Имран Касумов - На дальних берегах

• Название: На дальних берегах
• Автор: Имран Касумов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Шульц забрал портрет себе и теперь не знал, как ему быть с художником дальше. Он спросил:

- Судя по всему, к деньгам вы отвращения не питаете?

- О нет, месье! - горячо воскликнул Мехти.

- Вы их будете зарабатывать очень мало, - сказал Шульц, протягивая Мехти раскрытый портсигар, - особенно сейчас... После войны вы, пожалуй, сможете открыть мастерскую где-нибудь у нас, в Данциге или Кенигсберге, и я готов даже обеспечить вас клиентами...

- Однако, чтоб открыть мастерскую, тоже нужны деньги, - вздохнул Мехти.

- Да, и вряд ли вы их накопите, бродяжничая по-берегам Адриатики... А я... я могу помочь вам открыть мастерскую.

Мехти вынул изо рта сигарету, выжидательно взглянул на Шульца. Шульц подсел к нему ближе.

Предложение Шульца сводилось к тому, что Краусс должен был - за плату, за весьма высокую плату! - пользуясь своим вольным положением бродячего художника, перекинуться к партизанам. Там он может делать все, что ему угодно: писать портреты партизан, варить им кашу, стоять на часах или участвовать в их вылазках; задача же на него возлагается лишь одна: выяснить, существует ли реальный Михайло и - если такой существует - при случае выманить его или его напарника в любое место, где он мог бы быть захвачен немцами.

Мехти согласился не сразу: он долго торговался из-за суммы, соглашался только на немецкие марки и наотрез отказывался от итальянских лир.

Отпуская его, Шульц велел своим помощникам сделать несколько компрометирующих снимков и пригрозил Мехти:

- Если ты, чего доброго, надумаешь вдруг переметнуться на их сторону пощады не жди! Мы найдем способы добраться до тебя, где бы ты ни был!..

Уже выйдя от Щульца, Мехти вернулся снова и попросил, чтобы ему выдали какой-нибудь пропуск, - "иначе, месье, меня будет хватать каждый патруль!"

Шульц скрепя сердце выдал ему оранжевый прямоугольник.

Прежде чем прийти в бригаду, Мехти долго кружил по тропам для того, чтобы запутать нацистов, если бы они вздумали идти за ним по следам.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

К тому времени, когда возвратился Мехти, Вася начал медленно поправляться. Жар у него спал, и однажды, открыв еще замутненные глаза, он увидел своего друга, который сидел, склонившись над ним.

- Мехти! - обрадованно прошептал Вася, и они обнялись так, словно не виделись долгие годы.

Мехти ни днем, ни ночью не отходил от Васи. Совсем недавно Вася, словно сиделка, ухаживал за Мехти, а теперь Мехти нянчился с Васей. Когда Вася немного окреп, Мехти стал сопровождать друга в его коротких прогулках. Нельзя было без волнения смотреть, как бережно поддерживал он Васю, когда тот, прихрамывая, шел к лужайке, на самое солнышко, чтобы погреть свое ослабевшее тело.

Штаб бригады находился сейчас еще выше в горах; и, сидя на камнях, друзья смотрели вниз, в глубокое ущелье, откуда веяло теплой сыростью и запахом свежей травы. Высокие горы заслоняли от них мир. А как бы им хотелось увидеть за суровой стеной цветущие дали родной земли!..

- Сейчас наши ребята готовятся к экзаменам. Пройдет еще два месяца, и прощай школа! Да какая там школа, я бы сейчас шагнул уже на третий курс института! Если бы не война, конечно...

И Вася вспомнил отца и мать, которых давно уже не было в живых. Вспомнил и себя во время войны, побег из фашистской неволи, жестокие схватки с гитлеровцами (скольких уже уничтожил он собственной рукой!), родившуюся в дыму и огне боев первую пылкую любовь...

С тех пор как они снова встретились с Мехти, Вася ни разу не произнес имя Анжелики. Это удивило Мехти, но он молчал, боясь разбередить рану друга. И только спрашивал себя: "Почему он не говорит о ней? Почему ничем не хочет со мной поделиться? Может, я помог бы ему в его горе!"

* * *

Положение, в котором находилась бригада, было очень тяжелым: немцы контролировали все дороги, ведущие в Триест, связь с соседними партизанскими соединениями еще не была налажена. Попытки местных крестьян пробраться к партизанам, чтобы передать важные, интересующие штаб сведения, терпели неудачу. Немцы хватали их и расстреливали на глазах у остальных крестьян.

В Триесте продолжал мутить воду Карранти. От случая к случаю он принимал участие в карательных операциях немцев; Шульц представлял его немцам как своего нового агента, и это позволяло Карранти действовать в городе с большим размахом: он покупал, запугивал, заключал темные политические сделки.

