Юрий Рытхэу - Белые снега

• Название: Белые снега
• Автор: Юрий Рытхэу
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Роман известного чукотского писателя Юрия Рытхэу возвращает читателя ко временам легендарного похода ледокола «Литке», на борту которого к берегам далекой Чукотки был доставлен первый чукотский букварь, созданный трудом подвижников, русских ученых и учителей.

---

Тэгрын закончил перевод. Сорокин выслушал и обратился к Пэнкоку:

— А ты действительно хочешь учиться?

— Очень! Только это, наверное, трудно…

— Все настоящее в жизни — трудно, — проговорил Сорокин. — Но если человек захочет, он все сможет, все преодолеет.

— Это я понимаю… — протянул Пэнкок.

Тэгрын молчал, хотя по всему было видно, что разговор задел его за живое.

— А тебе не хотелось бы учиться? — обратился к нему Сорокин.

— Это моя мечта. Еще когда я сидел в сумеречном доме, меня товарищи хотели научить грамоте, но не успели. Только разговаривать научился. А теперь уж, наверно, поздно…

— Нет, Тэгрын, ты тоже должен стать грамотным. Грамотный человек видит дальше, видит лучше. Представляете: вот вы научитесь читать и писать. И тогда милиционер Драбкин может заниматься своими делами, а ты, Тэгрын, будешь вместо него торговать в новой советской лавке, а Пэнкок станет учителем. Рано утром он придет в класс и скажет:

— Етти!

— Неправильно, — прервал Драбкин. — Это ему скажут — етти, а он ответит — ии.

— А я лучше скажу по-русски, — Пэнкок от волнения встал. — Здравствуйте! А мне тоже ответят «здравствуйте», потому что все будут знать русский язык.

— Но как я буду торговать, если у меня нет товаров? — с горечью заметил Тэгрын, словно это ему предстояло делать чуть ли не завтра.

— Товары тебе даст Советская власть, — уверенно сказал Драбкин, поддаваясь общему мечтательному настроению. По существу, он еще и не приступал к своим прямым обязанностям. Драбкину надо было обследовать побережье от Улака до мыса Энмын, представить в Камчатский губревком данные о численности туземного населения, как было написано в инструкции. Ему также предписывалось следить за строгим исполнением советских законов. Кроме того, Драбкин должен был пресекать контрабандную торговлю со стороны американцев.

— Торговать — это, конечно, хорошо, — задумчиво проговорил Тэгрын. — А если мне нужно пойти на охоту — можно это делать?

— Можно, — ответил Сорокин.

— А учителю? — спросил в свою очередь Пэнкок.

— Учителю тоже можно. В свободное от работы время.

Урок чукотского языка продолжался. Некоторые слова в произношении Сорокина и Драбкина вызывали у Тэгрына и Пэнкока взрыв хохота.

Прислушиваясь к чукотскому разговору, Сорокин обнаружил, что этот язык не имеет звонких согласных, в нем есть труднопроизносимые звуки — какие-то смыки в глубине горла, которые показались ему вначале позывами к рвоте.

Связный рассказ о событиях в Улаке, произнесенный Пэнкоком, теперь попеременно звучал то в устах Драбкина, то Сорокина, вызывая неудержимое веселье у чукотских учителей. Учитель и милиционер по очереди скрывались в тамбуре, где их оглушал вой ветра, и оттуда входили в класс, а Тэгрын и Пэнкок приветствовали их громким возгласом:

— Етти!

— Ии! — отвечали они и на следующий вопрос: «Ръапыныл?» — начинали рассказывать о тангитанах, которые приехали учить грамоте жителей Улака.

К следующему перерыву Драбкин вскипятил большой чайник и принес из тамбура замороженную нерпичью печенку.

Пэнкок наблюдал, за тем, как ели учитель с милиционером, и с удивлением отмечал, что ножами они управляются неплохо. А он слышал, что тангитаны едят маленькими железным острогами…

Что за народ тангитаны? Совсем недавно Пэнкок был уверен, что это единое многочисленное племя, расселившееся на необозримых просторах земли. Все они белокожие, волосатые и жадные до пушнины и моржовых клыков. Большинство белых людей плавает на кораблях. В чукотских сказках даже утверждалось, что у них нет своей земли. Тангитаны рождаются и умирают на железных кораблях, без устали бороздя моря. В зимнюю пору, когда с севера надвигаются льды, железные корабли, парусники, как и киты с моржами, отправляются туда, где не замерзают моря. А весной они опять появляются, вслед за кромкой уходящих льдов.

