Юрий Нестеренко - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Нестеренко
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Какие?

— Это я тебя хочу спросить — какие.

— Да никаких особенных новостей, — пожал плечами я.

— Ну война-то идет?

— А куда ж она денется? Люди убивают друг друга. Только какая же

это новость?

— И то верно…

— А что ж ты меня о новостях распрашиваешь? — запоздало удивился я.

— Сам говоришь, к тебе с обеих сторон муку молоть ездят. Что у них не

выспросишь?

— А, с этим тупым мужичьем поговоришь, — пренебрежительно махнул

рукой старик. — Они и на порог-то заходить не хотят. Деньги сунул, мешок

забрал, и прочь. Слыхал, небось, что про нашего брата толкуют? Мельник

колдун, мельник с нечистой силой знается, мельнику водяной колесо

крутит, а черт по ночам в гости ходит… Уже, небось, давно бы

инквизицию натравили, да только кто ж им зерно молоть будет? И все

только потому, что я знаю, как заставить воду крутить жернова, да живу

тут один на отшибе…

— Кретины, это точно, — кивнул я. — Знаю эту "логику". Кто не в

стаде, тот им уже непонятен, а кто непонятен, тот враг. А по-моему, жить

на природе в одиночестве — это замечательно. Если хочешь, я тебе даже

завидую.

— Не завидуй раньше времени, лекарь! — с неожиданной резкостью

ответил мельник и прибавил уже спокойнее. — Я не всегда жил один.

Я промолчал. Он снова сделал большой глоток из кружки и уставился

куда-то мимо меня.

— Пятеро нас было, — сказал он наконец. — Я, Матильда, два сына и

дочка.

Почти как в семье Эвьет, подумал я. Неужели я услышу похожую

историю?

— Матильду я первую потерял, — продолжал он. — Четырнадцать лет

назад это было. Тогда тоже скверный год выдался, только не засуха,

наоборот, холод и дожди все лето, может, помнишь… Ну и неурожаи,

конечно. Урожая нет — и у меня дохода нет, а налог-то плати. Налог в тот

год только повысился. Чувствую, ну, совсем край, надо ехать с поклоном к

графскому управляющему, чтоб отсрочил платеж. Собрал, конечно, сколько

мог, чтоб сунуть ему, иначе он и смотреть не станет… в смысле, не стал

бы, сейчас-то тот уже помер, хотя новый ничуть не лучше… Ну вот, а на

мельнице Матильду оставил на всех делах… дети еще маленькие были, не

помощники… Ну, управляющий меня послал, конечно. Господину графу нужны

деньги на войну — Грифону тогда как раз задницу надрали, знаменитая

Бойня-в-тумане, может, слышал, вот они и собирали срочно новую армию — а

ты, мол, тут с какими-то неурожаями. И вообще, мужики и то платят, а

ты-де вообще дармоед, за тебя всю работу вода делает… Знаю я, как

мужики платят — зерно на подводу мытарям, а сами крапиву да лебеду потом

жрут. Потому что лучше лебеду жрать, чем солдаты дом спалят. Только

управляющему что за дело? Может, конечно, я дал мало… но больше дать -

так даже и с отсрочкой налог заплатить не хватит… — он еще глотнул из

кружки. — Ну вот. Но я все же не совсем зазря съездил. Сумел подзанять

денег в городе — ладно, думаю, за этот год расплатимся, а в следующем

видно будет. Возвращаюсь с такими новостями на мельницу, а Матильда

среди дня в кровати лежит. Мне улыбается, а сама бледная вся… Пока я в

разъездах был, нам большой заказ привезли, это ж радость, деньги сразу.

Ну, она и подхватилась мешки таскать, как я сам едва ль таскал. А, надо

сказать, она как младшенького нашего родила, так до конца и не

оправилась, хворость у нее осталась по бабской части… ты, лекарь,

небось знаешь, как это по науке называется… а тут с мешками этими…

как, говорит, оборвалось что внутри… а потом кровь прямо из… ну, ты

знаешь, откуда. Она говорила — ничего, отлежусь, после родов же

отлежалась… и я тоже думал — обойдется все. А ей все хуже и хуже. А

потом говорит — видать, грехов на мне много, вот господь здоровья и не

дает, привези священника, хочу исповедаться. Ну, я и поехал за

священником, да не в приход за нашим пьяницей, а в город, чтобы уж

хорошего привезти, не какого-нибудь. Пока узнавал, кого из святых отцов

больше чтят, пока уговаривал со мною поехать… в общем, приехали мы, а

она уже не дышит…

— За врачом надо было ехать, а не за священником! — не выдержал я.

— И не в последний момент, а сразу!