За последнее время совсем распоясалась фашистская газета "Иль-Пикколо". Она что ни день печатала небылицы о победах гитлеровских армий на русском фронте, о разгроме немцами партизанских отрядов и в том числе целой бригады из корпуса имени Гарибальди.

Необходимо было уничтожить типографию фашисткой газеты.

Ферреро и Сергею Николаевичу не хотелось вновь посылать Мехти в Триест, но пришлось поручить это задание ему - он лучше остальных ориентировался в центральной части города.

Прошло три недели с тех пор, как Мехти был "послан" Шульцем к партизанам. Шульц говорил ему, что вернется в Триест через неделю и там дождется своего агента. Однако Шульцу, видимо, было не до агентов. Он окопался в Плаве и продолжал держать под своим наблюдением все подступы к городу.

Это была схватка на выдержку. Партизаны сидели без продовольствия и медикаментов, не хватало и боеприпасов. Но и нацистам приходилось туго. Крестьяне прятали от них все съестное, а подвоз из города был затруднен: в горах обозы могли отбить партизаны. Среди нацистских карателей, привыкших к сытой жизни в Триесте, начались болезни. У солдат кровоточили десны, отекали ноги.

Голодные, обозленные, они врывались в дома крестьян и, не найдя там ни крошки, разрушали все, что можно было разрушить. Женщины, старики и дети покидали свои жилища и перебирались в окрестные горы. Опустело несколько селений...

Из семи отправленных из Триеста грузовиков с продовольствием к Шульцу смогли пробиться лишь три, а этого не могло хватить на всех. В первую очередь кормили офицеров. Солдаты роптали... Больные оставались без присмотра, и на двадцатый день пришлось похоронить семерых солдат, а еще через два дня число умерших от болезней увеличилось до тридцати. Тогда Шульц решил снять осаду и отступил обратно в Триест. Уходить немцам пришлось с боями... Неожиданные набеги засевших в горах небольших крестьянских отрядов наносили ощутимый урон. Шульц вошел в город, не досчитавшись двухсот солдат.

И снова на горных тропинках, ведущих к партизанам, появились женщины с корзинами на головах. Отовсюду потянулись в бригаду группы крестьян: новое боевое пополнение.

Снова начали взлетать в воздух железнодорожные мосты, которые фашисты успели восстановить за время осады. Поезда сходили с рельсов; тоннели обваливались на головы гитлеровцам. Выведенные из строя участки железной дороги партизаны брали под свой контроль и навязывали бои ремонтным бригадам нацистов.

Партизаны дробили силы немцев и беспощадно громили карателей. Это были тяжелые сражения, в которых и сами партизаны несли немалые потери.

Наиболее сложными операциями руководили Ферреро и Сергей Николаевич.

Активность партизан была так велика, что в Берлине специально обсуждался вопрос о положении, создавшемся на Адриатическом побережье. Решено было отправить туда большое карательное соединение под командованием одного из гнуснейших убийц и палачей, полковника Курта Гульбаха, который должен был, наконец, разгромить партизан.

Партизаны об этом еще не знали.

Утвердив свой контроль в окрестностях Триеста, они готовились к действиям и в самом городе, имея в виду две цели: деморализовать гитлеровцев и помочь триестинскому подполью.

В штабе бригады разрабатывался план предстоящих операций. В числе этих операций и решено было вывести из строя типографию "Иль-Пикколо".

В те часы, когда Мехти уходил на заседание штаба. Вася, оставшись один, предавался раздумью... Рана на его ноге почти зажила, но он все же чувствовал боль, когда ходил больше обычного. Вася усиленно скрывал это от Мехти. Он знал, что разговор в штабе идет о Триесте, и боялся, что его из-за ранения не пошлют в город.

Мехти действительно хоть и понимал, что Вася стремится скорее попасть в Триест, твердо решил не брать его с собой: пусть пока отдохнет, поправится. Ферреро посоветовал ему взять в напарники Сильвио.

Узнав об этом, Вася ушел переживать обиду на высокий утес, где прежде вили свои гнезда орлы.

Сперва он сидел, обняв колени руками и глядя в какую-то точку перед собой... Потом его внимание привлекли Сильвио и Вера Николич. Вера сидела на пеньке. Сильвио стоял рядом...

Вася давно уже стал замечать, что Сильвио все время вертится около Веры Николич. Когда они с Мехти вытащили ее из "комбината" на виа Фортуна, она выглядела совсем еще девчонкой, а теперь, хоть прошло не так уж много времени, превратилась в красивую девушку. Казалось, она, словно молодой побег дерева, ждала только весны, чтобы расцвесть. Энергии у нее было хоть отбавляй: она помогала женщинам стирать, стряпать, таскала воду в деревянных бочонках, ходила за хворостом, разводила костры, штопала белье.