Д. Биленкин - ФАНТАСТИКА. 1966. Выпуск 1

• Название: ФАНТАСТИКА. 1966. Выпуск 1
• Автор: Д. Биленкин
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ВЛКСМ “МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1966

Итак, читатель, перед вами очередной сборник “Фантастика”. На примере этого сборника можно убедиться, насколько разнообразна фантастика. Здесь рассказ и роман, повесть и пьеса, фантастические пародии и юморески. В разделе “Новые имена”, кроме пародийного цикла Владлена Бахнова, помещен (отнюдь не юмористический, а скорее традиционно-фантастический) рассказ А.Мирера “Обсидиановый нож”.

---

— Игорь, пожалуйста, берите анализы чаще. Важно проследить динамику, чтобы подрегулировать.

Зря вмешиваюсь. Все расписано заранее — и частота анализов и воздействия. Но нужно же что-то делать? Никак не привыкну к новой системе — когда опыт для каждого расписан, как ноты в оркестре. Физиологи привыкли к волевому руководству: план опыта в голове у шефа, и он изрекает его в виде команд.

Пойду смотреть на графики. Интересно, как автомат будет справляться с нагреванием. Только не нужно мешать ребятам.

Широкая лента ползет непрерывно. В периоды записей ее скорость увеличивают. Самое интересное сейчас — это графики температуры. Выше всех в пищеводе. Вот дошло до восьми градусов. Прямая кишка отстала — только пять.

Но включилась обратная связь — подъем пищеводной кривой замедлился. Разница с кишкой уменьшилась до двух. Снова обе кривые поползли кверху. Автоматика действует.

— Поля, какая производительность АИК?

— Два с половиной литра.

Вадим явился. Прозевал торжественный момент. Уже что-то шумит. Ага: “Почему не позвали?” Сам должен думать.

Поля: “Представь, обошлось без тебя”. Что-то есть тайное в их пикировке. “Ищите женщину…” Как же, ты такой крупный спец в этом вопросе! Но Вадим может. Видно по его манерам.

Юра возится около аппаратуры. “Проверка нулей”. Важно для кривых давления. Как-то ведет себя левый желудочек?

Вот в пищеводе уже десять градусов. В прямой кишке — восемь. Это значит, что сердце даже теплее — через него проходит много крови, а температура ее уже семнадцать. Уже возможна некоторая электрическая активность. Посмотрим.

Ничего определенного — то ли мелкая фибрилляция, то ли просто помехи.

— Иван Николаевич, наверное, нужно кровь заливать. Напряжение кислорода в оттекающей жидкости очень низкое — всего двадцать миллиметров.

Это Игорь. Вот что значит контроль.

— Давайте, Вадим, вы командуете по расписанию.

— Свистать всех наверх! Маша, остановишь машину. Рита, выльешь шестьсот кубиков плазмы. Поля, зальешь столько же в оксигенатор.

— Подожди, подожди! У нас же есть не цельная кровь, а разбавленная. Ее нужно использовать в первую очередь.

— Да, верно. Сколько в ней гемоглобина?

— Не меряли.

— Почему? Я же говорил.

— Не догадались. А ты ничего не говорил.

— Ну перестаньте препираться! Меняйте литр жидкости.

— Есть, товарищ начальник.

Это Юра возвысил голос. Вадим шутливо откозырнул, но за этим немножко видна обида. Всегда физиологи командовали, а теперь — инженеры. Ничего. Если умный, поймет.

Машина остановилась. Сливают плазму, вливают кровь.

Быстрее нужно, копуши! Молчи, не мешай! Начальников и так много.

— Пускайте!

Мотор зашумел. Остановка длилась две минуты. При такой температуре это пустяк.

Язык у собаки немного порозовел. По сосудам пошла кровь, а не вода.

Температура в пищеводе — тринадцать градусов. Электрическая активность сердца и мозга пока не видна. Странно.

Неужели была допущена гипоксия? Может быть, нужно раньше заливать кровь?

— Измерьте, пожалуйста, процент гемоглобина, Вадим. Юра, мне кажется, что нужно еще добавлять крови, только теперь цельной.

Юра:

— Может, подождем градусов до восемнадцати? Оснований для беспокойства нет. Вот, смотрите, показатели напряжения кислорода и углекислоты в тканях.

Да, верно. Эти приборы очень хороши и для меня новы.

Я еще им не очень верю. Соглашаюсь.

Температура воздуха под колпаком уже двадцать пять. Теплопередача в коже плоха, приходится давать больше тепла.

Неужели не проснется? Сейчас эта мысль у всех. Глупости, должна проснуться. То есть мозг должен заработать (должен?), а вот как сердце — я не уверен. Если и запустим, то как будет сокращаться?

В конце концов это не так уж важно. Пока дойдет до меня, отработают параллельное кровообращение. Кроме того, камера должна помочь. Расчет простой: при давлении кислорода в две атмосферы каждый кубик крови несет его вдвое больше! Следовательно, в два раза можно уменьшить производительность.

