Александр Бенкендорф - Записки

• Название: Записки
• Автор: Александр Бенкендорф
• Жанр: Биографии и Мемуары

И. Фейнберг: «Записки бригадира Моро-де-Бразе (касающиеся до турецкого похода 1711 года)» Пушкин перевел и со своим предисловием подготовил к печати. 31 декабря 1835 г. он писал о них: «Эти записки любопытны и дельны. Они важный исторический документ и едва ли не единственный (опричь журнала самого Петра Великого)». Рассказ Моро-де-Бразе о походе 1711 года Пушкин называет «лучшим местом изо всей книги» его, изданной в 1716 г. на французском языке под названием «Записки политические, забавные и сатирические господина Жана-Никола де Бразе, графа Лионского, полковника Казанского драгунского полка и бригадира войск его царского величества». Следует отметить, что в армии Петра I Моро в числе старших офицеров не числился. Возможно, что он проделал Прутскую кампанию в качестве рядового участника. Присваивая себе относительно высокий чин, Моро утверждает, что его жена состояла при дворе принцессы Шарлотты — супруги царевича Алексея. Между тем имени Моро и его жены нет ни в полковых списках, ни в списках придворных того времени. Однако участником Прутского похода Моро все же был; это не вызывает у Пушкина сомнения, и записки Моро производят, бесспорно, впечатление воспоминаний очевидца.

Текст «Записок Моро-де-Бразе» проверен по рукописи Пушкина и посмертной публикации («Современник», 1837, № 1.)

---

Впрочем, мне нечего жаловаться на Бюлова; он ко мне чрезвычайно добр и даже только что разместил свои части так, чтобы охранять мои отряды во время перехода через Хардингсвельд и не терять со мной связи.

Если бы у меня было чуть больше пехоты, я тотчас отправился бы к Антверпену, а покамест постараюсь отойти от Берг-оп-Зоома и таким образом развернуть свою небольшую операцию. Я отослал сильный отряд к Хертогенбосу, но из пяти казачьих полков у меня, увы, осталось менее половины.

Пока не хотят отзывать ни Гагарина, который с двумя полками осадил Наарден, ни Марклая, под чьим началом двести пятьдесят человек дерутся в Северной Голландии с адмиралом Вернхелем.

Не смешно ли? Бюлов стоит в Утрехте, а у англичан в Аейдене и Гааге пятитысячное войско, да и у голландцев должно уже быть десять тысяч под ружьем.

Посылаю тебе, любезный, некоторые бумаги, захваченные там и сям; они кажутся мне интересными и представят тебе картину беспорядка и ужаса, охватившего провинции великой империи{167}. Еще у меня припасено несколько превосходных карт, но они пока остаются при мне - отдам их тебе в собственные руки.

Мне весьма хочется, мой добрый друг, чтобы сия минута настала поскорее; я скучаю без тебя, и у меня почти нет возможности совершать глупости и не получать твоего одобрения, которое мне дороже всего.

Если ты жалеешь о Павлоградском полку, любезный друг, то я не менее живо скорблю о моем храбром и превосходном Апушкине{168}. Г-н Сухозанет совершенное ничтожество, я беспрестанно выказываю ему свое недовольство не устаю повторять, что его общество понемногу делается сноснее. С каждым днем я все более доволен Жеваховым; повышение в чине еще более сделало ему пользы, и трудно пожелать кого-то лучше него. Напротив, получив генеральство, Книппер стал глупее и скучнее прежнего и даже принялся пьянствовать. Патон - несносный путаник, он душит меня рапортами, которых я не слушаю; на каждое мое замечание он отвечает на четырех страницах, и это впрямь дает ему такое весомое превосходство надо мной, что я нашел удачный способ избавиться от этих двух генералов.

Я оставил в Роттердаме свою коляску и отдал наистрожайший приказ о том, чтобы, уходя оттуда, отряд ни в коем случае не брал ее с собой. Поверишь ли: оба моих генерала{169} предпочли не расставаться с колесами!

Сейчас получил донесение о том, что мои казаки заняли Вильгельмштадт и неприятель с такой поспешностью ретировался оттуда, что не успел

16 (63)

[1814]

Вот рапорт Чеченского{170}; я отправил пятнадцать человек с офицером к Якобсону с приказанием оставить половину от этих пятнадцати на полдороге из Ахена в Бернбург как сторожевой пикет в том случае, если Якобсон будет вынужден двигаться не к Ахену, а в ином направлении. Офицер проберется к Якобсону, чтобы получить верные сведения, и немедля возвратится.

Егеря прибыли и уже начали работу. Бенкендорф.

Прилагаю также рапорт Обрескова, полученный сегодня ночью.

Сейчас привели полковника Вестфалена, захваченного в Ахерслебене с двенадцатью солдатами; отправляю его к тебе; вид у него дерзкий, но он, кажется, человек светский.

Сию минуту привели Тиреса, английского офицера, бывшего с Якобсоном{171}; он воротился в Бернбург за своей...

17 (64)

[1814]

Любезный друг, пользуюсь случаем сказать тебе, сколь я счастлив надеждой вскоре тебя обнять. Все идет расчудесно, мы их бьем одного за другим, и сие выпало тому, кто первый взял ключи Парижа; гадали и интриговали, кто будет губернатором Парижа; французы оказались трусами{172}, Бонапарте - глупцом; получили несколько шлепков и уже не знают, куда деваться; везде видят призраки, каждый крестьянин кажется чертом.

