Е. Григ - Да, я там работал: Записки офицера КГБ

• Название: Да, я там работал: Записки офицера КГБ
• Автор: Е. Григ
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02112-Х

Работать «в поле» … На жаргоне сотрудников секретных служб это означает — заниматься оперативной работой. Автор, в прошлом рядовой контрразведчик КГБ, проработал «в поле» 33 с половиной года — в мобильных группах наружного наблюдения, в знаменитом «Доме 2» на площади Дзержинского (Лубянке), «под крышей» гражданских ведомств. В Москве и Нью-Йорке, в Грозном и Хельсинки, в Питере, Вашингтоне и много где еще он наблюдал за интересовавшими КГБ людьми, участвовал в разнообразных оперативных мероприятиях, а также размышлял о том, что происходило на протяжении этих 33 лет с ним, с КГБ и со всей страной.

---

К концу моего «раунда» встреч с агентами, я знал, что все они, работая за рубежом, таскали, передавали, привозили подарки — а точнее взятки «Бухгалтеру» и «Кадровику». Просить их о том, чтобы они сами о себе писали сообщения и справки, было, конечно, бессмысленно.

Однажды я увидел, как представитель ведомства в богатой стране скользнул в кабинет «Кадровика», пряча под плащом великолепный, дорогой зонт английской, наверное, работы, в фабричной упаковке. «Ну я тебя, подлеца, пощекочу», — подумал я о «Кадровике»…

Притаившись в коридоре и не торопясь покурив, я дождался, когда даритель (естественно, без зонта) покинул кабинет. Войдя и вызвав своим появлением умильную улыбку на устах негодяя, я после обмена приветствиями спросил, указав на зонт, распакованный и лежавший на подоконнике, зачем бы он понадобился в такой солнечный день. При этом я, как мне казалось, проникал чекистским взглядом в самое нутро взяточника и был готов к тому, что он рухнет на колени, обливаясь слезами раскаяния.

Однако на глаза собеседника тут же упали чугунные заслонки с крохотными прорезями, а рот образовал крошечное отверстие. «Как коммунист коммунисту, Евгень Григорьич, скажу — вот хвалят у нас все это заграничное барахло, а чепуха ведь, чушь сплошная. Вот жена подарила на день рождения зонт, полгорода обегала, пока нашла… А раскрыл — и брак… Вот принес сегодня, попробую найти мастерскую, где починить. Ты не знаешь?»

Я почувствовал, что глаза за чугунными заслонками заблестели насмешкой. Нет, я не знал такой мастерской…

А где же мораль? Да как же ссодовцы, проверенные, с безупречными анкетами коммунисты, могли согнуться перед этими двумя (были и другие…) взяточниками? А парторганизация? А руководство?

Ну, если вы задаете такие вопросы, сразу видно, что вы человек невыездной или не выезжавший.

Вот, например, вы — представитель ССОДа в США, то есть вам представилась возможность стать им годика на три — четыре, а лучше на пять — шесть. Готовы ли вы рискнуть разбирательством по поводу сорокадолларового «подарка» «Кадровику» или «Бухгалтеру»?

А полеты через океан в салоне первого класса? А огромная квартира в парково-садовом районе Чеви Чейз, обставленная совсем не мебелью деревообрабатывающего комбината в городе Крыжополе? А бесшумный «олдсмобил» (а лучше — «бьюик», а то и «кадиллак»), хранимый в подвальном гараже вашего дома, — спуск в гараж лифтом чуть ли не из квартиры? А положение первого секретаря (а лучше — советника) посольства СССР?

А освобождение, черт возьми, от американских налогов при любой покупке? А возможность контачить с приезжающими в Вашингтон из Москвы «нужными» людьми, оказывать им простенькие, а то и не такие уж простенькие услуги и взамен мягко вынимать из них то квартиру, то дачный участок, то… да Бог знает что…

Так что борьбу со взяточничеством в ССОДе я решил вести — и вел только личными средствами все время, пока был там куратором. Как только я видел в газете или журнале карикатуру, рассказ или фельетон о взяточниках, я аккуратно вкладывал их в конверт и, не указывая обратного адреса, направлял в ССОД либо «Кадровику», либо «Бухгалтеру»…

Очень они, наверное, переживали, мучились угрызениями совести… Или нет?

****

С Лизой мы встречались пару раз в неделю. Встречи я всегда проводил только в гостиницах, вести Лизу на какую-нибудь из наших квартир не хотелось — я не доверял ей. Она рассказывала и писала очень много — о Погрибном и встречах с ним, о своих приятелях-художниках, об их планах, кое-что о других слушателях курсов. Даже если Лиза знала что-нибудь действительно секретное, скажем, об НТС, его планах, задании, которое она имела, она не рассказала бы об этом. Практически эти встречи я использовал для того, чтобы получить мало-мальски интересные материалы от иностранного источника для подтверждения или опровержения уже имевшихся данных. Завербовать Лизу казалось малоперспективным — слишком много усилий надо было бы тратить на проверку ее искренности и объективности ее материалов.

Но начальство было довольно — шла живая работа с иностранным источником, получали какой-никакой материал.

