Саша Дэа - Девушка с повязкой на глазах

• Название: Девушка с повязкой на глазах
• Автор: Саша Дэа
• Издательство: Реноме
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-904045-15-9

САША ДЭА

ДЕВУШКА С ПОВЯЗКОЙ НА ГЛАЗАХ

Вы, знающая боль, столь верная в любви останетесь во мне.

Два человека встретились в кафе. Две женщины. Они не знают друг друга. Но одной нужно сказать, а у другой есть возмож­ность слушать.

Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе расставленные мысли производят другое впечатление.

Блез Паскаль

Я, конечно, очень грешна, Но своей любовью я заслужу этот рай.

Юлия Бужилов

Посвящаю Книгу Силе.

Посвящаю Книгу Человеку, который живёт в моём сердце.

«Я говорю с тобой, и не моя вина, если не слышно. Сумма дней, намозолив человеку глаза, так же влияет на связки. Мой голос глух, но, думаю, не назойлив».

Иосиф Бродский

Данная книга является художественным произведением. Но любое сходство с реальными событиями— чистая правда.

---

— Не по себе?— говорю я. — Это только на­чало.

Я не в состоянии объяснить происходящее.

Она прощается и закрывает дверь.

Вниз. По лестнице. Спокойно. Медленно. Обдумывая. В подъезде читаю надпись «Цой жив». Думаю о том, что, может быть, ты тоже жива.

Прощаюсь со своей целью. Она прерва­лась, оборвалась, остановилась. Или дру­гими словами: у моей цели новый этап. Она переросла во что— то более ожидаемое, более мудрое. На улице выбрасываю в му­сорный контейнер нож — моё оружие. Сни­маю с правой руки перчатку и тоже её вы­кидываю.

Всё. Опустошение.

Я знаю, что будет дальше.

Дальше она умрёт сама, изнемогая в конвульсиях, но я не буду плакать.

Мне остаётся ждать.

Ненавидеть.

Ждать.

— Всё.

— Что всё?

— А дальше всё было понятно. Я умела ждать.

— Что Вы ждали?

— Неизбежность.

ЭПИЛОГ НЕИЗБЕЖНОСТЬ

Она приходит ко мне.

Смотрит молящим взглядом. Кричит взгля­дом. Под глазами синяки от невысыпания, или от худобы, или от дыхания истины. Она блед­ная, измученная, больная. Совсем другая. В ней нет красоты. В ней нет гармонии.

Интересно, бабочки, наверное, выгля­дят так же в последние секунды своей жизни: прощаются со своим великолепием.

Я знаю, зачем она пришла.

— Зачем ты пришла?— спрашиваю я.

— Пожалуйста, — начинает она.— Пожа­луйста. Я не знаю, могу ли просить у тебя.Забери его.

Нет. Она не имеет права просить у меня.

Она говорит медленно. Я чувствую, как ей сложно даётся каждое слово. Она выглядит такой слабой, что мне кажется, она может упасть в любой момент. Тот ли это человек, которого я знала? Человек, с которым ты провела последние минуты.

Человек, которого я ненавижу. Человек, имевший чёткие принципы. Человек, который разрушал. Можно ли ненавидеть это болезненное, измученное существо?

— Я прошу тебя,— продолжает она, — забери свой взгляд. Ты оставила его. Забери истину, которую ты открыла мне. Я не в состоянии знать это. Я не могу спать. Освободи меня..

Она не может спать. Я знаю, что такое бессонные ночи.

Сейчас время для моей доброты.

Я должна протянуть ей руку.

Я должна понять и простить её.

Что я должна ещё?

Что я должна ещё?

Я не хочу быть доброй. Я не хочу жалеть её, успокаивать. Я не хочу давать ей надежду на счастливый конец. Всё предопределено, и я забываю свою доброту. Забываю легко. Боль выживает, вытесняет сердечность.