Вот они каковы, наши красавцы из Главной квартиры{173}. Да еще 18-й король{174}: он двух слов написать не умеет и никому не нужен, однако норовит еще увеличить суматоху и даже переговоры наши омрачить и отравить подозрениями. Я только что отправил Льва в Эперне с двумя казачьими полками; с этой сильной партией он будет охранять наше сообщение с большой армией{175}.

Из письма 18 (65)

Получено 23 Февраля в Кракове.

С.-Петербург, сего 9 января 1815.

Известно ли тебе, что мои полки - уланские{176}, Сибирский и Оренбургский; я превратился в рекрутского чиновника: набираю офицеров и уже нашел много отличных. Среди прочих Ушаков, Орурк, Чеченский и Ламздорф{177} желают перейти, но для сего мне надобно познакомиться с полковыми командирами. Получив бригаду, я ее уже не оставлю и употреблю все средства к тому, чтобы она была хороша.

Прошу тебя, любезный друг, узнать, отправил ли Жевахов мои вещи к генералу Сталю; ежели сие не сделано, будь так добр, займись этим. Карты мне очень дороги; смотри не стащи их. Прибавь к ним какие-нибудь из тех, что ты приобрел в Кельне, и пришли ко мне - я тебе руки расцелую. До сей поры я не получил от Сухтелена{178} шведские кресты и ленту для Жевахова, но дело сделано.

Из письма 19 (66)

Получено 23 Февраля 1815 в Кракове.

С.-Петербург, сего 25 января 1815.

<...> Бога ради, любезный мой, уведомь меня о моих картах, бумагах и о бедном Петруше, вверенном попечению Жевахова. С присущими тебе мудростью и любезностью изыщи способ доставить их ко мне.

За Сен-Дизье я получил алмазные знаки [ордена св. Анны 1-й степени], что весьма недурно, а за Краон и Лаон и благодарности не дали. Недоволен я тем, что у меня под началом бригада, а не дивизия. Я уже почувствовал расположение великого князя {179}: попросив себе в адъютанты корнета Конноегерского полка, я получил следующий ответ: раз неизвестно, имею ли я на это право, решено мне отказать.

Получил письмо от княгини, которая, кажется, не скучает в Вене и будет иметь удовольствие увидеть Париж. Напиши мне, где Лев{180} и что с ним. Его определили в дивизию Витта{181}.

История 1812 года и "Записки Бенкендорфа"

Крупнейший современный источниковед Отечественной войны 1812-1814 гг.{*25} А. Г. Тартаковский назвал "Записки Бенкендорфа", вернее их часть, посвященную 1812 году, "мемуарно-историческим сочинением". Он относит "Записки" к числу тех документов, что "проливают новый свет на ряд важных аспектов истории 1812 г.". В этих словах ученого даны и четкое типологическое определение, и качественная оценка содержания мемуаров как уникального произведения о давно отгремевших событиях великой эпохи.

Несмотря на свою почти двухвековую отдаленность, эта эпоха притягивает к себе, увлекает людей науки, литераторов, представителей разных видов искусства и ремесла. События той войны переживают заново тысячи людей. Наверно потому, что та эпоха была временем великих, выдающихся, замечательных людей, людей экстраординарных по талантам и деятельности. Это было не только время героев и подвигов, но и время "классических" личностей и характеров. "Записки Бенкендорфа" написаны человеком той "классической" эпохи, от которой начинается российская классическая культура XIX века, великое русское искусство, великая литература, той эпохи, когда рукой Пушкина были написаны первые поэтические строки.

Пожалуй, лишь "Заметки о русском походе 1812 года" ("1812 год" - в русском издании - П. Г.) знаменитого Карла фон Клаузевица в еще большей мере совмещают в себе качества мемуарного источника и историографии. К историографии же "Записки" можно причислить за те аналитические наблюдения и обобщения, что украшают этот краткий, но весьма емкий труд. Но главное - это замечательный мемуарный источник, не использованный исторической наукой в силу долгой идеологической предвзятости: автор был "идейно чужд" и либеральной, и "освободительной" тенденциям в русском обществе, а позднее и правителям "освобожденной" страны. В силу инерции не используется этот источник и поныне.

Текст писарской копии, выполненной при жизни автора для известного историка А. И. Михайловского-Данилевского, был переведен в начале XX века и издан генералом В. И. Харкевичем. Эта публикация давно стала редкостью и ныне доступна только лицам, специально занимающимся историей этой эпохи. Вторая публикация (с кратким комментарием) была осуществлена в рамках одного из сборников, издаваемых ИМЛИ РАН ("Московский пушкинист", IV. М., 1997, с. 331-382). Значительность содержания и высокая ценность "Записок" как документа эпохи, признание их выдающимся произведением российской мемуаристики делают необходимой новую публикацию.

Обычно публикация исторического источника сопровождается комментарием, в котором источник автономно от иных, напрямую "работает" на освещение каких-либо проблем, чем наглядно иллюстрируется ценность документа, обосновывается его значение. Реже публикуемый источник рассматривают в контексте источнике-вой базы по той теме, к которой он относится. Информативные возможности источника в этих условиях оказываются, как правило, неизмеримо выше. Значение и уникальная ценность "Записок Бенкендорфа" выявляются именно при рассмотрении их содержания в общем проблемном контексте с иными источниками.