Моше Бела - Мир Жаботинского

• Название: Мир Жаботинского
• Автор: Моше Бела
• Издательство: Восточная литература
• Жанр: Публицистика
• Год: 1992

Десятки лет прошли с тех пор, как Жаботинский высказал мысли, приведенные в этой книге. С тех пор, как он покинул мир, нашу планету потрясли революции и перевороты, войны и восстания, и все это свершилось с такой силой и такой стремительностью, что никакой смертный не мог их предвидеть. В Восточной и Центральной Европе была уничтожена мощная еврейская община; возникло государство Израиль, героически выстоявшее в борьбе за свое существование, победившее во всех войнах против него, освободившее Иерусалим и землю предков. Мир изменился до неузнаваемости. Но каждый, кто возьмет в руки эту книгу, не сможет не увидеть, что почти все злободневные проблемы нашего времени, служащие предметом дискуссий общественности, занимали и Жаботинского, трактовались им в его трудах и доводились до ведома читателя со всей присущей ему чуткостью, пониманием и убежденностью. Многие его мысли настолько актуальны, что кажется, что они написаны в наше время.

---

Сейчас в Израиле живут многие, кто с благодарностью вспоминают эту статью, подвигшую их на риск, который, в конечном счете, спас им жизнь. Подобное влияние оказала и другая статья в том же духе:

«Еврейский национальный спорт» помогает смести барьер, стоящий на пути миллионов жаждущих сердец. Он помогает бездомной толпе обрести себе родину и стать народом. Все другие виды спорта — всего лишь игра. Наш спорт — всерьез. И воспитывает он такие качества, которые, возможно, и не требуются в других видах спорта... Терпение, стойкость в беде? — Спросите того, кто был схвачен, и он расскажет вам, какое сверхчеловеческое терпение, какая стойкость в испытаниях нужна в нашем национальном спорте. Преданность? Благородство? — Другие виды спорта не дадут вам возможности помочь старику, ребенку, женщине, другие виды спорта вообще не допускают слабых. Другие виды спорта — для атлетов с ясным взором.

Наш национальный вид спорта имеет короткую историю. Но у него уже появились свои славные традиции: последняя капля из фляги полагается женщине, здоровые проводят ночь стоя, чтобы больной мог спать хотя бы с минимальным удобством. Мужество? Опасности? Было бы с чем сравнивать. В самом «грубом» виде спорта — в регби — игрок рискует, в худшем случае, вывихнуть сустав, растянуть связки. В боксе — получить сотрясение мозга. Было бы с чем сравнивать...

Я совратил молодежь. Я учил ее быть непослушной, засорял ей голову новой «азбукой»: не читать по складам, а метко стрелять. И есть у меня подозрение, что до сих пор не удалось мне причинить молодежи большого ущерба. И потому я надеюсь, что Бог даст мне сил продолжать мое черное дело...

«Национальный спорт», «дер Момент», 28.4.1939.

Движение, во главе которого стоял Жаботинский, создало организацию по «контрабандной» доставке евреев в Эрец Исраэль. Многие и многие воспользовались «услугами» этой организации. Целью этого предприятия было спасение человеческих жизней — в самом прямом смысле. Жаботинский подчеркивал также огромную политическую важность «национального спорта»:

Когда издается дурной закон, а народ подчиняется ему с верой в его справедливость, то это как бы придает и закону и горезаконодателю дополнительные силы. Молчание общества есть его молчаливое согласие с тем, против чего оно должно было бы бороться. Ежедневно, ежечасно общество обязано демонстрировать свое неприятие неправедного закона. Тогда с каждым днем из-под этого колосса будет выбиваться еще одна подпорка, дурно скроенный закон начнет трещать по швам. И тогда весь мир увидит и поймет, на чьей стороне правда. В этом смысл «алии Бет» — свободной иммиграции. Каждая попытка такой иммиграции — была она успешной или нет — пощечина принципу «стоп иммигрейшн». И чем более крутые меры будет вынужден принимать Лондон против этой иммиграции, тем больше будет он позорить себя в глазах всего мира, да и в своих собственных. Друзья, человек способен знать о существовании мерзости, но ощущать ее — совсем иное дело. Сто раз вы можете пройти мимо дома, где, как вам известно, отец-злодей избивает до полусмерти сына, но вы ощутите мерзость этого лишь тогда, когда услышите вопли несчастного ребенка. В конце концов наш крик дойдет до слуха всего мира, и, возможно, даже некоторые из наших сегодняшних противников поддержат нас из своих политических соображений.

