Аллен Курцвейл - Шкатулка воспоминаний

• Название: Шкатулка воспоминаний
• Автор: Аллен Курцвейл
• Издательство: АСТ, ACT Москва, Транзиткнига
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-030132-4, 5-9713-0162-4, 5-9578-2072-5

Клод Пейдж. Одно из самых таинственных имен бурного XVIII века Загадочный авантюрист – или великий изобретатель?

Жизнь его была полна приключений и крутых поворотов – от нищеты и безвестности к богатству и славе, от покоя – к смертельной опасности…

По слухам, он обладал поистине сверхъестественной властью над механизмами и… женщинами.

Согласно легенде, одно из его изобретений сыграло поистине мистическую роль в судьбе Марии-Антуанетты…

В чем заключалась его тайна?

Современный исследователь снова и снова пытается отыскать ускользающую истину!

Разгадка скрыта в старинной шкатулке…

---

– Никогда не забывай этих слов! – сказал аббат Клоду, и Клод никогда не забывал.

В этом и состояло религиозное учение Оже – несколько строк из иезуитского писания. Во всем остальном аббат резко отрицал Церковь. Поэтому он и запретил давать грушам церковные названия и чувствовал себя так прекрасно в богохульном гробу-исповедальне.

Клод спросил аббата об источнике такой жгучей ненависти.

– Скажу так: Христос умер за наши грехи. А я умру за его, – ответил аббат, прежде чем вспылить. – Если ты слепо веришь этой догме – можешь проваливать. Можешь идти туда! – Он указал на видневшиеся вдали пики гор Республики. – О, хирург и его братия с удовольствием примут тебя в одну из своих реформистских школ! Научат, как творить добро, экономить средства и развивать промышленность. Можешь идти к ним, когда пожелаешь, и без толку тратить свое время по воскресеньям. Ты меня понял? А до тех пор будь доволен, что можешь заниматься всем, чем пожелаешь, а не этим вздором, столь любимым баловнями Господними!!!

Клода вполне устраивали его воскресенья, но он был всерьез обеспокоен неожиданным всплеском гнева со стороны аббата. Сообразно своей природе он стал наводить справки.

– Хочешь знать, что поделывает аббат по воскресеньям? Он проводит время в часовне, занимаясь постыдными вещами, – сказала Катрин, женщина, знающая о стыде все. – Я их видела.

– Их? – Для Клода это была новая информация.

Катрин и без вопроса рассказала бы все, что знала. Она объяснила, что религиозные предрассудки аббата связаны с его тайными встречами.

– Я видела их вместе. И Мария-Луиза тоже. Расскажи ему.

– Я не видела, – ответила повариха, – только слышала.

– Давай расскажи ему! Расскажи про шум.

Мария-Луиза отказалась.

– Ладно, ладно, сама расскажу! Там звенели цепи и все такое. Кричал кто-то. В основном аббат. Знаешь ли, я была в Париже и знаю, что за непристойности творятся там ночью. Да, это именно то, что я думаю. Так ведь, Мария-Луиза?

Стряпуха вновь отказалась распространять слухи. Катрин зашептала, рассказывая о похождениях аббата:

– Скорее всего он там с монашкой. Или со священником. А что тут удивительного?

Клод признал, что ничего удивительного в этом нет. Аббат не раз демонстрировал отсутствие каких-либо моральных принципов. Он частенько посылал в Париж незаконные письма, в которых порой похабно описывал монашек.

Кляйнхофф заставил их прекратить сплетничать.

– Перестаньте! Пусть его тайные встречи останутся таковыми.

Клод сомневался, что хочет этого. Для него воскресенья были наполнены сомнениями и подозрениями. Он задавался разными вопросами, как-то: есть ли смысл в получении такого образования на службе у аббата, со всеми его неясными намерениями? Какой вообще становится его жизнь? Постоянная поддержка со стороны аббата в течение недели радовала Клода, но когда мальчик оставался один, он начинал волноваться. Тогда, чтобы избавиться от дурных мыслей, он читал или рисовал. Одна книжка, о классических богах, особенно его увлекла. В ней Клод встретился с Гефестом, вспыльчивым богом огня и кузнечного ремесла, страдающим хромотой. Автор сказки считал, что его уродство является не чем иным, как проявлением божественной иронии, и утверждал, что вспыльчивость бога связана с комплексами, возникшими на почве хромоты. Клод забраковал такую интерпретацию. Он считал, что Гефест стал архитектором, оружейником, кузнецом и изобретателем колесницы именно потому, что его дважды сбрасывали на землю с Олимпа. Из-за своего уродства Гефест стремился создавать прекрасные вещи. От прочитанной сказки Клод снова захандрил. Конечно, он волновался не из-за того, кем был Гефест, а из-за того, кем не был он сам. Развитие его способностей в рисовании и эмалировании будто приостановилось. Последним работам явно не хватало живости и красоты, свойственных его ранним наброскам.

