Лавейл Спенсер - Горькая сладость

• Название: Горькая сладость
• Автор: Лавейл Спенсер
• Издательство: АО Издательство «Новости»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-7020-1014-0

После трагической гибели мужа Мэгги впадает в глубокую депрессию. По совету врача она возвращается в город детства, где когда-то была счастлива, и встречает там свою первую любовь. Старое чувство вспыхивает с новой силой. Но Эрик Сиверсон женат. Путь к счастью оказался долгим. Но они оба одолели его во имя своей любви.

Истинная любовь не знает преград. Ей не страшны ни боль разлук, ни людская молва, ни изощренное коварство соперницы. Мэгги Стерн и Эрику Сиверсону пришлось до дна испить горькую чашу испытаний, выпавших на их долю, чтобы обрести, наконец, долгожданное счастье. «Горькая сладость» — классическая книга о любви, по стилю и сюжету напоминающая произведения Франсуазы Саган.

---

— А что ты делаешь сейчас?

— Дом. Макет дома, где живет твоя мама.

Наблюдая, как он соединяет одну деревянную деталь с двумя другими, Кейти испытала противоречивые желания. Ей хотелось увидеть мать и в то же время освободиться от ее присутствия. Ей хотелось посмотреть дом и в то же время никогда не видеть его. Полюбить его и остаться равнодушной.

— Ты знаешь, какой потрясающий дом она купила?

Вера, стоявшая возле раковины, громко заметила:

— Я говорила ей, что она сошла с ума, раз покупает такой большой дом. Господи, к тому же он совсем старый. Но Мэгги меня не послушала. Одинокая женщина, которая покупает такой большой дом...

Вера продолжала говорить. Разглядывая макет, Кейти пыталась разобраться со своими чувствами. Рой намазал клеем миниатюрную оконную раму и приложил ее к макету. На что будет похож законченный дом? Как выглядит второй этаж? Какая у него крыша?

— ...даже нет никакой мебели, поэтому я не знаю, на чем ты будешь спать, если пойдешь туда, — наконец-то закончила Вера.

В кухне стоял запах клея. Вера чистила водопроводный кран. Не отрываясь от работы, Рой сказал внучке:

— Не удивлюсь, если окажется, что твоя мама уже ждет тебя, чтобы показать дом.

У Кейти защипало в носу. Она смотрела, как Рой мажет клеем еще одну деталь, ставит на нужное место, и слезы закапали у нее из глаз. Она подумала о Сиэтле и о доме, который так хорошо знала. Потом она подумала о доме, с которым у нее не было связано никаких воспоминаний. И она должна идти туда, негодовала Кейти, к матери, с которой поссорилась и по которой так скучает, что болит душа.

Она дождалась, когда Вера уйдет наверх, в ванную.

В кухне стало тихо. Рой продолжал клеить макет.

— Дедушка, — тихо позвала Кейти.

— Да? — Казалось, Рой целиком поглощен своим макетом.

— Объясни мне, как его найти.

Рой поднял глаза, улыбнулся, словно усталый Санта-Клаус, и потянулся к Кейти через стол, чтобы пожать ей руку.

— Ты хорошая девочка, — сказал он.

Дорога была крутой и извилистой. Кейти смутно помнила, как раньше они изредка приезжали сюда на летние каникулы и поднимались на гору, чтобы взглянуть на летние дома «богатых людей». Слева тянулись скалы, справа росли деревья. Дорога не освещалась фонарями, только за густыми зарослями мелькали огни домов. Фары выхватывали из темноты каменные стены и покрытые снегом щипцовые крыши гаражей. Кейти без труда узнала машину матери и остановилась рядом, возле высоких кипарисов. Она смотрела на эту машину, запорошенную снегом, на странный гараж, на ровную белую площадку теннисного корта и полуразрушенную беседку со скамьей, о которой мать столько рассказывала ей в письмах. Кейти ощутила, как далека она сама от всех этих вещей, которые для ее матери уже что-то значили. Кейти вновь охватило одиночество.

Справа находилась широкая изгородь, закрывающая обзор. Заставив себя выключить фары и мотор, Кейти вышла из машины.

Она немного постояла у дорожки, проложенной между колючими кустами, разглядывала дом, где свет лампочки на маленькой веранде приглашал ее зайти. Она разглядела дверь с окном, рядом — еще одно окно, высокое и узкое, бросающее на снег золотой рубец света. Кейти перевела взгляд на неясно очерченную линию крыши, но деталей в сумерках было не различить.

Кейти начала спускаться по ступеням.

Остановившись на веранде, она спрятала руки в карманы и уставилась на кружевные занавески, закрывающие окно, и на смутные очертания предметов за ними. Ощущения Кейти были такими же смутными, словно спрятанными за плотным кружевным занавесом. Она не хотела видеть мать, но разлука с ней причиняла боль. Ей не стоило приезжать сюда, но ехать одной в Сиэтл было бессмысленно. Кейти взглянула на связку маиса, на латунную табличку и дала себе слово, что этот дом, несмотря на все его очарование, оставит ее равнодушной.

Она постучалась и отошла назад. Ее сердце заколотилось от волнения, когда сквозь кружево она различила силуэт, движущийся в глубине комнаты. Дверь открылась. На пороге стояла улыбающаяся Мэгги, в модном комбинезоне из «варенки» и розовой рубашке, похожей на нижнее белье.

