Татьяна Поздняева - Воланд и Маргарита

• Название: Воланд и Маргарита
• Автор: Татьяна Поздняева
• Издательство: Амфора
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00317-8

Книга московского искусствоведа Татьяны Поздняевой посвящена одному из самых известных романов XX века «Мастер и Маргарита».

Согласно оригинальной концепции автора, картина мира, представленная в романе, носит апокалиптический характер. Проблемы добра и зла, истины, жизни и смерти, поставленные Булгаковым, не находят однозначного решения, а ощущение богооставленности заставляет героев искать прибежища у темных сил.

---

Следует обратить внимание на то, что присвоенное Мефистофелем «дворянство» сохраняется и за чертом Ивана Карамазова. «Похоже было на то, что джентльмен принадлежит к разряду бывших белоручек-помещиков, процветавших еще при крепостном праве; очевидно видавший свет и порядочное общество, имевший когда-то связи и сохранивший их…»[90]

Коровьев – тоже из «бывших», хотя природа «приживальщика» в нем выявлена куда сильнее, чем у черта Ивана Карамазова: «шутовские» качества Мефистофеля в литературном времени становятся преобладающими; от «дворянина» и «рыцаря свободного» он опускается до уровня «приживальщика», а в булгаковском романе – до «отставного регента». И только в финале они совершенно исчезают.

Но ни мрачность, ни фиолетовая одежда одной лишь «литературной» биографией Коровьева не объясняются. Правда, нетрудно сделать вывод, что «мрачнейшее, никогда не улыбающееся лицо» Коровьева в эпилоге – антипод его ухмылке и кривлянию. Рыцарь устал смеяться. Но все же нечто должно стоять за этой мрачностью, которую Булгаков преподносит как тайную сущность «темно-фиолетового рыцаря».

Функции Коровьева на страницах романа не ограничиваются ролью шута и соблазнителя. Он выступает и в качестве предвестника смерти: легко производимое от «пожирания» (fagoj), одно из имен Коровьева впрямую связано со смертью и с уничтожением.

В Москве первым из демонов «приветствовал» Берлиоза Коровьев, появившийся перед редактором страшным и неожиданным призраком. Буфетчику Сокову Коровьев предсказывает смерть. Ни Бегемот, ни Азазелло в этом пророчестве участия не принимают.

Роль Коровьева в Варьете и на балу непосредственно связана со смертью. После того, как кот открутил голову Жоржу Бенгальскому и передал ее Коровьеву, последний продемонстрировал ее публике. И хотя для зрителей смерть конферансье оказалась мнимой, но ведь в тот момент Бенгальский и впрямь умер: Коровьев констатирует действительную смерть. (Сходным образом Афраний свидетельствует смерть Иешуа: «Остановившись у первого столба, человек в капюшоне внимательно оглядел окровавленного Иешуа, тронул белой рукой ступню и сказал спутникам: „Мертв“» (с. 598).)

Коровьев возвещает приход на бал барона Майгеля. Его слова звучат как зловещая формула предсказания смерти. «Сию секунду, мессир, – сказал Коровьев, заметив вопросительный взгляд Воланда, – он предстанет перед вами. Я слышу в этой гробовой тишине, как скрипят его лакированные туфли и как звенит бокал, который он поставил на стол, последний раз в этой жизни выпив шампанское» (с. 689). Коровьев же подставляет чашу под струю крови убитого барона.

Сам он физически никого не убивает, но его присутствие так или иначе связано с гибелью. Надо сказать, что и роль «переводчика» можно понимать своеобразно: Коровьев переводит замыслы Воланда в действие, дает им словесную расшифровку. (Так и Афраний разрабатывает операцию убийства Иуды, переводя планы Понтия Пилата в действие. Сам он появляется только в момент убийства, чтобы удостовериться в смерти Иуды: «присел на корточки возле убитого и заглянул ему в лицо» (с. 733).)

Коровьев несет с собою и страх смерти, который «тупой иглой» застревает в сердце Берлиоза; его голос «леденит сердце буфетчика» (с. 625). У Маргариты тоже становится «холодно под сердцем» после объяснения Коровьева, какую роль ей суждено сыграть на балу. Маргарита шаг за шагом идет к своей смерти. Если Азазелло уговаривает ее встретиться с Воландом, а затем приобщает на кладбище к миру мертвецов, то встреча с Коровьевым на площадке квартиры № 50 знаменует новый этап. Тьма, окружающая «регента», лампадка в его руках, строгий черный костюм ассоциируются с похоронами. Сам Коровьев, встретивший Маргариту на границе двух миров, становится, как и в случае с Берлиозом, вестником приближающейся смерти. Однако в качестве «ангела смерти» он может не только пугать, но и успокаивать: на Маргариту «трескучая его болтовня подействовала… успокоительно» (с. 666). Мастера Коровьев тоже успокаивает: он трижды поит его каким-то лекарством, после чего лицо больного «приняло спокойное выражение» (с. 703).

