Николай Коротеев - Мир приключений 1974

• Название: Мир приключений 1974
• Автор: Николай Коротеев
• Издательство: "Детская литература"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1974

Ежегодный сборник приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей.

---

Капитан Дмитрий Никитич поднял голову и, кажется, глядя в зрачки Павлу и Виктору, сказал:

— Ну что ж, друзья, очевидно, Калинин и Ревич погибли. Объявляю старт…

Павел и Виктор отшатнулись от шара.

Поднимаясь минуту спустя по лестнице, космонавты молчали. Они не были разговорчивы в этой экскурсии, но после реплики капитана, особенно тона, каким она была сказана, было от чего потерять дар речи. Вопросы, которые вихрем поднялись в голове, каждый пытался отогнать прочь: надо было глядеть по сторонам — неизвестно, что еще предстояло встретить.

Ступени подняли их в галерею. Одна сторона ее была сплошь стеклянная, на другой узкими нишами на ровном расстоянии были двери. Ни Павел, ни Виктор не решились бы открыть ни одну из них — внимание их было занято другой стороной. За стеклом, на возвышениях из голубовато-синего камня стояли прозрачные, может быть хрустальные, капсулы. В каждой из них на весу, не касаясь ложа, покоились люди. Они не были мертвыми — они спали. Павлу и Виктору они показались великанами — были здесь мужчины и женщины. Если бы не их больше чем двухметровый рост, Павел и Виктор приняли бы их за землян. Они были белокожие, белолицые, тех же пропорции, что и земляне, только выше, значительно выше ростом. II еще они были прекрасны, совершенны до последней черты. Был ли эго изгиб бровей, линия губ — все говорило о том, что природа немало потрудилась, создавая этих людей.

Космонавты медленно шли вдоль хрустальной стены. Они насчитали семнадцать капсул. Восемнадцатая была пустой.

Зато дверь напротив — единственная из восемнадцати дверей противоположной стены — была освещена изнутри. Матовый четырехугольник ее, вытянутый до потолка, светлел, тогда как другие четырехугольники были темными. Виктор, шедший впереди Павла, остановился, взглянул на товарища. Тот кивнул головой. Виктор нажал на дверь. Дверь подалась, исчезла в стене. Перед космонавтами открылась комната очень больших размеров. У стены, противоположной открывшейся двери, стоял, вернее, висел, потому что ножек не было видно, веерообразный стол, несколько приборов стояли на нем, поблескивали металлом. У стен — невысокие диваны без спинок. Никакой другой мебели космонавты в комнате не заметили, да и саму комнату, диваны они видели боковым зрением. За столом, в неполный оборот к ним, сидел человек-гигант, метров двух с половиной ростом, — олимпийский Зевс, только без бороды и без эгиды. Он спокойно глядел на Павла и Виктора, на лице его не было ни интереса, ни удивления, глядел, и все.

Павел и Виктор тоже глядели на Олимпийца, не решаясь войти.

— Олла арито са иф… — произнес Олимпиец.

Тотчас слова его были переведены на русский язык Кто сделал перевод, осталось неясным: может быть, один из приборов, стоявших на столе, может быть, стены комнаты. Олимпиец сказал:

— Не надо ничего объяснять. Я знаю о вас все.

Друзья ожидали чего угодно, только не этих слов. Никто не ответил гиганту. Павел и Виктор продолжали стоять.

— Войдите и сядьте, — сказал Олимпиец.

Павел и Виктор вошли. Тотчас от стены отделилась скамья, услужливо подкатила к ним. Павел и Виктор сели, молча переглянулись.

— Можете снять гермошлемы.

Космонавты подняли смотровые пластины. Олимпиец не так же сидел в полуоборот к ним. Лицо его, освещенное ровным голубоватым светом, было старше лиц, виденных космонавтами в капсулах. «Капитан корабля». — решили они. Человек был мужествен, сложен могуче, с широким лбом, мягко очерченными губами. Портило лицо равнодушие, с каким он смотрел на пришельцев, будто это была не встреча в космосе, которой земляне ни разу не знали, а просто в гости к нему зашли знакомые, оторвали его от дела, и он не знает, что им сказать, они сами должны догадаться, что пришли не вовремя, и, наверно, было бы лучше, если бы не приходили совсем. Это сковывало землян. Надо было о чем-то говорить, спрашивать, а язык не поворачивался. Не такой им представлялась встреча с братом по разуму.

А может быть, Павел и Виктор ошибались? Может, Олимпиец в совершенстве владел чувствами, не выдает своего любопытства? Может быть, эти люди какой-то гранью отличаются от землян, к ним нельзя подходить с обычной земною меркой? Но тогда почему все обитатели корабля, кроме одного, спят? Почему этот не вышел навстречу землянам? Что за странный разговор начал он, будто знает о них все? Как он может все знать?..