В один из своих воскресных приездов домой Клод рассказал об этом матери. Та ответила: «Не переживай! Сейчас ты в таком возрасте, когда нужно вспахать и засеять множество полей! Время сева!» Ее слова не слишком успокоили Клода. Он переживал, что знания, которые получает, чересчур расплывчаты и не связаны между собой, что они не имеют опоры и парят в воздухе, подобно пылинкам, в лучах солнца. И все-таки Клод не мог отрицать одного противоречивого и поразительного факта: своей отчаянной любви к аббату. Учитель и ученик стали так же близки, как две плиты ручного пресса. Но как им теперь отдалиться?

Клод рассказал матери о многообразии интересов аббата. Мадам Пейдж попыталась развеять сомнения сына: «Ты прав, лучше с любовью возделывать одно поле, чем кое-как – несколько. Впрочем, дай аббату время, и он раскроет свои планы. Возможно, он хочет посадить один сад из множества необычных растений!»

* * *

– Мне хочется посвятить себя чему-то одному! – сказал Клод. – Очень трудно правильно воспринимать и обдумывать все, что мы делаем.

– Ты научишься. Только имей терпение, – ответил аббат.

– Если бы я мог сконцентрироваться на чем-то одном…

– В этом нет необходимости. Совершенно. Тем более сегодня мы займемся твоим любимым делом. Принеси-ка свиток «3». Будем работать над звуками.

Мальчику действительно нравились эти исследования. С точностью, которая в будущем сослужит ему хорошую службу, он разделял звуки на растительные, животные и вещественные. Каждая группа состояла из нескольких подгрупп. Например, животную «секцию» он разделил, пользуясь системой Линнея, но несколько ее переиначив. Так, среди звуков, издаваемых людьми, были кашель, чихание, скрежет зубов и несколько видов шумов, связанных с работой желудочно-кишечного тракта. Обитатели поместья частенько добавляли к этой системе звуки неприличные и грубые. Там же присутствовали шумы со скотного двора – разных видов хрюканье, блеяние и лай. Аббат был поражен: «Ты переписал буквально все: от пронзительного свиста цикад до мягкого стрекота сверчков теплой летней ночью!»

Чего стоили одни птицы! Это, несомненно, была самая большая группа звуков. Клод услышал много разных форм пения, которые ускользнули от внимания аббата, и сделал это без особого труда – навострив уши и как следует сконцентрировавшись. Похожий на свист голос жаворонка, дрожащий зов крапивника, нетерпеливые объявления кроншнепа и щебет славки-черноголовки – все было тщательнейшим образом записано и систематизировано. Клод собрал песни коноплянки, зяблика и вяхиря. Для каждого он записал мягкость тона, количество жалобных и радостных нот, длительность и мастерство исполнения.

Также в коллекции Клода имелась группа, включающая звуки разных времен года. Особенно нравились ему исписанные мелким почерком страницы об осени, но больше места занимали летние звуки. Отчасти потому, что сюда входило большинство птичьих «голосов». Такое обилие шумов было весьма трудно записать верно, найти тончайшие различия между некоторыми звуками. Сначала Клод пользовался методами аббата, то есть составлял множество перекрестных ссылок. В группе колокольных звонов он решил использовать условные знаки, принятые в кампанологии[36] для их обозначения. Однако такой подход оказался бессмысленным при записи рева охотничьего рожка или звуков капели, коих он услышал около тридцати штук в пещере Голэ. Нельзя же записывать их как бульк, бууульк или булькк. С птичьим щебетом возникла та же самая проблема. Клод прочитал книгу Бриссона, познакомился с монографией Скололи о крылатых созданиях Тироля и Карниолы. Он пролистал Крамера и даже Рэя. Но все эти книги не предоставили необходимой информации.

В конце концов мальчику пришлось отказаться отусловных обозначений кампанологии и описательных методов натуралистов. С согласия аббата и с его помощью Клод разработал собственную замысловатую систему знаков, в которой присутствовали и пение жаворонка, и раскат грома. Это привело к неожиданному открытию, утешившему Клода и придавшему ему уверенности: просматривая свои символические записи, он мог видеть связь там, где ее нельзя было услышать. Таким образом, У него появилась возможность воспроизводить некоторые звуки самому.

Например, когда пекарь Роша мнет мешок с майценой – кукурузным крахмалом, получается звук, похожий на хруст снега под ногами. Потрескивание костра напоминает о соломенном венике, который теребят пальцами. Хлопающие крылья ястреба издают тот же шум, что и сапожник, вытряхивающий непросохшую кожу. Крик болотной синицы похож на звук затачиваемой пилы. (Конечно, у палки был и другой конец: чтобы повторить звук затачиваемой пилы, пришлось бы всего лишь заставить петь болотную синицу!) Последовали другие наблюдения. С помощью свирели, которую обычно использовали для настройки клавесина, Клод установил, что сова на тисе всегда ухает в си-бемоль.

9

Когда Клод изучал звуки, связанные с парообразованием, дела в поместье пошли наперекосяк, настолько плохо, что мальчику пришлось на время забыть о своих акустических изысканиях и вернуться к искусству владения соболиной кистью.