Фиолетовый цвет одежды, в которой «переводчик» появляется на последних страницах романа, тоже связан со смертью.[91] В западном христианстве фиолетовые оттенки сутан священнослужителей знаменовали цвета смерти, средневековые траурные одежды французского короля – лиловые и т. д. Европейская астрологическая традиция связывает темно-фиолетовый цвет с созвездием Козерога и планетой Сатурн, которая считается холодной и мертвой. Этот цвет в различных оттенках вкраплен в живописную ткань «московской части» романа. Так, в Грибоедове потолки расписаны «лиловыми лошадьми с ассирийскими гривами» (с. 472). Даму «в одной сорочке и панталонах фиолетового цвета»[92] (с. 568) после сеанса в Варьете видит из окна финдиректор Римский. «Сиреневый» клиент, выдающий себя за иностранца, появляется в чудесном торгсине. Во всех трех случаях цвета опосредованно связаны с Коровьевым: торгсин и Грибоедов погибли при его участии; дама в фиолетовом белье – жертва коровьевского выступления в Варьете. Особое значение приобретает облако, накрывшее Ершалаим и сопровождающее смерть Иешуа: «Над Ершалаимом плыло уже не фиолетовое с белой опушкой покрывало, а обыкновенная серая арьергардная туча» (с. 716).

В общем, рыцарь Коровьев в романе Булгакова – это ангел смерти. Смерть – постоянный спутник сатаны, всегда идущий рядом с ним. Потому-то и не улыбается «самозваный переводчик», летящий в финале рядом с сатаной.

Персонифицированный образ смерти в виде скелета или рыцаря-мертвеца характерен для немецких баллад. (См. балладу Г.-А. Бюргера «Ленора».) Вероятно, в связи с тем, что немецкое Tod, «смерть» – мужского рода, в Германии карнавальное обрядовое чучело смерти изображало мужчину, а сжигали его молодые парни. В отечественной литературе рыцарь-смерть встречается у Н. Гоголя в «Страшной мести». Ужасный всадник настигает колдуна, который «силится остановиться; крепко натягивает удила; дико ржал конь, подымая гриву, и мчался к рыцарю».[93] Смех рыцаря в «Страшной мести» похож на смех Воланда: «Как гром, рассыпался дикий смех по горам…».[94] Вполне вероятно, что Булгаков заимствовал у Гоголя этот образ, поделив его черты между Коровьевым и Воландом: гоголевский рыцарь дико хохочет, кидая свою добычу в пропасть.

Но Коровьев вовсе не кажется страшным. Даже самым трагическим событиям он придает оттенок фарса, что с точки зрения средневековых представлений о смерти вполне объяснимо: она неизменно связывалась с грубым разгулом и разудалым весельем, граничащим с отчаянием (ср. «Пир во время чумы» А. С. Пушкина). В романе Булгакова трагизм смягчается благодаря Коровьеву и его неизменному партнеру по проказам Бегемоту. Обаяние – необходимое качество для соблазнителя. Булгаков вовсе не намеревался изображать зло отталкивающе безобразным. Его демоны тем и сильны, что умеют казаться безобидными шутниками и помощниками человека. Они могут возбудить в гражданах справедливое негодование (случай в торгсине с «тихим человеком») и вызвать озорной скандал. Фактически их смех – насмешка над посредственностью и мелкими тайными страстями. Серьезны они только с теми, кто достоин их пристального внимания.

В романе есть еще один персонаж, олицетворяющий смерть, – Абадонна. В отличие от Коровьева он действует только в «пятом измерении». Этот апокалиптический персонаж связан с эсхатологией; пока не наступили последние времена, он не появляется в земных пределах, но незримо сопутствует всем войнам, катаклизмам и массовым смертям. Абадонна чем-то напоминает Коровьева: худоба, очки, подвижность. Очки – деталь символическая. Абадонна дважды снимает их, и дважды его взгляд подобен разящей стреле: сначала он убивает женщину на глобусе, затем – барона Майгеля. «Эти очки почему-то произвели на Маргариту такое сильное впечатление, что она, тихонько вскрикнув, уткнулась лицом в ногу Воланда» (с. 675).[95]

Треснувшее пенсне Коровьева никого не пугает, но перед балом заменяется почему-то треснувшим же моноклем. Булгаков не один раз возвращается к этой детали. Создается впечатление, что Коровьев специально прячет глаза за битыми стеклышками. Без пенсне его видит только Берлиоз в тот момент, когда «длинный клетчатый» явился к нему призраком, и вторично он предстал перед редактором без пенсне, уже материализовавшись, чтобы указать Берлиозу дорогу к турникету, т. е. к верной смерти. Литератор хорошо разглядел, что «усишки у него как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные…» (с. 462).

Иван Бездомный увидел Коровьева в пенсне, которое он больше не снимал: «Теперь регент нацепил себе на нос явно не нужное пенсне…» (с. 465). Единственный раз перед балом оно было заменено моноклем, а так все, кого судьба столкнула с Коровьевым, видели его глаза через стекла очков.