Александр Бенкендорф - Записки

• Название: Записки
• Автор: Александр Бенкендорф
• Жанр: Биографии и Мемуары

И. Фейнберг: «Записки бригадира Моро-де-Бразе (касающиеся до турецкого похода 1711 года)» Пушкин перевел и со своим предисловием подготовил к печати. 31 декабря 1835 г. он писал о них: «Эти записки любопытны и дельны. Они важный исторический документ и едва ли не единственный (опричь журнала самого Петра Великого)». Рассказ Моро-де-Бразе о походе 1711 года Пушкин называет «лучшим местом изо всей книги» его, изданной в 1716 г. на французском языке под названием «Записки политические, забавные и сатирические господина Жана-Никола де Бразе, графа Лионского, полковника Казанского драгунского полка и бригадира войск его царского величества». Следует отметить, что в армии Петра I Моро в числе старших офицеров не числился. Возможно, что он проделал Прутскую кампанию в качестве рядового участника. Присваивая себе относительно высокий чин, Моро утверждает, что его жена состояла при дворе принцессы Шарлотты — супруги царевича Алексея. Между тем имени Моро и его жены нет ни в полковых списках, ни в списках придворных того времени. Однако участником Прутского похода Моро все же был; это не вызывает у Пушкина сомнения, и записки Моро производят, бесспорно, впечатление воспоминаний очевидца.

Текст «Записок Моро-де-Бразе» проверен по рукописи Пушкина и посмертной публикации («Современник», 1837, № 1.)

---

На рассвете я отправил к коменданту офицера с письмом, однако оно не было принято. Я решил, что было бы смешно продолжать осаду крепости, располагая восемью орудиями конной артиллерии, и заставлять людей стоять лагерем в болоте, и отправился на квартиры за семь, восемь и десять верст, держа казачьи посты по обеим сторонам, как можно ближе к городу. Я бы не предпринял этой нелепой попытки, если бы все вокруг не убеждали меня, что жители города поднимут восстание и принудят французского генерала сдаться.

Посылаю тебе копию последнего письма, которое я написал В. Дерсбург, где было всего лишь пятьдесят человек, сдался казакам, которых на следующий день выгнали оттуда две сотни французов, и генерал Оппен снова взял город позавчера. Зуптен был вчера занят прусским отрядом. Нарышкин в Цволле и занял Камней.

Амстердам, Роттердам и Гаага очищены от французов, и над ними реет оранжевое знамя. Наарден, Мюйден, Утрехт и Арнем пока в руках неприятеля, и судя по письмам к коменданту Девентера, которые перехватил Гагарин, в Горкум прибыли шесть тысяч человек, которые должны двинуться на Утрехт. Генерал Оппен{162} увел свои войска от Дерсбурга и идет на Арнем и Утрехт; майор Марклай с 250 казаками позавчера был в Ниенкерке.

Так обстоят дела, и суди сам, любезный друг, хорошо или дурно то, что я предлагаю В. Он ко мне не писал уже шесть дней, и я очень озадачен его молчанием, не решаясь принять на свою ответственность дальнейшие шаги и опасаясь потерять время{163}.

13 (60)

[1813]

Генерал!{164}

Сию минуту мною получено известие о том, что Цуптен капитулировал. Поскольку упорное сопротивление Девентера лишено теперь всякого смысла и река Иссель может быть перейдена и слева и справа от города, требуется не более тридцати орудий, чтобы поубавить упрямства у французского коменданта. Коль скоро эта крепость не представляет более особенной важности и в любом случае сдастся рано или поздно, осмеливаюсь просить ваше превосходительство о позволении оставить отряд казаков для наблюдения за Девентером, а самому с остальными частями отправиться к Цволлю.

Полагаю, что теперь, после событий, о которых я имел честь сообщить вашему превосходительству, чрезвычайно важно поддержать усилия голландцев, что можно было бы осуществить, имей я ваше позволение отправиться вплавь по Зейдерзее с пехотой и артиллерией, оставив лошадей в Цволле; на весь путь у меня ушло бы менее суток. Генералы Жевахов и Сталь повели бы кавалерию, к которой присоединился бы гр. Нарышкин с двумя орудиями конной артиллерии, и все они старались бы посуху пробраться к Амcтердаму.

14 (62)

[1813]

Любезный граф!

Для начала сообщу, что 250 человек под командованием майора Марклая заняли Амстердам под носом у полковника Нарышкина; тот, будучи прислан задолго до меня, не сумел сформировать отряд для этой операции; он вступил в город и теперь не будет величать меня бароном, ибо, к моему великому удивлению, стал называть себя князем.

Я нахожу, что состояние умов здесь весьма мало готово к нашему появлению - по причине бесконечных контрибуций, которых требовал Лев для корпуса Винцингероде. Я объявил, что по воле Императора эта страна во всех отношениях должна быть трактована как союзница{165}, и услышал в ответ, что мне будет предоставлено все необходимое для войск, лишь бы не употреблялось слово "реквизиции".

Жители Амстердама с неописуемой радостью приветствовали Марклая и его казаков; они подняли знамя Оранского дома, провозгласили новую конституцию и уже избрали всех членов нового правительства. Выбор пал на лиц, отличившихся патриотизмом и талантами. В Амстердаме ожидают оружия и помощи от Англии. Все берутся за оружие.

Действия и поведение Марклая выше всяких похвал.

