Д. Биленкин - ФАНТАСТИКА. 1966. Выпуск 1

• Название: ФАНТАСТИКА. 1966. Выпуск 1
• Автор: Д. Биленкин
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ВЛКСМ “МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1966

Итак, читатель, перед вами очередной сборник “Фантастика”. На примере этого сборника можно убедиться, насколько разнообразна фантастика. Здесь рассказ и роман, повесть и пьеса, фантастические пародии и юморески. В разделе “Новые имена”, кроме пародийного цикла Владлена Бахнова, помещен (отнюдь не юмористический, а скорее традиционно-фантастический) рассказ А.Мирера “Обсидиановый нож”.

---

— Допустим. Но давай поближе к физиологии.

— Нельзя заниматься одной физиологией и не смотреть дальше. Для меня физиология интересна как первое приложение общих принципов построения науки. Если позволите, я сделаю попытку. Тут и ваших мыслей много.

(“Принципы”. Мальчишка — и уже “общие принципы”.)

— Валяй.

— Любая частная наука — это моделирование некоторой части мира, какой-то системы или нескольких систем, объединенных общностью структуры или функции. Например, цитология изучает клетку, а социология — общество. В любом случае создаются модели, отражающие особенности структуры и функции соответствующих систем. Точность науки определяется степенью совпадения моделей с объектом.

(Это бесспорно.)

— Можно наметить несколько периодов в развитии каждой науки. Первый период — наблюдения системы с помощью органов чувств, пусть вооруженных всякими телескопами, микроскопами. В результате создаются приблизительные модели в коре, отражающие общие сведения о системе. Потом они выражаются физически — в описаниях, рисунках, схемах. Это качественные модели, гипотезы. Второй период — количественные исследования. Задачей их является цифровое выражение качественных гипотетических зависимостей в изучаемых системах. Третий период — создание действующих моделей, в которых отражена гипотеза о структуре и функции системы с количественными зависимостями. Я понимаю их как сложные электронные аналоговые устройства или программы для универсальных цифровых машин. Прототипом таких устройств, как вы понимаете, является создаваемая нами модель внутренней сферы организма.

(Хорошо, что вспомнил.)

— Четвертый период — это создание управляющих машин или программ. Они должны обеспечить такое управление системы, чтобы перевести ее из любого данного состояния в другое, которое нужно. Это и есть оптимальное управление. Конечно, можно управлять и приблизительно, сложные саморегулирующиеся системы, как, например, организм, исправляют ошибки, однако до определенного предела. Пример — дефекты лечения. Вот это общие принципы, Иван Николаевич. Согласны?

Правда, тут ничего нового нет… Мне кажется, они приложимы к любой науке: везде нужны количественное, числовое выражение зависимостей и действующая модель.

(Нужно возразить. Иначе какой же я шеф? Да и по существу неправильно.)

— Это все равно, Юра. И принципы твои верны. Но есть “но”. Я так понимало, что любая модель только больше или меньше приближается к оригиналу. Иногда и не очень. Степень, я так думаю, зависит от возможности математики, методов исследования, техники создания моделей или программ. Если система очень сложна, как, например, мозг, и нет хороших методов изучения ее структуры, то модель окажется примитивной. И пользы тогда не будет. Поэтому я и взял в качестве объекта внутреннюю сферу, фактически даже уже — только внутренние органы, без клеточного уровня. Здесь, мне кажется, сложность не чрезмерно велика и под силу современным методам моделирования.

(Передергиваешь: “Я взял”. Вместе с Юрой выбирали. И идеи эти больше его, чем мои.)

— Но ведь, Иван Николаевич, техника совершенствуется быстро. То, что нельзя моделировать сейчас, можно завтра. К этому нужно готовиться. Действующие модели будут всегда лучше статических — в книгах. Модель мозга действительно создадут не скоро, потому что он труднодоступен для изучения и в нем много элементов. Но я думаю, что общественные отношения уже можно пытаться моделировать.

(Ишь ты, куда метишь! Впрочем, я на твоем месте думал бы о том же… Но…)

— Послушай, если тебя привлекают эти далекие горизонты, то будешь ли ты заниматься физиологией? Стоит ли тогда хлопотать о твоем назначении? Может быть, лучше выбрать человека, мыслящего попроще?

(Ты вильнешь хвостом и уйдешь на социологию, а кто же будет лелеять мой анабиоз?)

— Конечно, меня привлекают психология и социология. Но физиология — база для психики. Я ведь еще молодой, почему мне не помечтать? Да и сами вы много раз говорили: “Медицина — это пустое дело, она не решает судьбу человечества”.

Верно, говорил. Так и думаю. Но я уже не могу сделать прыжок в другую сферу. А раньше не хватало энергии, смелости. Не верил в свой ум. А он верит. Я в его годы был совсем дурак. Нет, не дурак, а необразован. Да и наука была не та. “Качественные различия” стояли как пропасти между науками.