— Кейти!

— Привет, мама, — холодно поздоровалась Кейти.

— Ну, входи.

Обнимая дочь, которая нехотя позволила ей это сделать, Мэгги подумала: «Кейти, не будь похожей на мою мать. Пожалуйста, не вырасти такой». Высвободившись из объятий, Кейти, не вынимая рук из карманов, продолжала стоять как каменная, предоставив Мэгги самой подыскивать тему, чтобы поддержать разговор.

— Как доехала?

— Отлично.

— Я думала, ты приедешь раньше.

— Я заезжала к бабушке с дедушкой и там поужинала.

— А-а. — Мэгги скрыла досаду. Она приготовила спагетти с фрикадельками, сырные хлебцы и хрустящий картофель — самые любимые блюда Кейти. — Я уверена, они были рады. Они очень готовились к твоему приезду.

Снимая с шеи шерстяной шарф, Кейти взглянула на кухню.

— Значит, вот он, этот твой дом.

В кухне было тепло и уютно, но не так, как в доме, где она выросла. Куда девался их старый кухонный стол? Откуда этот новый? И с каких это пор ее мать стала одеваться словно студентка? Сколько перемен! У Кейти появилось ощущение, что они не виделись много лет, а не несколько недель и что ее мать без нее совсем не скучала.

— Да, вот он, этот дом. Кухню я отремонтировала в первую очередь. Вот старый дедушкин стол, полки новые, а полы такие и были. Хочешь посмотреть комнаты?

— Пожалуй.

— Снимай куртку и пойдем.

Проходя по пустым комнатам, Кейти спросила:

— А где вся наша мебель?

— В гараже. Когда ее привезли, полы еще не были покрыты лаком.

Мэгги водила дочь по дому, и Кейти поняла, что ее мать решила не копаться в прошлом, а собирается обставить дом какими-то странными предметами. Обида кольнула Кейти еще раз, хотя она вынуждена была признать, что их прежняя мебель смотрелась бы жалко в этом доме с десятифутовыми потолками и огромными комнатами. Здесь требовались большие особенные вещи, у которых своя долгая история.

Они дошли до «Бельведера», и там наконец Кейти увидела хорошо знакомые вещи: свою кровать и туалетный столик, выглядевший до смешного маленьким в огромной комнате. На кровати лежало ее выцветшее голубое покрывало с маргаритками. Оно плохо смотрелось, поэтому Мэгги достала несколько больших набивных игрушек и посадила их на кровать. На туалетном столике стояла шкатулка, которую Кейти подарили на Рождество, когда ей было девять лет, и корзинка со всякими мелочами: бусами, флаконами из-под духов и ремешками от роликовых коньков.

Увидев все это, Кейти почувствовала комок в горле. Как странно выглядит детство!

Стоя у нее за спиной, Мэгги тихо произнесла:

— Я не знала, что лучше достать.

Голубые маргаритки поплыли у Кейти перед глазами, и она ощутила, как на нее навалилась ужасная тяжесть. Кейти захотелось, чтобы ей снова было двенадцать лет, чтобы отец был жив, чтобы ничего в ее жизни не изменилось. Но одновременно ей хотелось быть первокурсницей, делать первые самостоятельные шаги в этом мире и освободиться от родительской опеки. Неожиданно для себя Кейти повернулась и бросилась в объятия Мэгги.

— Мама! Как... как трудно... быть взрослой.

Сердце Мэгги переполнилось любовью.

— Я знаю, милая, я знаю. Мне тоже трудно.

— Прости.

— И ты меня.

— Но я так скучаю по нашему старому дому и по Сиэтлу!

— Я знаю. — Мэгги погладила Кейти по спине. — Но и дом, и все, что с ним связано, остались в прошлом. Я попрощалась с ним, а теперь пытаюсь создать что-то новое в моей жизни, иначе я погибну. Как ты не понимаешь?

— Понимаю, правда, понимаю.

— Это вовсе не значит, что я забыла твоего отца. Я любила его, Кейти, и мы прожили замечательную жизнь, какую я могу пожелать тебе с твоим мужем, который появится в один прекрасный день. Но когда твой отец умер, я поняла, что тоже умерла. Я замкнулась в себе, оплакивала его и перестала думать о таких вещах, не думать о которых нельзя. А с тех пор как я приехала сюда, я чувствую себя такой... такой живой! У меня есть цель, понимаешь? У меня есть этот дом, чтобы работать, и весна, чтобы смотреть вперед, и дело, которое надо поднимать.

Кейти вдруг открыла в своей матери какую-то новую грань. Оказалось, что у этой женщины потрясающая воля к жизни: она смогла преодолеть тяжесть своего вдовства и опять расцвести, обретя другие интересы. Эта женщина с эклектическими вкусами, которая могла бы жить в обычном доме, обставленном обыкновенной мебелью, не моргнув глазом, занялась поисками старинных вещей и с поразительной уверенностью в своих силах взялась за новое дело. Ее мать оказалась способной изменить свою жизнь. Признать это означало признать свою вину, но Кейти понимала, что обязана поступить именно так.