Михаил Старицкий - Червоный дьявол

• Название: Червоный дьявол
• Автор: Михаил Старицкий
• Издательство: Днiпро
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

«Червоный дьявол» — историческая повесть, которую классик украинской литературы М. П. Старицкий (1840–1904) написал на русском языке. На историческом фоне жизни Киева XVI века разворачивается романтическая история любви золотых дел мастера Мартына Славуты и дочки городского головы красавицы Гали.

---

— Беги, беги, — зашептала она зловещим голосом, вытягивая вперед костлявые руки, — не оглядывайся, беги!

И Галя побежала. Она бежала и бежала кривой подгорной уличкой, как будто за ней гнался целый рой безобразных теней. Вот снова замок. Как мрачно, как грозно уселся он на вершине этой белой горы. «Вартуй!»— раздается протяжно наверху. «Вартуй!»— отвечает задавленный глухой голос с нижней минской стены. Ух! Страшно, кругом ни души… Какие-то мрачные тени догоняют ее… Галя выбежала на средину Житнего торга и остановилась на мгновенье, чтобы перевести дух. Куда ей идти теперь? Что делать? Мучительная тоска сжала ей сердце, и Галя почувствовала отчетливо и ясно, что ей некуда больше идти и нечего делать.

— Не любит, разлюбил!.. Боже мой, разлюбил! — всплеснула она руками, прислоняясь к стене. — Что же теперь? Домой идти? Ах, нет, нет! — заметалась она тоскливо. — Дома Ходыка ждет, венчаться с ним, целовать его, обнимать всю жизнь, всю жизнь все вместе с ним! Ох боже мой, боже мой, не хватит силы! Да лучше ж умереть, лучше душу свою загубить! Не любит, разлюбил, смеется с нею над тобой! Смеется?.. Смеется с нею надо мной, — медленно повторила Галя, вытягивая вперед голову и как бы упиваясь мучительным ужасом этих слов. — Так не будет же этого, не будет! — сжала она руки и даже жилы надулись у ней на лбу.

Она двинулась быстро вперед… Вдруг за поворотом улицы, словно из-под земли, выросла перед ней высокая фигура в красном, как огонь, суконном плаще. «Он, он, червоный дьявол!»— пронеслось, как молния, в ее голове.

— Ай! — вскрикнула Галя как безумная и отшатнулась к забору, окаменев от ужаса; красная фигура заступила ей путь. — Проби! Чур меня! — закричала Галя, вытягивая вперед руки, как бы стараясь защитить себя. Сердце у нее немело… леденел мозг… Она закрыла руками глаза.

— Чего ж так испугалась? — раздался подле нее насмешливый голос.

— Чур! Чур! Да воскреснет бог… — шептала побелевшими губами обезумевшая от ужаса Галя.

— Али я страшен так стал? — прозвучал ближе знакомый, дорогой голос.

Галя отняла от лица руки и, не веря своим ушам, подняла изумленные глаза: перед ней стоял Мартын Славута. Так, ее не могли обмануть зоркие глаза. А может быть, дьявол принял его образ, чтобы обмануть, завлечь ее? Галя со страхом попятилась назад, повторяя:

— Чур меня, не подходи!

— Да не бойтесь так, пани! — раздался еще более насмешливый, еще более едкий ответ — Не тронем! Да и нужды в том большой нет

Галя взглянула еще раз на Мартына: не было сомненья, это был он; только какой злобой, какой насмешкой было искажено теперь это милое, дорогое лицо. Суеверный страх отошел, но зато у нее дрогнуло сердце от боли.

«И нужды в том большой нет», — повторила она про себя, горькая обида вспыхнула в ней.

— Что ж? Это, быть может, к ворожее ходили? Чар искали, чтобы Ходыку причаровать? — продолжал Мартын, закручивая свой светлый ус.

Яркая краска залила все лицо Гали: знает, может, догадался, смеяться будет.

— Ходила! — ответила она, закидывая голову и обжигая огнем гневных глаз. — А чар мне искать не надо: любит и без чар!

— Помогай бог, помогай! — приподнял плечи Мартын. — Только не знаю, как это? Сладко ли его в синие губы целовать, его костяк обнимать?!

— Сладко! Сладко! — вскрикнула Галя, закусывая губу. — Потому что люблю его!

— Любишь? — протянул Мартын, и глаза его потемнели. — Что ж, хрустнул он пальцами, — у кого какой смак… Кому и дохлый кот краше сокола! Так…

Галя молчала.

В это время в небольшое окошечко, проделанное в фортке ворот пана цехмейстра, выглянули две женские головы в белых намитках.

— Она, она, ей-богу, она! — зашептал один голос.

— Кто ж с ней другой?

— Погоди, не видно его, а вот… Ой!

— Ой! — вскрикнула другая голова, отрываясь от окошечка. — Он, он, червоный дьявол! Так и есть!

С шумом захлопнулась деревянная ставенка, и головы скрылись за ней.

Но ни Галя, ни Мартын не заметили этого шума. Они приближались к дому войта.

— Что ж, — спросил снова Мартын после некоторой паузы, — и пойдешь за него?

— Пойду! — взглянула ему Галя прямо в глаза, и уверенная дерзкая улыбка исказила ее лицо.

