Юрий Гаврюченков - Пожиратели гашиша

• Название: Пожиратели гашиша
• Автор: Юрий Гаврюченков
• Жанр: Детектив

В руки «черного археолога» Ильи Потехина после нелегальных раскопок попадают древние магические «Предметы Влияния» — кинжал, перстень и браслет, некогда принадлежавшие исмаилитскому вождю Хасану ас-Сабаху, основателю секты убийц-хашишидов («пожирателей гашиша»). Заполучить реликвии стремятся не только современные хашишиды, но и потомки немецких и испанских крестоносцев, старающиеся не допустить усиления исламского фундаментализма.

Раритеты оказывают странное и необъяснимое влияние на личность их владельца-герой романа все сильнее ощущает их влияние на себе…

---

— Какая у вас интересная жизнь, — зачарованно произнесла Ксения, а Марина с гордостью задрала нос.

— А что у нас на второе? — вопросил Слава циничным тоном.

— Ах да, — словно пробудилась ото сна Ксения и положила из казанка картофельное пюре с тушенкой.

С момента нашей первой встречи она здорово переменилась. Уставшая от одиночества медсестра уступила место успокоенной спутнице жизни обеспеченного мужчины, а теперь еще, вдобавок, околдованной причастностью к Процессу Познания Древних Тайн, которым ей теперь казались наши раскопки. Я тоже завелся, оседлав любимого конька, и чувствовал себя так, словно не микроавтобус откапывал, а могильник взламывал. Да и у Маринки взгляд затуманился — видно, вспомнила наши поездки. Один Слава невозмутимо шуровал вилкой.

Посотрудничав со мной, он составил какое-то свое представление, как добываются сокровища, ничуть на мои россказни не похожее. Хотя нет, приглядевшись, я понял, что и его слегка пробрало.

После обеда мы разлеглись на травке. Слава закурил. Купание сделало тело легким, и, перебивая голос разума, сердце гнало мысли о работе прочь.

Мышцы приятно ныли, а бессонная ночь давала о себе знать, делая шорох листвы все более убаюкивающим. Я сладко вздохнул.

— Вставай, — растолкал меня Слава.

Я с трудом поднял голову. Тень от деревьев сместилась в сторону, лицо горело, напеченное солнцем. Я сел и потер вспухшую физиономию.

— Два часа проспали, — недовольно пробурчал Слава. Я огляделся, дамы куда-то исчезли, вероятно, чтобы нам не мешать. По их мнению, послеобеденный отдых был обязательной частью нашего рабочего распорядка. — Пошли. День не резиновый.

Я быстренько поднялся. День, в натуре, не резиновый, а успеть надо много.

Женщин мы обнаружили на берегу, где они устроили нудистский пляж. И правда, кого стесняться, все свои. Я взобрался на бугор, вытянул лопату и нехотя ткнул ею грунт. Копать стало лень. Вот почему я не люблю прерывать работу, на повторный рывок меня уже не хватает. Корефан, однако, собрался с силами и стал резвенько кидать глину.

Плеснула вода.

Так мы проковырялись до семи часов. Прежнего задора уже не было, и активность понемногу угасла.

От воды потянуло холодом. Слава остановился и поглядел на небо: — Вроде гроза собирается.

Опираясь на лопату, я с трудом разогнулся. Поясницу стало ломить. Плохой признак, завтра будет тяжелее.

— Где там твоя гроза?

— Вон, — показал рукой Слава.

Из-за леса на другом берегу выползало широкое темно-синее облако. В его почти черных недрах временами что-то посверкивало.

— Только грозы нам не хватало, — устало бросил я.

Туча шла прямо на нас.

— Пойдем в лагерь, вещички поможем собрать, чтобы не намокли.

Найдя подходящий предлог, чтобы оставить работу, мы вскинули лопаты на плечи и пошагали к стоянке. Спустившись в реку, я увяз в набросанной глине и зачерпнул сапогом воду.

— А, черт!

— Что случилось?

— Воды набрал.

— Ходил бы босиком, — пожал плечами Слава.

— Ревматизм, — сказал я.

В стойбище наши женщины, ни о чем не подозревая, курили у костра. В котле булькал ужин.

— Наработались? — спросила Марина.

— Гроза идет, — сообщил я. — Прячьте все промокающее в машины.

— Ой, и в самом деле. — Ксения быстро поднялась и скатала одеяло. Марина тоже оторвала зад и стала собирать мелкие шмотки.

Я отнес в палатку свое барахло и недовольно покосился на костер. Жаль, ужин не доварится.

Туча стремительно приближалась, слышно было, как ворчит гром. Откуда-то выплыли кучевые облака, похожие на комки плотной ваты, и шли в авангарде, словно легкая кавалерия, предваряющая основные силы тяжеловооруженного войска.

— Что вы хоть готовили? — поинтересовался я у Марины, подойдя к очагу. В сапоге противно хлюпало.

— Макароны по-флотски, — сказала Марина. — Но теперь уж вряд ли.

— Это точно. — Я обнял ее за талию. В лицо ударил первый порыв ветра. От костра полетела туча золы, пламя прибилось к земле. — Сейчас начнется.

