Эрнест Лависс - Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

• Название: Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815
• Автор: Эрнест Лависс
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: История
• Год: 1938

---

19 октября армия, еще насчитывавшая 100 000 человек, выступила из Москвы в следующем порядке: во главе шел вице-король Евгений, затем корпуса Даву и Нея, наконец Наполеон и императорская гвардия. Корпуса Мюрата и Понятовского уже были в соприкосновении с врагом. 23 октября Кутузов принял сражение при Малоярославце; вначале боя 18 000 французов и итальянцев пришлось выдержать натиск 50 000 русских[97], потом обя стороны получили подкрепления; город восемь раз переходил из рук в руки. 25-го на поле битвы прибыл Наполеон и, чуть было не попав в руки платовских казаков, заставил в конце концов Кутузова отступить. Французы несомненно одеряшш победу; но как было ею воспользоваться? Несмотря на потерю 4000 человек, войско Кутузова осталось неразгромленным; оно по прежнему преграждало путь на юг. Кутузова надо было не только победить, но и уничтожить, а ценой каких жертв можно было достичь этого? Решено было, опередив Кутузова на несколько переходов, свернуть через Боровск, Верею, Можайск на ту самую дорогу, по которой Великая армия пришла в Москву.

III. Отступление из Москвы

От Малоярославца до Дорогобужа. Задуманное отступление совершалось в следующем порядке: во главе шел Наполеон с гвардией; затем корпуса Мюрата, Нея, Евгения, Понятовского, Даву. Корпус Даву был самый сильный, ибо от Немана до Москвы он сократился с 72 000 человек только до 28 000; но из пяти его дивизионных генералов Гюдэн был убит у Валутиной горы, Фриан, тяжело раненный, не в состоянии был командовать, у Компана рука была на nepeвязи, а у Морана — забинтована вся голова. Жерар, преемник Гюдэна, начальствовал над крайним арьергардом. Выпавшая на долю Даву и Жерара задача была очень тяжела: приходилось сдерживать казаков Платова, опиравшихся на легкую артиллерию, понукать или поджидать 20 000 отстающих, число которых все увеличивалось, охранять повозки с ранеными, потому что возчики бросали раненых и уезжали с запряжкой, тащить за собой огромную артиллерию и огромный обоз. Войска Даву и Жерара приходили на этап, когда предшествующие корпуса уже успели съесть все запасы, и им же приходилось сносить несправедливые упреки императора, обвинявшего Даву в медлительности и излишней осторожности.

Три дня (с 26 по 28 октября) ушло на то, чтобы перебраться с Калужской дороги на Московскую у Можайска. Пришлось идти через Бородинское поле, распространявшее зловоние и представлявшее страшное зрелище. Узнав, наконец, какой путь избрали французы, Кутузов отправил казаков вдогонку за их арьергардом, а Милорадовичу поручил тревожить их левый фланг. Сам он выжидал, твердо решив не давать серьезного сражения и сохранить свою армию. Тщательно избегая риска, он ждал благоприятного случая; несмотря на все настояния английского официального агента при русской армии, Роберта Вильсона, он неотступно держался этой выжидательной позиции, которая сама по себе была совсем не героична, но зато в дальнейшем привела к таким блестящим результатам.

1 ноября французский арьергард вследствие скопления множества отрядов задержался у переправы при Царевом-Займище. Кавалерия Васильчикова попробовала было врезаться между корпусами Евгения и Даву, но была отброшена Жераром. 3 ноября при Вязьме вступила в бой главная масса русской армии; 3000–4000 русских были выведены из строя; но французские потери, 1500–1800 человек, были невознаградимы, а, кроме того, всякого раненого можно было считать за мертвого.

После этого сражения Наполеон поручил команду над арьергардом Нею. 9 ноября, когда армия достигла Дорого-бужа, выпал первый снег; это еще усугубило трудности перехода и движения обоза. Вскоре мороз достиг 12° по Цельсию; такой холод, конечно, был бы терпим, если бы войска были надлежащим образом одеты и снабжены продовольствием, но ведь они питались разболтанной в воде мукой и почти сырой кониной. Оказалось, что в этой армии, недавно еще насчитывавшей 100 000 человек, теперь было не более 40 000 солдат, годных к бою; большую же часть составляли отставшие; толпы их все увеличивались. Корпус Даву уже почти целиком растаял, а вследствие непрерывных лишений и нападений казаков и крестьян убыль все продолжалась.