Я мог бы опасаться за исход амстердамского восстания, если бы силы французов в Голландии были значительны, но вот их положение:

В Наардене без малого тысяча человек и пушки; хотя они, спустив шлюзы, отрезали меня от всякого наземного сообщения с Амстердамом, но ничего не осмелятся предпринять против этого города с его двумястами тысячами жителей, которые готовы обороняться до последнего.

В Утрехте около четырех тысяч человек.

В Горкуме десять тысяч. В Амерсфорте не более тысячи.

В Арнеме от двух до трех тысяч далеко не отличных войск, состоящих из иностранцев, таможенных частей и недавно призванных солдат.

Роттердам, Лейден, Хаарлем и другие города по примеру Амстердама подняли знамя восстания.

Нарышкин с двумя казачьими полками и двумя пушками стоит под Амерсфортом и рассылает свои нартии к Наардену.

Князь Гагарин с двумя казачьими полками находится перед Девентером на левом берегу Исселя; полк Чеченского есть связующее звено между ним и Нарышкиным. Сталь остановился перед Девентером на правом берегу Исселя и сносится с Гагариным через Вике, где по моему приказанию был сооружен понтонный мост.

В Девентере две тысячи человек гарнизона и восемьдесят орудий. Я пробовал было атаковать город ночью, врасплох, что, конечно, не имело успеха, но этим я стремился лишь воодушевить горожан и подвигнуть их к восстанию против гарнизона. Когда это не удалось, мне уже нечего было делать возле хорошо укрепленного и с обеих сторон окруженного водой города. К тому же в окрестностях Девентера не имелось ни малейшей возможности изыскать провиант, и потому я отправился сюда, желая приготовиться к исполнению своего плана передвигаться по воде, о коем я тебе рассказывал в последнем письме, или, в случае отказа, по крайней мере удерживать переправу через Иссель и как следует поддержать маневры генерала Оппена, который выступил из Дерсбурга и должен был направиться через Арнем к Утрехту.

Сегодня утром я получил письмо от генерала Бюлова, который извещает меня, что завтра, 17 (29) числа, он будет в Дерсбурге со всеми своими силами, что, как я надеюсь, подвигнет генерала Оппена не останавливаться перед Арнемом, а идти прямо в Утрехт и оттуда в Амстердам. Все небольшие гарнизоны сдадутся и не осмелятся даже носа показать из своих крепостей. Итак, полагаю, что Голландия спасена и Марклай оказался провозвестником ее освобождения.

Я стал большим барином, любезный друг, и теперь диктую письма, как ты. Нахожу сие весьма удобным, ибо одновременно с этим занятием могу потягивать вино и прогуливаться. Если встретишь в этом письме орфографические ошибки, не приписывай их мне. Непременно пришлю тебе издаваемую в Цволле газету, где объявлено о прибытии сюда ее светлости княгини Нарышкиной, но пока у меня только один экземпляр, коим я очень дорожу.

Впрочем, не пугайся. Лев не женился; помянутая княгиня - дама, которую ты видел у меня в Касселе; твой вестовой захватил ее на следующий день.

А. Бенкендорф. Цволль,

сего 16 (28) ноября Не спускай глаз со шлюзов{166}.

15 (61)

Бреда, 1 (13) декабря 1813.

Любезный, любезнейший друг, диктую это письмо, лежа в постели; вокруг меня крепостные стены Бреды, огромные рвы с водой, куртины, демилюны, равелины. Теперь-то мне можно раздеться, и рядом нет Резчикова, который осмелился бы помешать моему отдыху.

Донские казаки еще вчера вечером были у ворот крепости, а сейчас неутомимые посланцы наших степей стоят на парапетах Бреды.

Я нахожусь здесь со всем моим отрядом. Лорсэ, командир дивизии и комендант Гертруденберга, был так добр, что объявил о капитуляции этого города в то мгновение, когда подходила пехота, что проложило нам по-королевски широкую дорогу. На левом берегу устья Горкум, Хейсден, Лёвенштейн и Хертогенбос, и далее Гертруденберг, Бреда, Берг-оп-Зоом и Виллемштадт - казалось, все эти крепости, остававшиеся в руках неприятеля, да еще в столь тесной и разделенной на мелкие части стране, как Голландия, закрывали нам дорогу в Брабант. Генерал Бюлов и слышать не хотел о переправе через устье, однако я почтительнейше заметил ему, что правилам тактики следует иногда предпочесть гибкость, что мы должны согласовывать свои действия лишь в целом и для того только, чтобы усугубить беспорядок, нарастающий на границах Франции; наконец, что две тысячи человек, действуя энергически сейчас, сделают больше, нежели целые армии в несколько месяцев.

Впрочем, мне нечего жаловаться на Бюлова; он ко мне чрезвычайно добр и даже только что разместил свои части так, чтобы охранять мои отряды во время перехода через Хардингсвельд и не терять со мной связи.

Если бы у меня было чуть больше пехоты, я тотчас отправился бы к Антверпену, а покамест постараюсь отойти от Берг-оп-Зоома и таким образом развернуть свою небольшую операцию. Я отослал сильный отряд к Хертогенбосу, но из пяти казачьих полков у меня, увы, осталось менее половины.

Пока не хотят отзывать ни Гагарина, который с двумя полками осадил Наарден, ни Марклая, под чьим началом двести пятьдесят человек дерутся в Северной Голландии с адмиралом Вернхелем.