— Печалиться не будем! — усмехнулся ядовито Мартын.

— Бурмистершей буду! В золоте, в аксамите буду ходить! — говорила Галя, захлебываясь и чувствуя, как ее нижняя челюсть начинает непослушно прыгать, а горло давит спазма и мешает ей говорить, мешает дышать…

— За золото продаешь свои поцелуи? Гаразд! — передернул Мартын плечом, останавливаясь у калитки войтовых ворот. — Прощай же, дивчино, только помни, — голос его звучал мрачно и глухо, — что и через золото слезы льются!..

Галя стояла перед ним, бледная, как мраморная. Черная повязка, унизанная бриллиантами, тускло горела при звездном сиянье на ее голове. Глаза карие, расширившиеся от волнения, казались совершенно черными.

— Не польются! Не польются! — выкрикнула она, и вдруг неожиданное рыданье прервало ее слова.

— Чего ж ты плачешь? — остановил ее Мартын.

— Потому, что люблю тебя! — вырвалось неожиданно у Гали, и она бросилась, шатаясь, во двор; но в это время чьи-то сильные, крепкие руки охватили ее за талию.

— Пусти!! — закричала Галя.

— Нет, уж теперь не пущу ни за что, на всю жизнь! — шептал над нею задыхающимся голосом Мартын, прижимая к себе ее темноволосую головку, покрывая поцелуями ее волосы, ее вздрагивающие плечики и мокрые глаза. — Любишь, любишь, счастье мое, радость моя, зирочка моя! — повторял он бессвязно, прижимая к себе ее тоненькую фигурку и снова целуя мокрые глазки, и плечи, и волосы.

Галя судорожно, нервно рыдала у него на груди…

Вдруг у самых ворот раздались шаги войта. Словно мышонок, юркнула Галя и скрылась в комнатку. Мартын передвинул на голове шапку и, вздохнувши широкой грудью, остался так, как и стоял. «Попробую еще счастья», — решил он.

Сердитый шел войт, постукивая палкой, не подымая седой головы. Вдруг перед самыми воротами выросла перед ним снова красная фигура Мартына.

— Опять ты здесь? — остановился войт. — Чего ходишь по ночам, чего срамишь мой дом? — стучал он палкой. — Да если б не память о твоем отце, за одни те слова, что ты пану цехмейстру сказал, давно б уже упрятал я тебя! А теперь в последний раз говорю, коли ты мне еще раз попадешься здесь, в вязницу запру!

— Пане войте, батечку родной! — сбросил Мартын шапку, кланяясь войту до самой земли. — Не губите вы нас! Отдайте мне Галю!

— Молчать! — закричал запальчиво войт. — Чтоб ни слова не слыхал я больше о том! Завтра приезжает Ходыка — завтра Галя к венцу идет!

И сердитый войт с силой хлопнул дубовой форткой и щелкнул перед опешившим Мартыном железным болтом.

— Гм, — развел руками Мартын, толкнувши дубовую фортку и убедившись, что теперь уже никаким чином пробраться в войтов двор нельзя.

Что же делать теперь? Несколько минут Мартын стоял неподвижно, не зная, что предпринять. Наконец досадный, гневный крик вырвался у него из груди.

— А! — бросил он с силою шапку оземь, — Надо же что- нибудь выдумать, черт побери! — И большими широкими шагами он сердито зашагал вниз по Боричеву току. — Поставить разве Ивану Воину догорыдрыгом свечку? — остановился он на мгновенье, и глаза его загорелись злой радостью. — Он, он всегда послушает! Так этого проклятого глыстюка и скорчит, правцем поставит! Да так ему и след!.. Только нет, — махнул рукою Мартын и снова зашагал вперед, — плохая надежда! Ведь Ходыка такая пролаза: уж если он и судей трибунальских и задворных кругом пальца обернул, уж если он саксон и свернет и вывернет, много ли ему нужно, чтоб Ивана Воина провести? Не одну, пожалуй, свечу ставил ему! А тут и медлить нельзя, надо так что ни на есть, а придумать за нынешнюю ночь! Завтра тот рыжий глыстюк приедет, а послезавтрого и последний день, там заговены и масленая. А! — ударил он себя рукою по лбу. — Что ж тут делать, что ж тут делать? Только отдать ему эту дорогую головку? Ни за что!

Щеки Мартына вспыхнули, вот всего десять минут тому назад лежала она у него здесь на груди; прижимал он к себе ее детскую фигурку, целовал мокрые оченята, слушал любую розмову… И чтоб это было в последний раз? Чтобы он, Мартын Славута, уступил ее тому глыстюку?

— Не бывать тому, не бывать! — крикнул вслух Мартын, останавливаясь среди улицы и не замечая, как при его появлении двое запоздалых горожан из числа шинковых обывателей бросились было бежать, да так и растянулись у цехмейстровых ворот.

Мартын повернул на ратушную площадь, миновал ратушу, миновал новую каменную Богоявленскую церковь и пошел совсем машинально, не глядя куда, по довольно широкой улице, ведущей прямо к Днепру. Раз…два…три… прозвучал за ним двадцать один удар с замковой башни, но Мартын не слыхал их.