— Надо бы убрать куда-нибудь, — кивнула Марина на котел.

— Вылить.

— Жалко.

Я усмехнулся. Эх, экономная женская натура!

— Потом доваривать — невкусно будет.

— Так хоть огонь загасить надо.

— Дождем зальет, — сказал я. Марина скорбно вздохнула. Никакой свободы деятельности для инициативной натуры!

— Эй! — раздался сзади вопль. Мы обернулись. У своей палатки стоял Слава, призывно размахивая пузырем «Абсолюта». — Идите к нам!

— Сейчас, — крикнул я и подтолкнул Маринку. — Иди, я через минуту буду.

Ветер в последний раз взметнул Маринкины волосы и вдруг затих. В воздухе установилась странная неподвижность. Вокруг стало быстро темнеть.

Солнце в последний раз выглянуло в разрыв кучевого облака, абрис которого украсился лучезарной короной, а затем на сверкающий диск наползла туча, и наступили зловещие мрачные сумерки.

Я люблю оставаться наедине со стихией. Люблю грозу, люблю ураган. Меня возбуждает буйство природы, есть в нем какая-то сила, которую, кажется, обрети — и станешь властелином мира. Колоссальная неподконтрольная мощь, такая, что можно попытаться схватить и удержать в кулаке молнию!

Послышался тяжелый шум, и перед лесом показалась плотная стена дождя, надвигающаяся прямо на меня. Я увидел, как река зарябилась под ударами первых капель, потом словно закипела, а я бегом бросился в укрытие. Когда я ворвался в палатку, все засмеялись.

— Ну что, навоевался? — спросил Слава. По брезенту ударил дождь. Присаживайся.

Я плюхнулся рядом с Маринкой, сидевшей спиной к выходу. Перед ней на газете была разложена закусь: ветчина, хлеб, яйца и прочая снедь. Я перегнулся и застегнул входной клапан.

— Эх-ма! — алчно изрек Слава, с треском отвинчивая пробку. — Ксюша, а стаканы где?

Ксения извлекла четыре пластиковых стаканчика. Слава наполнил их щедрой рукой, граммов по сто пятьдесят.

— Ну, — сказал он, — за «лося»: чтобы елося, пилося и… хорошо спалося!

Я выдохнул и проглотил «Абсолют». Дождь поливал палатку словно из ведра, даже подвешенный за крюк электрический фонарь раскачивался из стороны в сторону. Внутри потеплело. «Мы славно поработали и славно отдохнем!»

— Ой! — вскрикнула вдруг Ксения, поспешно отдергиваясь от стенки.

— Чего там? — заинтересовался Слава, и я понял, что мои худшие опасения оправдались — новенькая палатка протекла по швам. Скоро по скату полился второй ручеек, затем третий, и я предложил: — Давайте перебираться ко мне. Собираем все необходимые шмотки, дамы запасаются провизией, Слава, берешь банку, я — фонарь, и делаем марш-бросок.

Марина поежилась — струйка попала ей на спину.

— Итак, все готово? — спросил я, берясь за фонарный крюк. Дамы накрылись куртками, и можно было не опасаться за сохранность съестных припасов. — Дернули!

На улице шел настоящий ливень! Я мгновенно промок до нитки, не успев сделать первый шаг.

Со скоростью курьерского поезда мы домчались до нашей палатки, благо они стояли почти рядом, и стали размещаться, стараясь не намочить сухие вещи. Я разделся до пояса и в таком виде воссел, скрестив ноги по-турецки. В своем жилище я чувствовал себя уверенно и комфортно — у меня швы не протекали. Наконец все расселись, и Слава неуверено огляделся:

— А стаканы-то забыли.

Все заскучали. Вылезать обратно под дождь никому не хотелось, и я улыбнулся: — Спокойно, у меня все есть.

Собираясь в поход, я взял все, что может понадобиться в поле, учитывая численность компании.

Пошарив в сумке, я достал набор подержанных серебряных стаканчиков, когда-то по случаю купленных или обмененных уже не помню на что.

— О, здорово, — обрадовался Слава, — а чего ж мы из пластмассы пьем!

— Я про них забыл, — сказал я.

Приняв по второй, мы обильно закусили. За тонкими брезентовыми стенками бушевали природные катаклизмы, но нам было на них наплевать. Незаметно от остальных я переодел носки, вытянув из сумки шерстяные, которые мама связала мне специально для походов. Они были очень толстые и пестрые — серые, рыжие — из шерсти колли и, по слухам, помогали от ревматизма.

— За ветер добычи, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче! процитировал я, подняв свой стакан. Тост был встречен шумным одобрением, хотя веселей, казалось, было уж некуда.

Внезапно над нами загрохотало так, будто небесная артиллерия открыла огонь прямой наводкой.

Женщины вздрогнули.

— Где-то рядом дало, — заметил Слава.

— Молнии приближаются, — загробным голосом возвестил я. — Они бьют все ближе и ближе…

Марина поежилась.

— Пожара не будет? — спросила она. — Говорят, деревья, в которые попадает молния, горят даже в проливной дождь.