Но оказалось, что тангитаны вовсе не один народ. Теперь Пэнкок делил их на русских и американов. Русские, это те, которые сделали революцию, сбросили Солнечного владыку, который через своих слуг обирал чукчей. Русские делились на бедных и богатых. Бедные люди согнали Солнечного владыку с золотого сидения и объявили свою власть. Американы остались прежними. Они ругали русских, но уже не так откровенно, как раньше. Торговец Томсон даже уверял, что дружит с новой властью, которая позволяет ему торговать с чукчами и эскимосами. В общем, сейчас мир тангитанов для Пэнкока выглядел так: есть тангитаны-русские и тангитаны-американы, в основном, торгующие люди, владельцы парусно-моторных шхун. Они очень богаты.

Сорокин смотрел на Пэнкока и думал: «Хороший парень. Искренне хочет научиться грамоте, русскому языку, и надо помочь ему. Может быть, из Пэнкока получится первый комсомолец-чукча… А правда, почему не создать здесь комсомольскую ячейку? Какая бы это была подмога!»

— Тэгрын, ты знаешь, кто такие комсомольцы? — спросил Сорокин.

— Коо, — ответил Тэгрын. — Тангитаны какие-нибудь.

— Комсомольцы — это молодые большевики.

— Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Тэгрын и перевел слова Сорокина Пэнкоку.

Парень заулыбался, что-то сказал, и Тэгрын рассмеялся.

— Что он сказал? — спросил Сорокин.

— Пэнкок говорит — комчимолы — это как бы телята, а большевики — матерые олени-тыркылыт…

Сорокин улыбнулся:

— Ну, не совсем так, хотя в сущности есть некоторое сходство.

— Это верно, — продолжал он, — из комсомольца вырастет настоящий большевик, коммунист-ленинец.

— Расскажи нам про Ленина! — вдруг горячо попросил Тэгрын.

— Кто он такой? Дух или человек? Великан, как Пичвучин, или обыкновенный, только очень мудрый и знающий, как шаман Млеткын? Расскажи!

— Хорошо… Расскажу… Только Ленина сравнивать с шаманом нельзя… Он…

— Однако я слышал, — перебил Тэгрын, — раньше у Ленина было другое имя — Ульянов…

— Я скажу про Ленина, — Сорокин поднял руку, прося внимания. — Тэгрын, ты переведи Пэнкоку.

— Ленин… — заговорил Сорокин, — он обыкновенный человек. Русский человек, родившийся на берегу реки Волги. Он с детства видел, как богатые люди обирают бедных, издеваются над ними, присваивают себе их богатства. Этих людей в России было много, и главный среди них был русский царь…

Тэгрын переводил. Пэнкок внимательно слушал, посматривая то на Сорокина, то на Тэгрына.

— И Ленин решил: почему это так? Почему богатые люди и русские шаманы-попы должны брать себе все самое лучшее? Почему тот человек, который все делает своими руками, должен помирать с голоду, а те обжираться?..

— Мэркычгыргыт![17]— не сдержал своего возмущения Пэнкок. Он живо представил себе, как огромная толпа оборванных тангитанов тащит добытые ими туши нерп, а алчные толстые люди выхватывают у них добычу и отдают разделывать своим жирным, лоснящимся женам.

— И Ленин подумал: это несправедливо, ведь кто работает, тот должен есть.

— Кэйвэ![18] — одобрил Пэнкок.

— И стал он собирать людей, которые думали так же, как и он. Рабочие люди решили взять власть в свои руки, отобрать у богатых землю. И вот Ленин поднял народ на восстание — победили они богачей, прогнали их, а сами стали настоящими хозяевами своей страны. Ленин говорит, что все народы России должны жить дружно, как братья… Он говорит, что все должны стать грамотными, уметь читать и писать, тогда мы скорее построим новую жизнь… Не только к вам на Чукотку, но и в другие отдаленные уголки нашей Родины Ленин и Советская власть послали людей, которые будут учить грамоте, будут помогать своим братьям.

— А комсомольцы — это первые помощники партии, — добавил Драбкин.

— Теперь я понял, — кивнул Пэнкок. — Я буду комсомольцем!

Ветер по-прежнему бушевал, сотрясая деревянную ярангу. Печка потухла, тепло выветрилось. Пора было расходиться.

Драбкин открыл дверь, ведущую из тамбура на улицу, и застыл в удивлении: впереди светилась гладкая снежная стена, на которой ясно отпечатались доски и дверная ручка.

— Занесло нас, — уныло произнес он.

— Копать надо, — сказал Тэгрын и, оглядевшись, нашел лопату.

Пришлось нагрести внутрь тамбура снегу, прежде чем лопата провалилась в пустоту.

А пурга словно взбесилась: летел снег, вой ветра рвал уши, отбивал дыхание, пригибал человека к земле.

Пэнкок и Тэгрын проводили русских до домика и скрылись в белой, светящейся мгле.

11

Мальчишка бежал по сугробам и возбужденно сообщал каждому встречному:

— Приближается Новый год!

Рычын остановил его:

— С какой стороны?

Унненер призадумался. И вправду, почему учитель не сказал, с какой стороны придет Новый год. Можно было бы его подстеречь и увидеть таинственное возникновение нового времени.