Кир Булычев - «Мир приключений» 1975 (№22)

• Название: «Мир приключений» 1975 (№22)
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Прочие приключения

Антология Мир приключений, 1975

М.: Детская литература, 1975 год

Серия: Мир Приключений (Альманах)

Тираж: 100000 экз.

Тип обложки: твёрдая

Формат: 60x90/16 (145x215 мм)

Страниц: 560

Описание:

Обложка и иллюстрации Н. Двигубовского.

Содержание:

А. Бауэр. Четыре часа войны (героическая повесть-быль о пограничниках), стр. 3-57

Александр Шагинян. Как это было на самом деле (фантастический рассказ), стр. 59-71

Андрей Михайловский. Одинокий богатырь (приключенческая повесть), стр. 73-171

Кир Булычёв. Богатый старик (фантастический рассказ), стр. 173-199

Виктор Николаевич Болдырев. Дар Анюя (приключенческая повесть), стр. 201-293

Виталий Григорьевич Мелентьев. Дорога через себя (фантастический рассказ), стр. 295-309

Владимир Караханов. Обязательно встретимся (приключенческая повесть), стр. 311-425

Альберт Валентинов. Заколдованная планета (фантастическая повесть), стр. 427-545

Всеволод Александрович Ревич. На Земле и в космосе. Заметки о советской фантастике 1973 года (статья), стр. 547-559

Примечание: Ответственный редактор Н. М. Беркова.

Scan: Александр Керосиров; OCR, SpellCheck, Formatting: Хас, 2010.

Информация об издании предоставлена: vbltyt — http://fantlab.ru/edition34190

---

— Ничего не разберу, Вадим, что писал твой землепроходец!

Действительно, буквы славянской вязи читались с большим трудом. Расшифровать удалось лишь обрывки разрозненных предложений. Я записал их в той же последовательности, что и в грамоте:

В прошлом во 157[21] году июня в 20 день…….

……..Семен Дежнев с сотоварищи…….

………………………..

………Ветры кручинны были………

………………………раз-

метало навечно…………………

…………Мимо Большого Каменного носу

пронесло, а тот нос промеж сивер и полуночник…..

………………………..

…………а люди к берегу плыли на досках

чють живы…………………..

…………А другой коч тем ветром бросило

рядом на кошку…………………

И с того погрому обнищали…..

………….А преж нас в тех местах замор-

ских никакой человек с Руси не бывал……….

…………….от крепости шли бечевой

шесть недель………………….

………..А Серебряная гора около Чюн-дона

стоит, томарй руду отстреливают, а в дресьве серебро

подбирают………………цынжали,

голод и нужду принимали…………

……….хотим орлами летати………

………Атаманская башня — око в землю, ход

в заносье. О Русь, наша матушка, прости………

Буквы прыгали и плясали перед глазами. Мы сделали потрясающее открытие! В одинокой хижине у истоков Большого Анюя жил спутник Семена Дежнева, испытавший все тяготы и лишения знаменитого похода вокруг Северо-Восточной оконечности Азии. Какими судьбами занесло его в сердце Анадырского края?

Опытный историк, разумеется, прочел бы весь спасенный текст. Но вокруг на сотни километров вряд ли нашлась бы хоть одна живая душа.

Плавание Дежнева всегда поражало меня размахом и удалью, драматизмом событий. Я не упускал случая собирать разные сведения о дежневцах и многое знал. Расшифрованные строки анюйской грамоты удивительно точно изображали события великого плавания.

Флотилия русских аргонавтов, состоявшая из шести кочей Семена Дежнева и Федора Попова и коча Герасима Анкидинова, самовольно приставшего к походу, вышла из Нижне-Колымской крепости триста лет назад — 20 июня 1648 года.

Флотилия отправилась искать морской путь на легендарную реку Погычу[22] имея на борту девяносто казаков и промышленников, довольно разных припасов, вооружения и товаров. Сильные встречные ветры мешали ходу парусных кочей, но льдов в море, к счастью, не было, и все корабли благополучно миновали Чаунскую губу. У мыса Шелагского, в ту пору неведомого, грянула первая буря. Здесь скалистый кряж Чукотского хребта обрывается в море мрачными стенами. Валы бьют в отвесные утесы, и высадиться на берег во время ветра невозможно.

В этом месте два коча разбило о скалы, а два унесло от флотилии во тьму ненастья. Вероятно, отрывок строки в грамоте: “разметало навечно” — относится к этому событию.

Оставшиеся три коча продолжали плавание по неспокойному морю, постоянно борясь с встречными ветрами. Через два с половиной месяца после выхода в плавание истомленные мореходы увидели крутой каменный мыс, обращенный на северо-восток. Этим мысом, далеко вдающимся в море, оканчивался неохватный материк Евразии. Русские кочи подошли к проливу, разделявшему Азию и Америку.

В нашей, грамоте, без сомнения, говорилось именно об этом мысе: “Мимо Большого Каменного носу пронесло, а тот нос промеж сивер и полуночник”. В переводе со старинного поморского это означает: “обращенный к северо-восточному ветру”. Такую ориентировку имеет только мыс Дежнева.

Но почему в грамоте написано: пронесло мимо носа? Из сохранившихся челобитных сотоварищей Дежнева известно, что у этого мыса разбило коч Герасима Анкидинова и он вместе со своими людьми перешел на коч Федота Попова. Двум оставшимся кочам удалось пристать к мысу, образующему оконечность Азии. Дежневцы долго отдыхали в прибрежном поселке эскимосов.

