. — Таким дилетантам, как я, разумеется, далеко до профессионалов, но зато мы лишены предвзятости, у нас нет привычных схем». Мысль понравилась: а вдруг он действительно увидит что-то, мимо чего проскочил ко всему привыкший глаз сыщика? Чем черт не шутит, делать-то все равно нечего...

Так он оправдывался перед собой, трясясь на заднем сиденье автобуса, а между тем азарт нарастал и уже виделись Андрею Емельяновичу чьи-то следы на задворках, волосатые руки, гребущие к себе пачки с деньгами. Из автобуса он выскочил первым и быстро пошел, почти побежал по раскисшей улице.

И как назло, возле самого магазина чуть не столкнулся с Бутенко. Лейтенант заулыбался, подмигнул:

— Что, и вас затянуло, да? Эге ж! В такое дело только вникни, потом, как от вареников с вишнями, за уши не оттянешь. Интересное кино!

Держался он вольнее, чем на совещании, и казалось, неожиданная встреча доставила ему какое-то удовольствие.

— Вот и меня захватило, — радостно продолжал Бутенко, шлепая по лужам чугунными сапогами. — Поначалу, конечно, обидно было, что на моем, как говорится, безаварийном участке такое происшествие. Показатели испортило окончательно. Но с другой стороны, — большой кулак лейтенанта застыл на уровне глаз Кулагина, — с другой стороны — интересное кино! Так забрало, что аж мозги трещат. До-ко-паться надо: кто да зачем! Постигну! Обязательно! — Он остановился возле дома с голубыми ставнями, расписанными затейливым белым узором. — Все равно преступник далеко не уйдет.