Я видел, что эти встречи были неприятны Лизе, понимал, что на ее искренность надеяться не приходится — все было построено на страхе перед возможной публикацией. Но было и чувство вины — я это видел. Не знал только, из-за картин ли, вывезенных и не вывезенных за рубеж, из-за устройства упоминавшихся уже выставок или из-за чего-то еще, мне не известного, но значительно более серьезного.

С самого начала я предупредил Лизу, что наши встречи должны оставаться в секрете, и рассказывать кому-либо о знакомстве с Борисом Ивановичем ей не стоит. Я даже довольно прозрачно намекнул, что болтливость может ей серьезно повредить. При всем этом я пытался построить более или менее дружеские отношения или хотя бы придать имевшимся отношениям дружеский оттенок. Не получалось ничего. Слишком разные мы были люди. Как-то я повез Лизу в загородный ресторан — хотел отвлечь ее от наших сидений в гостиницах и бесконечной писанины да допросов, я сам от них здорово устал. Поговорили о том, о сем, повспоминали любимых писателей, фильмы, города… Но сделать наши отношения более человеческими, что ли, так и не удалось.

Практически от Лизы было получено все, что мы надеялись получить, понимая, что большего она нам не даст. Да и уверенности в том, что она знала больше, не было. Планировали расстаться по-хорошему, имея в виду возможность возобновления контакта.

Планировали одно — получилось другое.

Позвонили из «подслушки» и печально сообщили: «Сдала вас Лиза, Евгений Григорьевич, своему приятелю…» Я пошел прослушать пленку.

Лиза подавленно рассказывала: «…Да, опять этот Борис Иванович, опять вопросы, опять заставлял описывать моих знакомых…»

Ну что же, этого ожидали. К телефону, по которому звонила Лиза, я подходить перестал, а соседи по комнате говорили, что Борис Иванович уехал надолго…

Строго говоря — особенно это понятно сейчас, — можно было этим и ограничиться, но я почувствовал себя обиженным… К уже готовой статье о Лизе прилепили кусок о норвежце, который попался на каких-то мелочах с иконами и напрочь отказался пойти на контакт в первой же беседе. Статью под названием «Незваные гости», хотя оба были как раз званые, я отвез в «Комсомольскую правду» — и познакомился с Борисом Дмитриевичем Панкиным, который был тогда главным редактором. Я, конечно, и представить себе не мог, что когда-нибудь буду работать под его руководством.

Долго мурыжили статью «комсомольцы» — там было много деталей, неприятных для газеты. Б. Д. и его заместитель Лев Корнешов то откладывали выход статьи, то переносили из номера в номер, то ссылались на публикации о приезде в СССР маршала Тито — нельзя же, дескать, в том же номере публиковать статью под названием «Незваные гости»… Я чувствовал, что публикация «зависла», и уперся, как молодой баран. Кроме того, без статьи было бы труднее отчислить Лизу с курсов и выдворить из страны.

И тут произошло необъяснимое (по крайней мере, для меня): позвонил Бобков. Я слегка опешил — начальники управлений операм звонят крайне редко, они их вызывают. «Черный», который зачем-то зашел в кабинет, услышал, что я поздоровался с Филиппом Денисовичем, окаменел и весь превратился в уши.

— Ну что у тебя с этой статьей, что мучаешь «комсомольцев»-то? Она действительно так нужна?

— Филипп Денисович, эта статья — логическое завершение разработки, которую мы вели почти год. Чтобы ее закончить, а не просто сбросить в архив, статья необходима. — Я попал в точку. Бобков, начинавший службу опером, цену работе знал.

— Ну хорошо.

Через день или два статья появилась.

А предшествовало этому немало борений и хождений. КГБ не каждый день давал публикации по своим материалам, да еще в таких газетах, как «Комсомолка». Все данные статьи проверялись в различных подразделениях КГБ, она визировалась их руководителями. Каждый из них принимался что-то править, добавлять, убирать. Упоминался НТС? Наши спецы по этой организации вычитывали каждую букву и кромсали материал, как хотели. Австрия? Пожалте в 4-й отдел ПГУ. Элементы сионизма в поведении Лизы? Просим пожаловать к «евреям» — так в шутку называли сотрудников, занимавшихся сионистскими организациями. Только один из читавших статью не поправил ничего.

Миловидная секретарша в приемной начальника Управления «К» — контрразведки ПГУ — сказала: «Да-да, Олег Данилович вас ждет». Даже в эту короткую фразу она умудрилась вложить массу уважения к своему начальнику.

Калугин был молод, подтянут, одет в легкий американский костюм цвета хаки. Быстро прочитав статью, он задал несколько коротких, дельных вопросов и тут же поставил свою визу. Ни он, ни тем более я и думать не могли, что через 20 с небольшим лет ему придется спорить с Президентом СССР, а затем вымещать вполне понятную озлобленность уже не на Крючкове и других начальниках, а на всем КГБ. Даже те из чекистов, кто сначала сочувствовал ему в его схватке с властью, и я в том числе, отвернулись от него, когда он засуетился, засбоил, принялся мотаться в Америку и обратно, «отмываясь» от грехов там и топча КГБ здесь. А уж его появление в кругу сильных мира сего перед телекамерами в церкви — все они неумело осеняли себя крестным знамением — вызвало смех в поредевших и рассеянных рядах его бывших сослуживцев.