— Да знаю я вашего брата врача, — он снова выпил. — Наговорят

ученых слов с четыре короба, деньги возьмут, а толку никакого. Нешто вам

выгодно, чтоб человек поправился и не болел? Нет, вам нужно, чтоб он

болел подольше, да почаще вас к себе звал, и за каждый визит платил…

Ты на меня сердито не смотри, я правду говорю… Опять же, если господь

захочет, так и без всяких врачей исцелит. А если не захочет, так хоть из

самой столицы лучших докторов привези, толку не будет…

Сочувствие, которое я начал было ощущать к этому человеку,

испарилось без остатка. Он, презиравший "тупое мужичье" с их дикими

суевериями, сам оказался ничуть не менее дремуч и невежественен, и

притом самоуверен в своей дремучести. Небось, еще и "самого хорошего

священника" искал по признаку наибольшей беспощадности к еретикам, ведь

именно таких больше всего чтит толпа… Ну что ж, подумал я, послушаем,

как он уморил остальную свою семью.

— Вчетвером мы, значит, остались, — продолжал свой рассказ мельник.

— С долгами кое-как рассчитались, хотя тяжело было… не один год было

тяжело, все в новые займы влезали, чтоб по старым расплатиться… но вот

вроде бы дела поправились, да и старшенький мой, Лео, уж подрастал, я

думал — он мельничные дела на себя возьмет, а я уж и отдохну на старости

лет… а он приходит ко мне и говорит: благослови-де, отец, иду в

солдаты записываться. Ну не дурень? Пропадешь, говорю, ни за куриный

чих, мало, что ль, костей по полям валяется… А он говорит — за правое

дело иду, за Льва и его светлость герцога Ришарда, истинного наследника

имперского трона, который защитит простой народ от грифонского

тиранства… у меня, говорит, и имя подходящее, мне сам бог велел…

мы-то его Лео до всякой войны назвали, когда ни Львов, ни Грифонов еще

не было — кто ж мог знать… и потом, говорит, тому, кто записывается,

сразу пять золотых дают, да потом ежемесячное жалование, а какие трофеи

мечом возьмешь, те вообще без счета… Ну а я что — драться, что ли,

буду со взрослым сыном? Отпустил по-хорошему. Да и, по чести сказать, те

золотые, что он нам оставил, в хозяйстве были совсем не лишние… Ушел и

сгинул. Обещал, что будет весточки присылать, да где там… Два года так

прошло. Жеанне, дочке моей, как раз шестнадцать исполнилось, а Гильому,

младшенькому, четырнадцать. Сначала-то с ним беда вышла — застудился он,

когда раков в речке ловил, ну и слег с сильным жаром…

Я даже не стал уточнять, обращался ли мельник к врачу.

— …а под вечер к нашей мельнице, вот как вы примерно, четверо

солдат выехали. Йорлингисты. Я бы и не стал их пускать, ты сам видел, ко

мне, коли засов затворен, так просто не войдешь, дом на совесть построен

— да Жеанна уговорила — это ж мол, наши, вдруг чего о брате знают… Мы

хоть и вроде как на грифонской земле живем, но раз Лео ко Львам ушел,

выходило, что наши те, а не эти… ну да такое нередко бывает…

Я кивнул. Действительно, в этой войне место жительства давно уже

ничего не гарантировало, да и вассальные присяги нарушались множество

раз. Что уж говорить о простолюдинах, которым нет особого резона хранить

верность Льву или Грифону — иные господа благородные дворяне умудрились

уже раз по пять перебежать туда и обратно, не чувствуя ни малейшего

урона для своей драгоценной чести. И их принимают и там, и там, что

самое смешное. И знают, что предал и еще предаст, а все-таки рыцарь с

конем и оружием, а то и с замком и ополчением — на войне вещь не лишняя.

— …в общем, пустил я их. А Жеанне велел в комнате сидеть и носа

не показывать. Так нет же, не утерпела, явилась на кухню, где они со

мной ужинали. Ну и, конечно, хиханьки-хаханьки, улыбочки-прибауточки…

сестра героя (хотя они, конечно, ничего про Лео не слышали), твой, мол,

брат по крови — наш по оружию, так что мы-де теперь, почитай, родня… а

и какая ты, сестренка, красавица… а она, дуреха, уши развесила, ну

девка молодая, да всю жизнь на мельнице, парней, почитай, не видела,

лестно ей, что сразу четыре кавалера с нею любезничают, и тоже им что-то

такое отвечает. В общем, еле вытолкал я ее оттуда, а этим, конечно, не

нравится, уж больно ты, говорят, папаша, строг с такой славной дочкой…

да ну ее, говорю, девка-дура, бабы мужчинам только помеха, давайте-ка,