В Дорогобуже узнали неприятную новость: Шварценберг, у которого оставалось всего 25 000 австрийцев, и Рейнье со своими 10 000 саксонцев не смогли помешать у Днепра соединению Чичагова и Тормасова, у которых теперь была сплоченная армия в 60 000 человек. Оставив Сакена а 25 000 человек для сдерживания этих двух наполеоновских генералов (Шварценберга и Рейнье), Чичагов отправил остальные 35 ООО вверх по Днепру и Березине, иначе говоря — прямо на линию отступления Наполеона. На Двине к Витгенштейну, имевшему 33 000 человек, присоединилась финляндская армия Штейнгеля численностью в 12 000 человек. Так как Макдональд не трогался из Динабурга, Сен-Сир со своими 6000 баварцев был изолирован в Полоцке, Удино — задержан на западе с 12 000 французов и 4000 швейцарцев, то Витгенштейн имел возможность направить большую часть своей 45-тысячной армии на юг, т. е. также на линию французского отступления. Действительно, 18–19 октября произошло второе сражение у Полоцка, причем раненый Гувион-Сен-Сир был выручен подошедшим маршалом Удино, и участвовавшие в сражении французы, причинив русским урон в 3000–4000 человек, все-таки вынуждены были отступить на Борисов и Березину. Зато, слившись здесь с французами дивизии Партуно, поляками и немцами Виктора, они явились некоторым подкреплением для Великой армии. Как бы то ни было, Чичагов со своими 35 000 человек, Витгенштейн со своими 40 000—45 000 были как бы двумя лезвиями ножниц, готовыми сдвинуться и отрезать наполеоновской армии отступление.

Известие о заговоре Мале. В довершение всего Наполеон получил из Парижа известие о республиканском заговоре Мале. Этот генерал, долго сидевший в тюрьме, затем содержавшийся в лечебнице для умалишенных, давно уже был одержим следующей «неподвижной идеей»: так как император постоянно подвергается неприятельскому огню, то рано или поздно случайное ядро избавит Францию от него и от Империи.

Вечером 22 октября Мале убегает из лечебницы, является к своим единомышленникам, надевает генеральский мундир и, сфабриковав подложную бумагу о якобы последовавшей в Москве смерти Наполеона и подложное постановление Сената о провозглашении республики, увлекает за собой десятую когорту национальной гвардии, квартировавшую в попенкурской казарме, освобождает из тюрьмы двух разжалованных генералов, Лагори и Гидаля, арестует министра полиции Савари и префекта полиции, поражает выстрелом из пистолета парижского коменданта Гюлэна и в продолжение нескольких часов считает себя хозяином столицы. Мятежного генерала, находящегося во главе своего отряда, вдруг узнает один штабной офицер, который велит позвать полицейского чиновника; последний опрашивает Мале, как он мог покинуть место своего заключения, и велит связать его на глазах озадаченной и растерявшейся десятой когорты. Постановлением военного суда Мале был приговорен к смерти и расстрелян вместе с двенадцатью своими сторонниками, из которых большинство было виновно лишь в излишней доверчивости.

Инцидент этот свидетельствовал о том, насколько дело Наполеона, поставленное на карту в равнинах России, было непрочно в самой Франции. Все «установления Империи», весь ее блеск — все это держалось жизнью одного человека, а сама эта жизнь зависела от случайного внезапного набега казаков или от пузырька с ядом, которым снабдил Наполеона его лейб-медик Юван, чтобы император по крайней мере не попался живым в руки врага.

От Дорогобужа до Смоленска. Теперь Наполеон и Великая армия возлагали все надежды на Смоленск, где должны были быть собраны огромные запасы. Во время пути Евгений, прикрывавший справа главную массу армии, был задержан крутым спуском, совершенно обледеневшим, и лошади, недостаточно хорошо подкованные, оказались не в состоянии справиться с этим препятствием. Пришлось бросить или уничтожить все крупные орудия и большую часть повозок. Далее, при переходе через Вонь мосты оказались недоделанными, множество солдат провалилось в реку и погибло; это уже была как бы будущая Березина в уменьшенном масштабе. Итальянская армия после этого двойного разгрома лишилась всей артиллерии, за исключением восьми пушек.

12 ноября остатки Великой армии собрались в Смоленске. Здесь их ждало новое разочарование: склады оказались почти пустыми, так как ранняя зима прервала речную навигацию, и много продовольствия осталось в Минске (где несколько дней спустя его захватили русские), в Вильне и Ковно. Тут же узнали, что бригада Ожеро из дивизии Барагэ д'Иллье, около 2000 человек, наткнулась на дороге в Ельню на русскую армию и была уничтожена.

Великая армия пострадала уже настолько, что гвардия насчитывала всего 10 000 или 11 000 человек, корпус Евгения — 6000, корпус Даву — от 11 000 до 12 000, Нея —5000, Жюно—1000, Понятовского—800; в общей сложности — около 34 000 человек. За исключением 4000 лошадей у гвардии и у поляков, во всей остальной армии едва ли можно было найти хотя бы 500 верховых лошадей. За неимением упряжных лошадей сожгли почти все повозки и экипажи. Решено было бросить женщин, следовавших за отступавшими от самой Москвы, а также и раненых.