Мария Вега - Ночной корабль: Стихотворения и письма

• Название: Ночной корабль: Стихотворения и письма
• Автор: Мария Вега
• Издательство: Водолей
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009

Среди поэтов "первой волны" эмиграции - в плеяде Бунина, Ходасевича, Георгия Иванова, Одоевцевой и других - легче всего было "затеряться" тем, кто по каким-либо причинам вернулся в СССР: если эмигранты не могли этого простить Цветаевой, то что говорить о поэтах не столь известных... Среди "затерявшихся" - Мария Ланг, урожденная Волынцева, взявшая псевдоним "Мария Вега", издавшая в эмиграции три сборника стихотворений, не такой уж малой ценой вернувшаяся на родину и дожившая свой век в городе на Неве. Настоящее собрание стихотворений Марии Веги дополнено ее письмами к поэту Светлане Соложенкиной.

---

В Ленинграде температура нешуточная, если вдруг она, с 28 мороза поднимается до –16. граждане весело кричат: «Ах, как жарко!» Мне приказано смирно сидеть, любуясь природой в окно, но оно густо покрылось папоротниками крепкого льда, и остается только бродить в этих рощах северной Шехерезады, помогая воображению чтеньем «Снежной Королевы» Андерсена

Тапочка получила Вашу приветственную телеграмму и благодарит. После безумного дня она, вопреки ожиданиям, не умерла и с удовольствием вспоминает, как накануне, за сверкающим столом, то и дело раздавались помпезные восклицания: «О, Вениамина Викторовна, вместо «Виктория Вениаминовна», что и неудивительно, учитывая количество выпитого шампанского. Радуюсь за нее.

А что я делаю? Да вот сижу среди разбросанных но всем углам бумаг, разбираю старые стихи, привожу их в порядок. Часто целыми днями не вижу ни души, если не считать Бориса Сергеевича по 10-15 минут в сутки. Но кто мне тут нужен, когда есть Бетховен, Вивальди, Моцарт, и столько друзей на книжной полке. Вернулся из города Борис Сергеевич и мрачно сообщил, что абсолютно нигде нельзя купить спички. Так и говорят: «Спичек – НЕТ» Что нет сигарет, кроме откуда-то вдруг народившихся болгарских – неудивительно, мы привыкли, но спички! Спички! Будем закуривать об плиту.

Кончаю болтать о том, о сем. Крепко целую, скучаю, как бы ни «хорохорилась», а брожу волчицей пленной от угла к углу… Пишите мне, пока я жива.

Ваша Вега

80.

15 февраля 1977

Дорогая Светлана, я опять умудрилась заболеть, ровно неделю пролежала, но сегодня кое-как поднялась и была слаба отчаян­но. Ничем себя занять не могла, только сидела с закрытыми глазами и спрашивала Крылатого, здесь ли он. Просила подать знак, и что же? В дверь постучали: «Телеграмма!» Не знаю, на все ли 100 процентов я сумасшедшая, может быть, на 99, но первым моим буквально горячим ударом по голове было: «Крылатый!», и я едва смогла расписаться. Когда же, наконец, смогла вскрыть квадратик, одной рукой ища очки, первое, что мне бросилось в глаза, было: «С Вами и Крылатым», и я уже могла и подпись не читать. Не скрою, что я в жизни так не плакала, но болезнь вдруг куда-то подевалась, и я почувствовала себя такой свежей и ясной, что трудно поверить, как можно в две минуты измениться. Не подумайте, что я мрачно воображала, что Вы забыли это страшное число с его осколками, но всё же телеграммы не ждала, и она влетела ко мне, как молния.

Совсем другого рода был сюрприз от «Современника»: мне прислали текст договора, из которого я узнала, что из рукописи выбросили ровно половину стихов!!! Что Вы скажете? Мне не денежный вопрос важен, мне нужно было оставить после себя книгу, а не подборочку в половину «Одолени», но, видно, я так и умру, а стихи будут валяться у забора, с мертвыми осенними листьями. Понимаете, как всё это пришло ко мне, да еще в самые тяжелые дни?

Что мне остается? Буду переноситься к Вам в Златоуст, сидеть у печки, гладить кота. Надеюсь получить от Вас письмо и много-много снежных стихов, напетых Уралом.

Крепко целую, обнимаю.

Ваша Вега

81.

16 марта 1977

Дорогая Светлана,

читая Ваше письмо, где так великолепно говорится о тенях на сугробах, о белизне, голубизне, покое и желании раствориться в белом и синем, я всё это пережила полностью. Пишете Вы чудесно. Сейчас, второй почтой, прибыл также журнал с Вашей прекрасной статьей.