Олимпиец словно угадал мысли землян.

— Все о вас и об экспедиции «Орбели» рассказал Мозг, — произнес он. — Вы видели его в круглом зале.

— Но… как мог капитан Карцев сказать о нас такие слова? — спросил Виктор.

— Капитан жив, — сказал Олимпиец. — Экспедиция не погибла.

Это было удивительнее слов капитана, услышанных от туманного шара. У Павла и Виктора захватило дыхание.

— Мы совершаем учебный рейс, — продолжал Олимпиец. — далеко ушли на край Галактики. Из-за этого нарушилась координация времени. Надо было уравнять разницу — переместить градиент. Вы попали в зону перемещения. Когда спускались в подъемнике на Луне, вы потеряли сознание. Это был миг. Он переместил вас в будущее на четыре года…

— Значит, посадка корабля на Луне!.. — воскликнул Виктор, вспомнив космодром на спутнике Ген.

— «Орбели» искал вас, — пояснил Олимпиец.

— Где он теперь?

— Мы догоняем его, корабль прямо по курсу.

Разговор налаживался, космонавты почувствовали себя свободнее.

— Как вы узнали о нас? — спросил Павел.

— Мозг знает все. Он обнаружил вас на Луне.

— А как произошло это… перемещение?

— Все случилось по нашей вине. Перемещение производил Ило — третий по галерее. С этой работой он сталкивается впервые: все они, — Олимпиец кивнул головой на дверь, — практиканты, готовятся к галактическим навигациям. За экспериментом он не заметил предупреждения Мозга. Я исправляю его ошибку.

— Вы спасли мне?

— Это наш долг.

— Мы благодарим вас! — горячо сказал Виктор.

— Из-за этого мы отклонились от курса и от работы.

Кажется, это прозвучало укором. Видимо, люди неизвестной планеты не умели скрывать истину от других.

Наступила пауза. Чем она становилась дольше, тем неприятнее казалась землянам.

— Это ваш межзвездный корабль? — спросил Виктор первое, что пришло в голову. Вопрос был детским, но перед Олимпийцем земляне чувствовали себя растерянными и маленькими.

— Да, — ответил на вопрос Олимпиец. — Когда мы летим в неизвестную область, мы заключаем корабль в астероид, чтобы предохранить его от столкновений с метеоритами.

— На наших кораблях мы пользуемся радарами, — сказал Виктор.

— Мозг знает устройство ваших космических кораблей…

Олимпиец чисто человеческим жестом поднес руку ко рту и почти открыто пересилил себя, скрывая зевок. Одновременно Павел и Виктор почувствовали ответы на вопросы, которые еще не были ими высказаны, но уже зародились в мозгу. Это была безмолвная беседа с Олимпийцем, обмен мыслями в целях экономии времени, и такой разговор удивил их, как все на этом удивительном корабле. «Да, это я, — говорил Олимпиец, — догнал вашу „Лодку“, чтобы приблизить ее скорость к скорости света и помочь вам догнать „Орбели“. Я выходил, посадил ракету на астероид, мои следы вы увидели в лощине. Вы должны были прийти сюда и пришли. Я рассказал вам все о вашей судьбе и „Орбели“. Что же вам еще надо?»

— Вы хотели бы побывать на Земле? — спросил Павел, нарушая безмолвный монолог Олимпийца.

— Нет, — четко произнес тот, и лицо его осталось неподвижным.

— Почему?

— У нас свой маршрут.

— Хотя бы из интереса! — настаивал Павел.

— Какого интереса? — спросил Олимпиец. — Цивилизации, таких, как ваша, только на известном нам участке Пространства… — Он секунду помедлил, словно ожидая чего-то, — пятьдесят восемь тысяч, — сказал он, несомненно получив ответ откуда-то, может от Мозга.

— Этот участок велик? — спросил Виктор.

— Четыре миллиарда ваших световых лет.

— Вам известен наш световой год?..

— Все, что вы знаете, видели, пережили, — последовал ответ, — проанализировано и записано Мозгом…

Беседа мельчала, все сводилось в ней к одному знаменателю. Павел и Виктор чувствовали себя дошкольниками перед профессором. Что-то рождало в них недовольство: то ли громадность всего и неспособность понять, что они видят на корабле, то ли преклонение Олимпийца перед Мозгом — машины, ими самими созданной. Земляне понимали гуманность этих людей, по не могли понять отсутствия у них интереса к Земле Как-то само собой получилось, что их ничтожество до чрезвычайности было обнажено Олимпийцем. Или он не понимал этого пли не считал нужным прикрыть свое величие и снизойти к землянам. Он был внимателен, но он был холоден, и это землянам не правилось… Вдруг недовольство рождалось и у него? Это было возможно по психологическому закону подобия чувств разных по характеру собеседников.