Константин Романенко - Последние годы Сталина. Эпоха возрождения

• Название: Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
• Автор: Константин Романенко
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27805-3

Благодаря кому Советский Союз обрел статус сверхдержавы? Каким чудом удалось в считаные годы восстановить страну после самой страшной войны в человеческой истории? Почему в конце 1940-х годов по СССР прокатилась новая волна репрессий — по «ленинградскому делу», «делу ЕАК», «делу врачей»? Что стало причиной «опалы Жукова»? Кто такие «безродные космополиты» и кто убил Вождя?

На все эти вопросы вы найдете ответ в новой книге К. Романенко.

Автор утверждает, что на закате жизни Сталин совершил еще одну революцию, подлинный прорыв в будущее, превратив СССР в сверхдержаву и мирового лидера. Эта книга неопровержимо доказывает, что последние годы Вождя были не «периодом репрессий и упадка», как твердят его враги, а настоящей Эпохой возрождения.

---

Нетерпимость Сталина к злоупотреблениям не являлась секретом. И складывается впечатление, что кто-то старался воспользовался этой чертой Вождя, чтобы удалить из его окружения наиболее преданных ему лиц.

В мае 1952 года ему доложили о неблагополучии в управлении охраны, возглавляемом генерал-лейтенантом Н.И. Власиком. Речь шла о хозяйственных вопросах. Для рассмотрения ситуации была образована комиссия под председательством Маленкова, в которую вошли Берия и Рясной.

Комиссия выявила злоупотребления со стороны Власика. По подсчетам получалось, что расходы на содержание правительственной дачи были необоснованно велики, и Сталин был возмущен результатами проверки. B.C. Рясной вспоминал: «Сталин потом сам смотрел все выкладки… «Это что, я столько съел, столько сносил одежды? — шумел Сталин. — Я одни ботинки каждый год ношу! А тут одна селедка у Власика десять тысяч рублей стоит!»

Позже Власик сетовал: «Получалась баснословная сумма, которую и доложили т. Сталину, не дав мне, ни моему заместителю объяснить, каким образом получалась эта сумма, ее ошибочность». По словам Рясного, Сталин «поразился тому, что селедка, которую ему подавали на стол, стоила на бумаге «в тысячу» раз дороже обычной. «Это что же за селедка такая! — возмутился Иосиф Виссарионович. — Пусть Власик посидит и подумает, что почем в нашем государстве».

Впрочем, генерала не посадили. 29 апреля 1952 года Н.С. Власик был снят с работы и переведен заместителем начальника Баженовского исправительного трудового лагеря в городе Асбесте Свердловской области. Эта внешне почти тривиальная история имела серьезные последствия.

После удаления Власика охрану Сталина возглавил человек Хрущева — министр Госбезопасности Игнатьев. Но непосредственное руководство службой теперь осуществлял генерал Рясной, занявший 14 февраля 1952 года, тоже по протекции Хрущева, пост заместителя министра МГБ. Он являлся выпускником той же Промакадемии, где Хрущев был секретарем парткома.

Но приведем свидетельство автора книги «Сталин и разведка» Игоря Дамаскина. Он пишет, что бывший заместитель начальника личной охраны Сталина Н.П. Новик в последний год жизни ему рассказывал:

«Сталин не терпел, когда к нему приходили с докладом, не имея готовых предложений. Когда министр внутренних дел Игнатьев после ареста Власика доложил Сталину, что надо бы назначить Сталину нового начальника охраны, Сталин спросил:

— Ваши предложения? — Игнатьев замялся. — Вот вы и будете новым начальником охраны, — отрубил Сталин».

Вне зависимости от того, можно или нет верить рассказу Новика, но с удалением Власика охрана Вождя перешла в руки людей, так или иначе обязанных своей служебной карьерой секретарю ЦК Хрущеву.

9 мая Игнатьев издал приказ о чистке в управлении охраны. Но и этим смена ближайшего окружения Сталина не завершилась. В ноябре этого же года Хрущев сумел убедить Сталина в необходимости удаления еще одного его ближайшего помощника генерал-лейтенанта А.И. Поскребышева, назначенного заведующим канцелярией Генерального секретаря ВКП(б) еще в 1935 году. На XX съезде Хрущев назвал его «верным оруженосцем Сталина».

Эти кадровые перестановки давно известны историкам, но со временем они приобрели зловещий оттенок, насторожив исследователей как направленные действия, имевшие конечной целью устранить из окружения Вождя людей, длительное время работавших с ним.

Но обратим внимание еще на одно странное стечение обстоятельств. Буквально накануне 8 мая начался судебный процесс по делу о «еврейском комитете». Военная коллегия Верховного суда под председательством генерала Чепцова рассматривала на судебном процессе 1952 года обвинения в отношении 15 членов ЕАК до 18 июня. То есть 72 дня! К высшей мере было приговорено 13 участников процесса.