Но о покое и растворении в природе приходится только мечтать. Сильное впечатление произвел, конечно, пожар в «России», каждый обитатель ДВС дал свое толкование этому событию, а я невольно думаю, что прошелся пожар по еще одному, нашему с Крылатым, воспоминанию, и еще один осколок зеркала запылал огнем у моих ног…

Теперь о приезде моем: приеду я 25 марта.

Обнимаю и крепко целую. А билет СП мы все-таки оро­сим струей токайского!

Ваша Вега

82.

16 июня 1977

Дорогая моя бродячая Львица! (Насчет «светской» и «модной» мы еще подумаем!)

Приезд Луговской, фантастической «сестры моей Сафо», был неожиданен и очень приятен. Узнала от нее, что Вы здоровы и увлечены работой в «Лит. обозе», а то я уже начинала беспокоиться. Майа привела с собою своего родственника – моряка. Он оказался очаровательным и сам по себе, и еще потому, что кончил морское училище, то самое Фрунзенское, в мотором, когда оно еще было Морским Корпусом, учился Крылатый, и товарищ Крылатого, одноклассник его и друг до последних дней, капитан Белобров, был преподавателем (по выходе своем из Бутырской тюрьмы) в том же корпусе, и Майин «паж» – его ученик. Они приехали с теплой, – даже горячей, – бутылкой шампанского, кроме того, морским подношением были дивные лилии, большие розы и свеже отпечатанная в Морском географическом обществе карта С.Петербурга 1975 года!!!

Майа сказала, что Вы пишете мне «большое письмо». Благими намерениями вымощена дорога в ад, но Вы туда не попадете, потому, что всё, что Вы делаете без намерений, а по вдохновению, перевешивает на весах в сторону облаков и звезд. Буду терпеливо ждать. Крепко Вас целую.

Ваша Вега

83.

28 июля 1977

Дорогая Светлана,

случилось так, что чудеса меня не покинули, и, благодаря Майиному моряку, у меня появилась возможность выполнить мой невыполненный долг перед Крылатым. Я всё сделала сама, спокойно и просто, безо всяких формальностей, но в условиях такой исключительной красоты, в такой волшебной обстановке, что, когда я ею с Вами поделюсь, Вы ее переживете вместе со мною. Это событие, как и вся моя запоздалая поездка – награда за пройденный крестный путь, и я получила огромное, светлое успокоение». Но письму ничего доверить не могу. Добавлю только: место на морской карте отмечено со всей точностью, и, когда придет мой час, но об этом мы еще поговорим при встрече. А пока – вот стихи, из которых Вы всё поймете.

* * *

С.Н.М.

Вошел незнакомый, незванный,в мой дом,
Всю жизнь, вероятно, он был мне знаком
В каком-то другом измеренье,
Быть может – в четвертом, где корень всего,
Где сблизило Время меня и его,
Как цепи единственной звенья.

И сразу, без громких, торжественных слов,
Мне стало понятно, что путь мой готов,
Заранее мудро указан:
По-дружески крепкая, издалека
Ко мне потянулась душа моряка,
И узел последний развязан.

Что было потом?..
Разве можно о том
Сказать?.. О сияющем, о голубом,
Таинственном и бесконечном…
О небе… О лодке… О той глубине,
Где прах растворится, горевший в огне,
И сном успокоится вечным…

На горьком, на черном, на вдовьем веку,
Прощальный салют моряка моряку
Прекрасенсвоей простотою.
На миг у борта расступилась вода,
И море сомкнуло ее навсегда,
От солнечных искр золотое.

Я вижу, я знаю, я помню одно:
Какое высокое счастье дано
И мне, и Тому, кто, безмолвный,
Присутствовал на погребенье своем,
Когда выходили мы в море втроем,
В балтийские вольные волны.

20 июля 1977

84.

18 сентября 1977

Дорогая Свет-Лань,

ну вот, добралась до письма! Именно добралась, потому что кому, как не Вам, понятно, что значит не иметь времени, и у меня не только времени, но и простых конвертов не было, потому что льют водопады с неба, ветер сумасшедший, на почтовом отделении хронический замок, и купить конверты можно только сжав челюсти и устремившись в черные мокрые дали. Ну, и жизнь! Великан пропал, он снимается в Ленфильме, возвращается очень поздно, умирая от голода: там пожевать негде и нечего.

Я не успела Вам сказать по телефону о грандиозном урагане с наводнением. Всё кругом ныло и ревело, тучи летели во всех направлениях, парк шатался, как пьяный, градом сыпались яблоки, а Нева шла прямо на ДВС, и лужайки парка быстро превращались в озера. Нечего и говорить, что я отправилась встречать Неву, отступая от нее по мере приближении воды…

О нашем доме – прихожей гроба – рассказать ничего не могу, забилась в свой скит и работаю.

Обнимаю, целую и очень жалею, что так мало Вас видела в Москве. Приеду теперь, когда выйдет сборник.

Ваша Вега

85.

8 ноября 1977