Владимир Дягилев - Вечное дерево

• Название: Вечное дерево
• Автор: Владимир Дягилев
• Жанр: Советская классическая проза

---

- Как светофор,-заметил Леша.

Ганна хотела спорить, но подумала и поправилась:

- Вот тот, желтый, синий и розовый.

Она оглянулась. Леша улыбнулся - согласен.

- Тебе не тяжело?-спросила она, передавая ему торшер.

- Ха! Я еще и тебя унесу. Хочешь?

Они шли по улице, гордясь своей покупкой. Ганна несколько раз пробовала подложить руку под торшер, на Лешино плотное плечо.

- Не надо, мне не больно, - всякий раз говорил он, но было видно, как ему приятна ее помощь.

"Какой он у меня красивый",-думала Ганна, любуясь Лешей. Лицо его сегодня было необычным: на щеках выступил румянец, ранние морщинки на лбу и у глаз разгладились. Слегка припухлые губы вздрагивали, гася улыбку.

"Любит", - замирая от радости, думала Ганна.

Придя в квартиру, они заспорили, в какой угол ставить торшер.

- К кровати,-говорила Ганна,-можно будет лежать и читать.

- Лежа читать вредно. Поставим к столу.

- Ты не понимаешь.

Леша уступил. Торшер зажгли, хотя было-совершенно светло. Желтые пятна упали на паркет. Леша подошел к торшеру, шутливо вскинул руку в салюте, как пионер.

- Клянусь, что буду свято хранить этот свет...

- Вот и у нас свое хозяйство. Личная собственность,-сказала Ганна серьезно.

- Скажешь тоже.

- А знаешь, пусть это нехорошо, но я мечтала о своем домике, о своей квартире, где все сделано моими руками, все привычно, все такое, что нравится мне и тебе. - Ганна говорила вполголоса, хотя они были только вдвоем и их никто не слышал.-Понимаешь, как это странно? Я всю жизнь жила среди людей, среди коллектива:

детский дом, ремесленное, наше общежитие. А вот была такая тяга к своему, к личному. И откуда в нас такое?

- Что особенного?-

- Нет, постой. Это, наверное, где-то в крови...

- У меня кровь недавно проверяли, сказали: нормальная.

Ганна посмотрела на Лешу, усмехнулась и поцеловала в щеку.

- Лучше практические дела обсудим,-сказал он, стараясь не показать виду, что доволен ее поцелуем.- Послезавтра на носу, а у нас еще не все ясно... Кирплку, например, будем приглашать?

- Я пригласила Пепелова, всю его бригаду.

- А Кирилку?

- Я говорю: всю бригаду. Мы с ними соревнуемся, нехорошо кого-то обходить.

- Смотри. Он пьяный-дурак дураком.

- Думаю, что будет все как надо.

- Но он...-замялся Леша.-Он вроде ревнует...

Мы не раз сталкивались.

- Теперь чего ж ревновать?-успокоила Ганна.

- Смотри...-Леша обнял ее за плечи и притянул к себе.

Так они сидели долго, может быть час, может быть дг.а, не разговаривая, не шевелясь.

- Может, останемся? - чуть слышно спросил Леша.

- Не нужно. Подожди, мой прекрасный.

Он неохотно встал, подал ей руку, и они медленно пошли из своей квартиры, с трудом сдерживаясь, чтобы не остановиться, не остаться здесь, не дать волю своим чувствам. Потом не раз Ганна спрашивала себя: почему она поступила так? почему не осталась, не уступила его просьбе? И отвечала: "Потому что мы по-настоящему любили друг друга".

* * *

В жизни каждого человека есть свои красные дни.

Чаще всего они мало кому известны, для других людей мало что значат, но оттого не становятся менее ценными и дорогими для тех, кто их отмечает. Они разные по своей значимости, эти дни. У одного-это день рождения.

У другого-день великого открытия. Праздник одного может быть торжеством многих людей и праздник многих может не быть радостью одного человека.

У каждого свое счастье. И потому, что оно свое, только свое, как будто маленькое,-значение и важность его неменее огромны для человека.

Ганна была счастлива. Она дождалась своего праздника, своего красного дня-дня свадьбы.

Как будто совсем не спала она, ожидая этого праздника. Открыла -глаза и увидела чистое, голубое, освещенное солнцем небо. Ганна улыбнулась небу, вскочила и босая подбежала к окну.

Город еще спал. Солнце еще не вышло из-за домов, только окрасило крыши, трубы, вершины деревьев в золотистый цвет. Город лежал тихий, безлюдный, светлый и чистый, точно умытый. Редкие пешеходы, дворники, подметающие панели, машины, поливающие улицы, не нарушали этой тишины. Шорохи шагов, шуршание метел, шипение воды отчетливо были слышны и как бы подчеркивали, даже усиливали эту раннюю, чуткую тишину.

Ганна именно таким и представляла свой праздниктихим, чистым и светлым.