— Это можешь сделать только ты. Прошу. Я схожу с ума. Я вижу твою боль, она ста­новится частью меня. Везде. Всегда. Крики в голове,— её голос дрожит.— Пожалуйста. Я устала. Прости меня. Верни спокойствие. Я не могу так жить. Я вижу твой взгляд. Он пре­следует меня.

Я смотрю на неё и улыбаюсь. Я чувствую, как мне становится легче. Словно с каждым её словом частица моей боли покидает меня.

Теперь у неё нет тишины.

Счастлива ли я в этот момент?

— Дай мне свои духи, — говорю я.

Она достаёт из рюкзака флакон и про­тягивает мне. Я беру его, заворачиваю в газету и выкидываю на кухне в мусорное ведро.

— Смени запах,— твёрдо произношу я.

— Хорошо.

Теперь у неё нет её запаха.

Счастлива ли я в этот момент?

— Что ты хочешь ещё?— спрашивает она.

Чего я хочу? Чего я хочу в момент, когда мо­гу получить всё? Я могу уничтожить её. Я могу простить её. Чего я хочу?

К морю.

В ней ещё остаёшься ты. Я хочу, чтобы в ней не было тебя.

— Я хочу,— начинаю я,— чтобы ты отдала мне ваше время.

— Что? Время?— она слабеет,— а разве это возможно?

— Возможно. Последние минуты. Вы?

— Мы были.— начинает она.

— Нет,— останавливаю я её.— Вас не было. Были мы. Я и она. И танец наш.

— Мы были.

— Нет. Вас не было.

— Мы .

— Нет. Вас не было. Ты слышишь?— мой го­лос твёрд и жесток, наверно.

Я не буду её жалеть. Я могу жалеть старика бездомного или «домного», но несчастного, глухого в своём бытие. Кто мне она, чтобы я была доброй? Она — человек, случайно, по воле судьбы, по жестокой воле судьбы, столкнувшийся со мной.

— Мы. — она плачет. Я вижу, как ей тяжело терять тебя.— Были.

— Нет. Ты путаешь,— тихо-тихо говорю я. — В последние минуты я была с ней. В зале (или это был не зал?), где никого кроме нас не было, играла музыка. Мы бесконечно долго кружились в танце, улыбаясь друг другу. Музыка была в нас. Ля-ля-ля. Ля-ля. Ля-ля-я. Ля-ля-ля. Ля. Ля-ля.

—  Замолчи,— просит она.

—  Видишь? Вас— не было.

— Не было.— читаю я по её губам.

— Что?— переспрашиваю я.

— Вы танцевали,— произносит она.

Я чёрствая. Чёрствый кусок чёрного, уже не­съедобного, хлеба. Я жестокая. Я безжалос­тная. Я убийца. Я не боюсь признать это. Я не боюсь быть. Я пугаю её своим равнодушием.

Можно расслабиться, закрыть глаза. Мож­но даже забыть о том, что она сейчас стоит у меня в коридоре с протянутой душой, с мольбой, с криком о помощи. Можно забыть о ней. Помнить только наш танец и продол­жать его. Отдаться музыке, звучащей где-то в моём сознании.

Шум моря. Волны спокойно поглощают друг друга, заканчивая свой путь на берегу. На берегу, где наши пятки оставляют вечные следы единения и созвучия.

Вот оно — море.

Я улыбаюсь. Мы танцевали. Я помню наш танец. Как горячий напиток во мне протекает «мы танцевали».

Видишь, моя дорогая, теперь у неё нет те­бя.

Счастлива ли я в этот момент? Да.

Теперь я чётко ощущаю в себе разделение счастья и ненависти. Они гармонично су­ществуют во мне. Счастье доброе и тёплое. Улыбчивое. Ненависть тоже добрая, только чуть холоднее. Они защищают меня.

— Дай мне спокойствие.

Она встаёт на колени, опускает голову вниз и торопливо начинает:

— Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.

Я слушаю её и, только из уважения к мо­литве, не останавливаю. Мне уже абсолютно всё рано, что она скажет. Во мне — нирвана.

