Жанна Лаваль - Месть венецианки

• Название: Месть венецианки
• Автор: Жанна Лаваль
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-003220-Х

Впиваются в борта каравеллы абордажные крючья, взбираются на палубу вооруженные до зубов корсары. Их предводительница — красавица-венецианка Клаудиа поклялась отомстить за своего мужа, погибшего от рук друзей-предателей, подкупленных Чезаре Борджиа… Погибшего ли?

---

8

Венеция, 10 апреля 1507 года,

Ка д'Оро.

Синьоре N., замок Аскольци

ди Кастелло

«Мой любезный друг, теперь уже не я, а мой секретарь знает, какое по счету письмо пишу я Вам, ведь их было столько… Судьба подарила мне счастье узнать Вас. И хотя я никогда не видел Вас, мне доставляет истинное наслаждение общаться с Вами. Вы — самый мудрый собеседник из всех. Поверьте, я только мог мечтать о таком чутком и внимательном друге! А посему, не откладывая, я награждаю Вас новой порцией приключений из моего полного событиями прошлого.

Наступил долгожданный день побега. Раскаленный диск солнца выплыл из-за горизонта, предвещая невыносимую жару. Нас выгнали в поле. Без устали размахивая киркой, я с тревогой думал о том, что буду делать, если девушка сегодня так и не появится. При любом исходе мне грозила самая страшная кара.

Весь день я обдумывал план предстоящего побега, каждую его деталь. Когда наступил вечер, с нетерпением ждал условленного сигнала от Амины.

Барак на ночь запирался, и мы решили, что она отвлечет сторожей разговором, пока я, вооружившись ножом, попытаюсь отпереть задвижку изнутри. Когда за дверью послышались голоса, я протиснулся поближе к выходу и стал ждать.

К моему ужасу разговор затянулся, в голосе Амины появились нетерпеливые нотки, после чего она ушла, явно расстроенная. Это обстоятельство не на шутку встревожило меня. Я прождал еще около часа у запертой двери, моля Бога о том, чтобы не наступил завтрашний день, а вместе с ним — новые унижения.

Поверьте, первый раз в жизни я едва не плакал. «Значит, Амина все-таки не решилась», — думал я. Мне оставалось лишь проклинать свою судьбу и корить Небо за то, что оно не дало мне погибнуть в бою, как подобает мужчине. Мне невыносимо было думать о том, что впереди меня ждали годы рабского труда и безвестная кончина в песках, вдали от родины и моей возлюбленной супруги.

Я еще долго предавался отчаянию, пока меня не посетила другая, спасительная мысль: не зря же Господь сохранил мне жизнь там, на корабле, а потом еще раз — в море, чтобы погубить меня здесь? Значит, мой срок еще не пришел, и меня ожидает другая, более достойная участь.

Как будто в подтверждение этой мысли я почувствовал, что в бараке что-то происходит, какое-то неясное волнение. Люди у дальней стены проснулись и начали поспешно пробираться к выходу, спотыкаясь о тела спящих. В их глазах застыл страх, заставивший меня ринуться туда, откуда они так торопились убежать. Оказавшись в глубине барака, я почувствовал удушающий запах гари и дыма, быстро распространявшийся по всему помещению. Вокруг стоял невыносимый крик. Люди рвались к дверям, колотили в них изо всех сил, но стража, увы, оставалась глуха к нашим призывам о помощи.

К бараку сбежались люди Абу Хасана. Они пытались погасить огонь, причиной которого оказался сноп соломы, валявшийся позади барака, но выпустить невольников наотрез отказались. Тем временем желтые языки пламени стремительно охватывали дощатые стены и неумолимо приближались к скопившимся у дверей несчастным.

И тут, как глас небесный, раздался голос Амины. Ее гневные слова были слышны даже сквозь громкие причитания невольников и оглушительный треск пожарища. Смелая девушка требовала, чтобы стража немедленно открыла двери и выпустила рабов, но мавры упрямо стояли на своем, боясь ослушаться приказа хозяина.

Вас, дорогая синьора, вероятно, может удивить такая бесчеловечность этих варваров. Но поверьте, жизнь христианина в тех краях не стоит и ломаного гроша! Пираты нынче пополняют невольничьи рынки Востока так быстро, что цены на рабов в последнее время очень упали. Случается, связка лука там стоит дороже, чем молодой и сильный юноша, не говоря уже о женщинах, детях и стариках. Так, после известного разгрома испанской Непобедимой Армады у острова Джерба, двенадцать тысяч европейцев-пленников были отправлены в Тунис, где их сбывали и перепродавали, как скот.

Однако вернемся к пылающему бараку, который грозил вот-вот обрушиться на наши несчастные головы. Не видя иной возможности убедить стража-мавританца отворить двери, Амина с ловкостью кошки разоружила упрямца, заявив, что предпочитает жизнь рабов своего отца его голове. Тому ничего не оставалось, как открыть двери барака.