"Здравствуй, мой праздничный город^,-мысленно сказала она. И тут же подумала: "Каким-то ты будешь завтра, через год, через много лет? Какой-то будет новая, неизведанная еще жизнь?" Чувство тревоги появилось в ней. Ганна тотчас прогнала это чувство, повторила шепотом:

- Здравствуй, мой праздничный город.

И город, словно услышав ее, ответил: засиял, засверкал, залучился, весь будто вспыхнул. Показалось яркое

солнце. Она зажмурилась от его лучей.

- Чего ты? - спросила Галка, подходя к подруге.

- Прекрасно... Смотри, как прекрасно.

- Ты сейчас красивая,-сказала Галка, оглядывая ее. - Вся такая сияющая, а волосы так просто огнем горят.

- Нет, ты туда посмотри.

Галка обняла ее за плечи, давая понять, что разделяет ее восторг.

- Ты счастливая? - спросила Галка после паузы.

- Очень.

- Как я тебе завидую... Нет, по-хорошему. Пусть все у тебя будет хорошо.

- Спасибо, Галочка. Я тебя никогда не забуду. Мы навек подруги, верно?

- Ага.

Они посмотрели друг на друга и заплакали, каждая чувствуя в душе, что их дружба на этом кончается, что этот счастливый день - начало их отдаления.

- Ну, не надо. Хватит,-сказала Ганна.-Ты босая.

Опять температура подскочит.

- Нет, у меня уже совсем не болит горло.

- Давай одеваться. Дел еще уйма.

Вспомнив о делах, о предстоящем дне, Ганна вновь обрела спокойствие. Легкая грусть тотчас прошла. Расставание с подругами, изменение привычной жизни - все это отошло на второй план. На первом плане-ее праздник, новая, неизвестная еще жизнь, которая, она знала, будет прекрасной.

Проснулись Нелька и Нюся. Тихо подошли к Ганне.

- Ты платье надень,-попросила Галка.

- Еще рано.

- Надень, надень,-поддержали девушки.

Платье было белое, новое, специально сшитое к этому празднику.

Ганна оделась и прошлась по комнате, слегка отставляя руки в сторону, словно боясь запачкать чистую ткань.

- Надень туфли, - попросили девушки. - Повернись. Подними руки.

Ганна слушалась и выполняла просьбы подружек. По - их взглядам, по их лицам она видела, что девочкам нравится и ее платье, и вся она в этом платье. Ей хотелось, чтобы ее состояние передалось девочкам, чтобы и им было радостно в ее праздник.

Потом ее стали причесывать и так и этак, то со шпильками, то без шпилек, то веночком, то заплетая косу, провозились так, что.. когда постучал Леша, она была еще не готова.

- Так ведь к одиннадцати нужно, ко времени, - кричал Леша из-за двери. - Очередь пропустим.

Ганна в ответ смеялась, а девчонки визжали:

- Нельзя! Нельзя!

Когда наконец она оделась и вышла в окружении подруг, двери всех комнат открылись. На нее смотрели любопытные глаза. Со всех сторон слышалось:

- Счастливо. Всего-всего!

Она. шла, не чуя под собой ног. Голова кружилась.

"Вот он, мой праздник. Вот он!"-повторяла она про себя и плохо видела, плохо понимала, что происходит, чувствуя лишь одно: рядом Леша, рядом ее подруги, и над всеми яркое праздничное солнце.

* * *

Прямо из Дворца бракосочетаний они отправились в свою квартиру. Праздник начался раньше намеченного времени, тотчас после приезда в дом.

- Надо бы отметить,-сказал закадычный друг Леши Сеня Огарков и, не услышав возражении, поспешил на кухню.

Он вернулся с бутылкой шампанского. Полина Матвеевна принесла стаканы.

- Уж надо-то, надо,-подтвердила она.

Ганна и Леша стояли посреди комнаты, держась за руки, готовые ко всему. Они не знаяи, что теперь нужно делать, как вести себя, и целиком доверились своим друзьям.

Их заставили выпить, поцеловаться, сесть на диван.

И они все это выполнили безропотно.

Их попросили принять торжественную позу и не шевелиться. Их фотографировали вдвоем и поодиночке, и вместе с девчатами. И они не возражали.

Ганна чувствовала себя и робко, и отрешенно. Состояние было такое, словно она - это не она, будто бы не властна была над собой, а в то же время понимала, как следует поступать, как не следует, и не стала садиться к Леше на колени, сколько ее ни просили. Она почему-то стеснялась взглянуть на Лешу, видела только белый цветок, который кто-то вложил ему в нагрудный кармашек.

(К ее волосам был приколот точно такой же цветок, но она не видела этого.) Казалось бы, они были в своей квартире, кругом подруги, и Сеня, и Полина Матвеевна, все такие свои, давно знакомые, близкие люди, а вот както странно, непривычно. Ведь теперь они муж и жена.