Но все-таки хорошо бы, если бы собака выжила. Настроение бы было у всех другое. Столько трудов затрачено!

— Смотрите, температура уже восемнадцать! А в прямой кишке — только четырнадцать. Юра, твоя автоматика подводит. (Это Вадим.) — Подожди, подожди, сейчас выравняются. Видишь, замедлился подъем. Ты давай лучше кровь меняй.

“Лучше”. Нехорошо. Не нужно показывать власть. Вадим стерпел.

Активность около АИК. Нужно выпустить литр разбавленной крови и влить столько же цельной. Не будем вмешиваться: дело Вадима. Можно даже посидеть немного, что-то ноги устали. Времени — четвертый час. Сажусь. Во рту сохнет.

В животе что-то тянет. Никудышный.

Для первого опыта идет хорошо. Столько аппаратуры, и все работает… Удивительно. Здорово Юра вышколил своих помощников. Да, чуть не забыл: нужно завтра позвонить его оппонентам. Поторопить с отзывами, с защитой (мало ли что случится!) Мое присутствие очень важно: постесняются клевать. Враги. Я такой тихий человек, а и на меня злятся.

Не любят критики, даже самой академической. Не преувеличивай: никаких врагов нет. Семенов и Арон Григорьевич искренне не согласны с моделированием. “Качественное отличие физиологических процессов нельзя выразить формулами и электронными лампами”, “Иван Николаевич со своими учениками глубоко заблуждается”, “Мичуринская биология этого не допускает”. Убедить невозможно.

Не ругайся. В общем они люди порядочные. Против Юры голосовать не будут. Арон музыку любит, на виолончели играет. Из тех, старых интеллигентов.

Начальство не зашло взглянуть на опыт. Им глубоко наплевать. Все-таки немножко обидно. Переживем. Пойду смотреть.

Отдохнул.

— Глядите, Иван Николаевич, видна фибрилляция!

Верно, видна. Амплитуда зубцов еще маловата. Впрочем, температура всего двадцать пять. Правда, на сердце выше.

Наверное, двадцать восемь.

Мозг тоже заговорил: на энцефалограмме видны хорошие волны. Значит, все живое. Хорошо. Так должно и быть.

Воздух под колпаком совсем теплый. Автоматика действует. Две минуты на градус. Наши главные заботы: снабжение тканей кислородом, удаление углекислоты, поддержание кислотно-щелочного равновесия. Производительность АИК достигла двух с половиной литров. Выше не поднимается — калибр вен мал, отток крови затруднен. Ничего сделать нельзя.

Но, впрочем, этого достаточно.

— Мила, нужно дышать понемногу. Чтобы альвеолы расправились.

Температура — тридцать градусов.

На электроэнцефалограмме глубокие волны, как во время сна. Собака вот-вот проснется. Все смотрим на нее.

Появились первые дыхательные движения. Значит, подкорка уже действует. Однако дыхание нужно выключить: оно мешает искусственному. Вадим командует: — Введите релаксанты. Прямо в оксигенатор.

Ввели. Все тело обездвижено.

Нагревание длится уже целый час. Скоро прибавится беспокойство о гемолизе. Посмотреть, есть ли моча. Чуть-чуть, на самом дне. Почему-то почки плохо работают при искусственном кровообращении. Это и хирурги говорят. Какие-то рефлексы мешают.

В операционной тихо. Каждый занят своим делом. Посторонние разговоры шепотом.

Приближается важнейший момент — восстановление работы сердца. На электрокардиограмме видим крупноволновую фибрилляцию. Так и представляю, как дрожит поверхность сердца. Что бы ему стоило начать сокращаться? Нет, не хочет.

Дефибрилляция через грудную стенку не столь эффективна, как на обнаженном сердце. Но все-таки обычно удается.

— Готовьте дефибриллятор. Хорошо смочите марлю на электродах. Да, нужно шкуру побрить против сердца. Почему заранее не сделали? Вадим, это в вашем ведении?

— Мы не забыли. Примета плохая: если все приготовишь на конец опыта, то собака раньше помрет. Девушки, выстригите место под электроды. Живо!

Примета. Тоже мне ученые!

Ждем. Температура — тридцать пять градусов. На сердце выше. Пора.

— Вадим, дефибриллируй.

Он надевает перчатки. Под ноги — резиновый коврик.

К груди собаки приставляет плоские электроды, обернутые мокрыми салфетками. Коля заряжает конденсатор дефибриллятора. Напряжение — пять тысяч вольт.

— Отключите приборы!

— Все готово? Юра, можно? (Спросил начальство. Хорошо.) — Гулый, давай разряд!

Все замерли.

Раздался легкий щелчок. Готово. Юра командует:

— Включайте приборы. Толя, переключи электрокардиограмму на большой осциллограф.

Смотрим на экран. Нет.

— Фибрилляция продолжается. Вадим, нужно повторить. Юра, сколько можно дать максимально?

— Семь тысяч. Заряжай, Коля.

Вся процедура повторяется. Как в романах о летчиках: “Контакт!” — “Есть контакт!..” Настроение понизилось: может не пойти.