Скрипнул засов, и задыхающиеся невольники ринулись наружу, жадно глотая свежий воздух. Густой дым валил наружу, окутывая темными клубами силуэты спасенных. Пока люди Абу Хасана пытались справиться с толпой невольников, мне удалось ускользнуть подальше от моих товарищей по несчастью. В этот момент я почувствовал, как кто-то вложил в мою руку саблю.

Я обернулся, но рядом уже никого не было. Было нетрудно догадаться, что это дело рук моей Амины. Оглядевшись, я увидел ее за дровяным сараем. Она отчаянно махала мне руками.

Неожиданно из дымовой завесы выросла огромная фигура араба. Сильные руки схватили меня. Тогда я, не раздумывая, всадил ему саблю в самое сердце. Ноги у него подогнулись, и он рухнул на песок.

Мы с Аминой бросились прочь. Позади раздавались крики, треск разбушевавшегося пламени, щелканье плеток, стоны рабов… и это заставляло нас бежать еще быстрее. Вскоре мы достигли огромных песчаных барханов, где Аминой были спрятаны запасы воды и провизии. Здесь я решил, что нам пора объясниться.

Я взял девушку за руку и хотел было уговорить ее остаться, но голоса погони, доносившиеся из-за укрывшего нас песчаного холма требовали немедленных действий. Взяв поклажу, мы без оглядки устремились в безжизненное царство песков. Крики озлобленной стражи постепенно приглушались, и, наконец, мертвая тишина пустыни дала возможность передышки.

Мы без сил упали на песок и долго не могли отдышаться. Амина прижалась ко мне, жалобно всхлипывая, словно погоня еще продолжалась, а я мог спасти ее от разъяренных мавров.

Теперь надо было спокойно обдумать наши дальнейшие действия. Я понимал, что дороги наши должны неизбежно разойтись и девушке необходимо вернуться домой, пока ее не увидели вместе со мной. Но Амина верила, что теперь мы никогда не расстанемся, и преданно смотрела мне в глаза. Я же чувствовал себя последним негодяем. Я не мог взять на себя ответственность за судьбу этой девушки, но отблагодарить ее за то, что она для меня сделала, был обязан.

Мог ли я ее гнать от себя в эту минуту? В ее глазах было столько любви, столько обожания, столько преданности… И все-таки мы должны были расстаться. Ей нельзя было долго отсутствовать, иначе ее заподозрили бы в сговоре с беглецом. Именно поэтому мне пришлось взять на себя роль неблагодарного циника. Бог свидетель, что у меня не было злого умысла! Напротив, я желал только добра моей Амине и вынужден был сделать то, что сделал…

Ах, милая моя собеседница, здесь я опять должен огорчить Вас и прервать свое повествование. Но не заставлю Вас долго ждать. Теперь же я прощаюсь с Вами, и да хранит вас Господь».

В жаркий июльский полдень с торговой сицилийской барки на берег острова Джерба сошла молодая и, судя по стремительной походке, решительная женщина. Ее сопровождали двое слуг, рослых итальянцев. Она была одета в глухое дорожное платье, сочетавшее в себе добротность дорогой ткани и скромность фасона. Черный кружевной воротничок свидетельствовал о трауре. Густые черные волосы были заколоты на затылке в высокий шиньон, не украшенный по обыкновению ни чепцом, ни жемчужной сеткой, ни лентами. Крепко сжатые губы и спокойная уверенность, читавшаяся в ее карих глазах, говорили о железной воле и твердости духа незнакомки. Она, казалось, не проявляла никакого интереса ко всему, что ее окружало, но шагала уверенно, словно была хорошо знакома с этими местами. Ее спутники были под стать своей хозяйке. Они смотрели по сторонам с недоверием и готовы были в любую минуту отвратить опасность, если бы таковая угрожала этой хрупкой женщине в черном.

Незнакомка проследовала к самому роскошному особняку на острове. Это огромное строение напоминало скорее крепость, нежели жилой дом. Хозяина, очевидно, заботил не столько комфорт, сколько собственная безопасность. Сторожевая башня и высокая каменная стена, толщиной в несколько футов, окружали дом.

Тем не менее это был действительно лучший особняк на острове, ибо остальные строения представляли собой убогое зрелище, напоминая маленькие тюрьмы с добровольно заключенными в них хозяевами. Нужно добавить к этому еще и то, что цвет этих глиняных построек совершенно не отличался от преобладающего грязно-желтого цвета окрестностей, лишь усугубляя скуку здешнего пейзажа. Таков был стиль большинства городов берберийского побережья Средиземноморья.

При появлении гостей один из молчаливых стражей у огромных кованых ворот с чеканными на них изречениями из Корана немедленно исчез, но через минуту появился снова и пропустил прибывших во внутренний дворик.