И все-таки это был не простой суд. Только много лет спустя появились сведения, что каждый третий член руководства еврейского комитета был сотрудником НКВД-МГБ. Судоплатов свидетельствовал, что И.С. Фефер, ответственный секретарь ЕАК с 1945 года, был «крупным агентом НКВД». Но более важным агентом был «сам Михоэлс», находившийся в агентурной работе с 1935 года. И одной из целей Михоэлса был выход «на руководящие круги американской сионистской организации «Джойнт».

По документам, исследованным Г.В. Козырченко, сотрудниками НКВД были и другие активисты ЕАК — член Президиума Юзофович с 1938 года, Ватенберг с 1934 года, Ватенберг-Островская с 1934 года.

В материалах, предъявленных суду следователями МГБ, подсудимые обвинялись в «заговоре с целью отделения Крыма от Советского Союза, превращения его в европейскую буржуазную республику, которая должна была послужить плацдармом для врагов СССР»[56].

Жорес Медведев пишет: «В приговоре, вступительная часть которого состояла из перечисления преступлений обвинявшихся, главой сионистского заговора ЕАК объявлялся Соломон Лозовский. Его представляли скрытым врагом Коммунистической партии, который намеренно поставил во главе ЕАК еврейских буржуазных националистов Михоэлса и Эпштейна, бывших членов Бунда.

Эпштейн умер собственной смертью еще до роспуска ЕАК. Именно Лозовский, пользуясь своим положением члена ЦК ВКП(б) и заместителя наркома иностранных дел, обеспечил длительную поездку Михоэлса и Фефера в США в 1943 году и поручил им установить личные конфиденциальные контакты с еврейскими националистическими кругами…

Авторство «еврейской республики в Крыму» приписывалось американскому миллионеру Розенбергу, который намеревался поставить эту республику под контроль американских сионистов»[57].

В целом с 1948 по 1952 год было осуждено 110 еврейских активистов, но к высшей мере наказания из них приговорено только 10 человек.

12 августа 1952 года, кроме Лозовского и Фефера, казнены: историк Иосиф Юзефович, директор Боткинской больницы в Москве Борис Шимелевич, поэт Лейб Квитко, поэт Перец Маркиш, поэт Давид Бергельсон, поэт Давид Гофштейн, директор Государственного еврейского театра Вениамин Зускин, журналист Лев Тальма, редактор Эмлия Теумин, редактор Илья Ватенберг и переводчик Хайке Ватенберг-Островская.

Как и все авторы-антисталинисты, писавшие на темы процессов, не утруждая себя доказательствами, думающий историк Ж. Медведев тоже заученно утверждает: «Значительная часть показаний, полученных следствием, была выбита из обвиняемых с помощью пыток и избиений».

И не может не возникнуть наивное недоумение: а для чего? Зачем советскому правительству вообще был нужен этот закрытый процесс, не приносивший никакой общественной пользы? Для чего понадобилось держать под арестом и якобы «выбивать» доказательства, а затем судить и расстреливать пятерых поэтов, двух редакторов и переводчика, историка и директора больницы?

Все становится на свои места, если понять, что эти безусловно преданные национальной идее поэты, переводчики, историки и литераторы, послевоенные «демократы» готовы были сотрудничать с кем угодно, чтобы добиться не только осуществления идеи об образовании «Крымской еврейской республики».

В менталитете людей еврейской национальности Запад всегда рассматривался как некий эталон для подражательства, и напомним массовый «исход» евреев из СССР в 70-е годы. Причем речь не идет о «диссидентах»; выехать из СССР стремилась молодежь, жаждавшая приобщения к благам «заморской цивилизации». Поэтому «отказники» ехали не «на историческую родину», а в Европу и Америку.

Обратим внимание также и на то, что расследование дела еврейского «комитета» длилось более двух с половиной лет. Его материалы трижды рассматривались в Политбюро. Член Политбюро Шкирятов выезжал в тюрьму и «лично один на один» беседовал с каждым из подследственных. Причем в ходе процесса все подсудимые подтвердили признания, данные на предварительном следствии.

И подчеркнем, что материалы этого процесса, как и других «послевоенных дел», никогда не публиковались. Ибо дело членов ЕАК оборачивалось не только банальной «государственной изменой», но и профессиональным предательством.

Противники Вождя боялись открыть ящик Пандоры. Только спустя более 50 лет в печати появилось высказывание Сталина на заседании Президиума ЦК 1 декабря 1952 года: «Любой еврейский националист — агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США». Этот вывод не потерял актуальности и сегодня; наоборот, в идеологическом значении он даже стал очевиднее.

И все-таки, отметая набившие оскомину бездоказательные утверждения историков, будто показания подсудимых на процессах послевоенных, да и предвоенных лет якобы «выбиты следователями», сошлемся на иные факты. Они свидетельствуют, что некоторые подследственные, стремясь сохранить себя, не только не сопротивлялись следствию сокрытием информации, а наоборот, охотно давали показания на всех знакомых и малознакомых, лишь бы спасти свою жизнь.