О каком же бедствии повествовали последующие строки грамоты? Бедствии, постигшем мореходов после мыса Дежнева, с одновременной гибелью двух кочей и высадке людей на заморскую землю: “а люди к берегу плыли на досках чють живы… А другой коч тем ветром бросила рядом на кошку… И с того погрому обнищали… А преж пас в тех местах заморских никакой человек с Руси не бывал…”

Ведь судьба двух дежневских кочей, прорвавшихся в пролив между Азией и Америкой, была иной. После отдыха у Каменного носа мореходы поплыли дальше искать желанную Погычу. У Чукотского мыса они встретили враждебно настроенных чукчей. В жаркой битве ранили Федота Попова. Фома Пермяк, казак из отряда Дежнева, взял в плен чукчанку, ставшую потом его женой. Она рассказала, что устье Погычи далеко — в глубине Анадырского залива.

Сильная буря, застигшая мореходов в открытом море, южнее Чукотского мыса, навсегда разлучила кочи Дежнева и Попова. Арного дней носили волны коч Дежнева. Первого октября, на сто второй день исторического плавания, судно, потерявшее управление, выбросило на заснеженный пустынный берег, далеко за устьем Анадыря. С Дежневым на Корякское побережье высадилось всего двадцать четыре человека.

Дежневцы оказались в бедственном положении. Наступила суровая полярная зима. Смастерив нарты, погрузив уцелевшие припасы, землепроходцы десять недель пробирались к Анадырю на лыжах по мертвым снежным долинам Корякского хребта.

“И шли мы все в гору, сами пути себе не знали, холодны и голодны, наги и босы”, — написал в одной из челобитных участник необычного похода.

С невероятными трудностями горсточка русских людей выбралась к устью замерзшего Анадыря и основала зимний стан. В пути от непосильных лишений погибло двенадцать путешественников. Из многолюдной экспедиции, вышедшей из Нижне-Колымской крепости искать Погычу, обосновались на новой реке двенадцать землепроходцев.

Двенадцать лет Дежнев прожил на Анадыре, делил с товарищами “последнее одеялишко”, трудности и опасности беспокойной жизни, разведывая огромную реку и окрестные земли. Во время похода на Корякское побережье он “отгромил” у коряков якутку, бывшую жену Федота Попова. Она рассказала, что случилось с людьми второго коча. Бурей коч Федота Попова занесло на Камчатку. Белокожих бородатых людей i-ямчадалы приняли за богов, сошедших на землю. Зимовать мореходы устроились на реке Камчатке, где было много леса. Там они построили бревенчатые дома. На следующее лето предприимчивые Федот Попов и Герасим Анкидннов обошли с товарищами вокруг Камчатки и расположились па зимовку на речке Тпгль, на западном берегу полуострова.

На реке Тигль оба смелых землепроходца умерли от цинги. Начавшиеся раздоры между оставшимися казаками и промышленниками привели к гибели буйную команду, оставшуюся без предводителей…

— Кто же, черт побери, в твоей грамоте плыл к берегу на досках “чють жив” и откуда взялся в юрой коч, который “бросило рядом на кошку”?

Отрывочные строки анюйской грамоты не объясняли этого. Как жаль, что мы не могли прочесть всего документа.

— По-моему, Вадим, — продолжал Костя, — здесь пишется о других кочах, тех двух, что отбились у Шалагского мыса. Буря пронесла их мимо мыса Дежнева и прибила к заморской землице. Один коч разбили волны, и люди выбрались на берег кто как мог, другой выкинуло на мель…

— Ого!

Если эго действительно было так, нам посчастливилось отыскать документ величайшей важности. Пятьдесят лет спустя после похода Дежнева, когда русские новоселы окончательно утвердились на Анадыре, смутные слухи донесли удивительную весть: на той стороне пролива, открытого Дежневым, на берегу Кенайского залива, на неведомом материке живут в рубленых избах белокожие бородатые люди, говорящие по-русски.

Неужто нам повезло добыть письменное свидетельство высадки русских мореходов на берега Северо-Западной Америки еще триста лет назад?

Кисет с индейским орнаментом и грамота убеждали, что наш землепроходец был очевидцем этого исторического события…

— Хуг!

Восклицание Ильи опустило нас с облаков на землю. Пока мы обсуждали исторические проблемы, эвен обследовал неразобранные венцы и в щели между бревном и нарами обнаружил нож в полуистлевших ножнах. Рукоятку из потемневшею дуба украшала резьба, залитая оловом. Кое-где олово вывалилось, оставив глубокие канавки узора.

Илья потянул за рукоятку и вытащил узкое лезвие, совершенно изъеденное ржавчиной.

— Совсем дедушка, — сказал старик, придерживая пальцами рассыпающееся острие.

Рукоятка, вырезанная из прочного дерева, хорошо сохранилась. По верхней и нижней се части двумя поясками врезались буквы славянской вязи. Мы с Костей довольно свободно прочли обе надписи:

МАТВЕЙ

КАРГОПОЛЕЦ

Нашелся именной нож обитателя избушки. Резная рукоять сохранила в веках имя российского морехода, ступившего на берега Америки.