— Как же ты расцениваешь состояние физиологии в смысле твоих периодов или стадий, как их там?

— Физиология находится в первом периоде или на границе второго. Одни только разрозненные гипотезы. Чуть-чуть начинается количественное моделирование. Как, например, у нас и кое-где в других местах.

— Ясно. Собственно, я знал это и раньше, мы обсуждали. (Тут есть и моя доля. Не скажу, я добрый, идей не жалею.) Давай вернемся на землю. Что ты намечаешь делать в своей, в этой нашей, лаборатории?

Смотрю на него: совсем юный. Двадцать семь лет, а выглядит моложе. Сейчас еще волнуется. Наверное, впервые в жизни ведет разговор как взрослый ученый.

— То же самое, что и теперь. Будем ставить физиологические опыты, регистрировать и выражать цифрами как можно больше факторов. По цифрам будем строить дифференциальные и алгебраические уравнения — характеристики органов и систем. Затем будем проигрывать их на цифровых машинах. После проверки создадим специальные электронные модели органов, соединим их в системы, потом — в целый организм. Ну, тоже, что и теперь. Только главное направление будет нацелено в сторону регулирующих систем — эндокринной, нервной. Чтобы подобраться к коре.

— И все?

— Нет, не все. Хотя, говоря откровенно, тут работы на всю жизнь. То, что мы создаем теперь — я говорю про машину, — это первый примитивный вариант. Вы сами это знаете.

(Да, знаю. Учитываем только самые главные факторы. Но и это много! Умаляет мой вклад, паршивец!)

— Для решения даже главных задач нужно сто таких лабораторий, как наша.

— Это ты верно. Даже больше ста.

— Поэтому я думаю о другом. Нужно шире использовать клинику, наблюдения над больными. Кроме того, принцип эвристического моделирования — создавать гипотезы, задаваться характеристиками, проигрывать их и сравнивать результаты с изменениями у больных людей. Вы это говорили, но мы сделали только робкие попытки.

(Спасибо, что вспомнил обо мне. Неужели через год после моей смерти он уже будет говорить: “Я предлагал, я думал?” А что же ты хочешь: “Наш покойный учитель…”? Давай по существу.) Возразить.

— Для этого нужны хорошие врачи. Или всю лабораторию нужно перебазировать в клинику. Хотя в принципе ты прав. (То есть я прав, не будем мелочны.) Если физиологию переделывать заново, то нужно тысячу лабораторий. Однако эксперимент бросать нельзя. Может быть, во мне говорит физиолог, но в клинике всего не сделаешь.

— Почему? Я беседовал с врачами в клиническом городке. Энтузиастов много. От нас они получат точную инструментальную диагностику состояний, а мы — материал для моделей.

— Иван Петрович не даст тебе этим заниматься. Он любитель “чистой” физиологии.

— А может быть, нам создадут новый отдел в институте кибернетики? Их интересует выход в практику, и мы его дадим.

— Что, что? В институте кибернетики?! Что же, ты уже говорил с Борисом Никитичем? Выходит, я напрасно пытался тебя облагодетельствовать Ты уже сам устроился?

(Предал. Продал. Спокойно. Такова жизнь.)

— Нет, без вас я не говорил. Но разведку провел. Клюет. Вы на меня не обижайтесь, пожалуйста, Иван Николаевич. Я совсем не собирался вас бросать или предавать, но после того, как Вадим поговорил с директором, мне стало нехорошо. Дело бросать не хочу. А ваше состояние, помните, какое было? Теперь, когда вы поправились (“Поправился!”), мы должны все это решить совместно.

(Немного полегче. Он прав: нельзя бросать дело из-за одного человека, даже если это учитель. Да полно, учитель ли ты? И не нужно обижаться.) Но он уже уходит. Грустно.

— Чего же решать? Идея правильная. Но тогда нужно добиваться, чтобы всю лабораторию передали в институт кибернетики. Академия же одна. Возьмет ли только Борис Никитич?.. Пожалуй, возьмет… А с помещением как? В клиническом городке тесно. Хотя там строят что-то. Ты не узнавал?

— Узнавал. (Все уже разведал!) Там будет городское отделение для реанимации. Но помещение там маловато. Однако институт кибернетики может сделать пристройку, это недолго.

— Реанимация — это хорошо. В клинику поступают больные с тяжелыми, острыми расстройствами, с шоком, кровотечениями, инфарктом — многих можно спасти. И наш саркофаг можно использовать для лечения. Нет, идея хороша. Ты говорил с кем-нибудь?

— С Вадимом. И еще с анестезиологами из больницы и с кафедры.

— А мне не сказали ни слова. Ученики…