Во мне — жизнь.

— Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Аминь.

Она поднимает голову и смотрит на меня. Она сходит с ума.

— Я не Бог,— спокойно говорю я.

—  Прости меня.

— Бог простит, а я.Я — не Бог.

18. 11. 2007— сентябрь 2008

Письмо №.

Приближается осень. Я с тревогой жду этого пе­риода, так,как,осенью всегда слишком грустно. Мелан­холия. Цветные, а потом печальные деревья. Ты ведь помнишь осень?

Я стала приходить к, тебе реже. Теперь лишь несколько раз в неделю. Мне кажется, тебе одиноко тут. А так,хррошо знать, что есть я. Да, пусть хоть и живая, но верная тебе.Я остаюсь верной.

Недавно я была жестокой. Это был момент. Это была болезнь, но тебе не стоит этого знать. С тобой я всегда добрая.

Ты не плачь. Слышишь? Или мне мерещится? Или это шум ветра? Или сердце так, громко стучит? Или это я плачу? Ты не плачь…

Я беру у сторожа раскладной стульчики сижу рядом с тобой. Читаю тебе вслух разных поэтов. Когда заканчивается книга, я начинаю новую. Когда я замер­заю, мне приходится уходить.

А когда мы были детьми, мы не знали друг друга. Наверное, мы где— нибудь виделись. В парке аттрак­ционов или просто на улице. Равнодушно проходили мимо друг друга, каждый в своём детстве, но нам не вспомнить эти встречи. Мы умели жить, не зная имён наших. Сейчас мне надо снова стать ребёнком, чтобы уметь.

И когда мы ушли из детства, мы вместе мечтали покататься на воздушном шаре.

Тебя нет уже такдолго, а я живу.

Я поднялась, подошла к ней и сняла повязку. Она ещё некоторое время сидела с закры­тыми глазами.

— А я живу,— тихо повторяла она.

— А я живу.

— А я живу.

— Пойдёмте отсюда,— сказала я.— Хорошо, — ответила она и открыла глаза.

Мы вышли с ней на улицу. Дождь уже за­кончился. Пахло свежестью.

— Запах свежести,— она глубоко вдохнула.

— Что Вы будете делать дальше?

— Я вернусь домой, сделаю себе чай. Потом лягу спать. Утром меня разбудит будильник, я пойду на работу. Вечером стоит зайти к одному человеку: я давно у него не была.

— Так просто?— перебила её я.

— Да, так просто.

— А как же то, что Вы мне рассказали?!

Она задумалась. Потом посмотрела мне в глаза. Этот взгляд. Спокойный.

— Знаете, я шла по улице в очередной раз по­гружённая. Погружённая. Я увидела Вас в окне, подумала о том, что у Вас доброе лицо, ещё подумала о небе. Такие легкие мысли о Вас и о небе. Ка­жется, в этих мыслях нет ничего особенного.

Иногда тебе наступают на ногу, вот точно так же наступают моменты, когда человек понимает, что больше нет смысла в по­гружённости, когда хочется чего-то другого. Ты останавливаешься, оглядываешься и что-то решаешь. А что ты решишь — зависит от тебя. Просто настал момент, когда я поняла, что готова рассказать об этом. Рассказать от начала, которое казалось мне концом, до конца (а конец — он сейчас), который стал для меня началом. Рассказать, позволяя себе быть честной. А что такое позволить себе быть честной? Как часто мы честны? Не строить из себя героя. Не строить из себя жертву. Рассказать о жестокости, которая перепол­няла меня. Рассказать о своей боли, к ко­торой моё сознание уже привыкло, но ко­торую не стоит нести в себе. Рассказать, не скрывая свою слабость, ненависть. Уметь быть простой и детской. Рассказать это чело­веку, который не знает меня. И даже если Вы меня осудите, то это не имеет никакого зна­чения. Рассказать и оставить. О— СТА— ВИТЬ, по­нимаете?— она улыбнулась.