Из всего, что мы делали в последнее время, самое горькое разочарование принесла нам наша попытка привести в Эрец Исраэль корабль с евреями из Польши. О сборах, о подготовке к отплытию вовсю писали польские газеты. Корабль, наконец, вышел и к празднику Песах подошел к Хайфскому порту. В Хайфе живет 50 000 евреев. Они видели этот корабль, люди с корабля видели Хайфу, гору Кармель, был Песах — праздник освобождения, и в этот самый праздник корабль с несчастными беженцами, уже видевшими на расстоянии вытянутой руки обетованную землю, был отправлен назад... А 50 000 хайфских евреев спокойно взирали на это...

Но я еще не потерял надежды. Не прорвались на сей раз — быть может, сумеют в следующий. Когда вы слышите об «алие Бет», помните о ее огромной политической важности. И об огромной важности этого дела для нас, евреев. Есть смельчаки, взбирающиеся на Монблан. Но идет ли это в какое-нибудь сравнение с нашим национальным спортом? И когда ты прорываешься через все препятствия, разве это только твоя личная победа? Нет! Это шаг вперед всего нашего народа.

Речь на митинге в Варшаве, май 1939; в сб. «Речи».

Сефарды и восточные общины

«В каждой великой нации существует многообразие оттенков, и у каждой из ее частей есть свои, особенные достоинства».

Тот, кому знакома фанатичная преданность Жаботинского идеям равенства, прекрасно понимает, что он не мог умалить ценность какого-либо из колен Израиля, недоброжелательно отозвавшись о нем, или позволить кому-нибудь другому такое, что пробудило бы в нем ощущение своей неполноценности. Жаботинский умел с доброжелательным интересом вглядываться в характерные особенности разных частей нации, не испытывая предубеждения ни к одной из них. Вопреки мнению, распространенному в ашкеназском окружении, среди которого он жил и в котором родился, он находил у сефардов преимущество перед ашкеназами, которое отметил особо:

Если существует переселение душ и если — прежде чем родиться вторично — мне было бы позволено свыше выбирать народ и расу по своему желанию, я бы ответил: «Израиль, но сефардский». Я полюбил сефардов, возможно, именно за те качества, над которыми издеваются их братья ашкеназы: их «поверхностность» я предпочитаю пустопорожней нашей глубине. Их инертность мне гораздо милее нашей склонности гнаться за ускользающими иллюзиями, сменяющими одна другую. Поколения духовной и общественной спячки позволили сефардам сохранить свою душевную свежесть. Что же касается культурного богатства — то неизвестно, что больше приближает человека к порогу цивилизации (западной, ибо запад и цивилизация синонимы) — литр французской или итальянской культуры или тонна русской мистики. В Салониках, Александрии и Каире вы найдете еврейскую интеллигенцию того же уровня, что и в Варшаве и Риге; в Италии — на голову выше, чем в Париже и Вене. Только один единственный недостаток сефардов я готов признать — в том, что касается сионистской деятельности: хотя национальные идеи более распространены среди сефардов, чем у нас, в их сердцах еще не проснулся боевой дух, у них нет «амбиций». Но и это чувство еще пробудится в свой срок.

«Повесть моих дней»; в сб. «Автобиография», стр. 79.

Однако, может быть, это похвальное слово сефардам было не чем иным, как демонстрацией моральных принципов, ущемленных действительными или надуманными фактами дискриминации евреев восточных общин? Может быть, Жаботинский хотел поставить на место евреев ашкеназского происхождения, чтобы те перестали заноситься перед своими братьями? Но это похвальное слово не было «сиротой». Во многих статьях и выступлениях Жаботинского мы находим выражения похвалы в адрес сефардов, йеменских и грузинских евреев — и слова раскаяния перед ними. Жаботинский отстаивал их интересы на сионистских конгрессах и других форумах, вел войну в защиту бесправных общин в израильском обществе. Например, в том факте, что сефарды практически не участвуют в руководстве сионистского движения, он видел несомненный ущерб делу сионизма:

Слова, которые я скажу здесь, являются результатом наблюдений и размышлений последних двух лет, а также времени, прожитого в Стамбуле и Салониках. Эти наблюдения касаются отношения к евреям восточных общин. Отношение это нездоровое, и здесь, в Эрец Исраэль, оно причиняет вред нашим национальным позициям. С одной стороны, терпит ущерб наше движение, почти совершенно лишенное содействия важного еврейского элемента, имеющего много важных преимуществ перед своими ашкеназскими братьями, прежде всего, душевную свежесть — ибо сефарды не страдали, как мы, не гонялись за пустыми звуками, тщетными мечтами, лозунгами чужих культур. Сон на протяжении поколений, хотя и привел к забвению многих приемов духовной борьбы, без которых невозможно победить в борьбе за существование, притупил меч и покрыл его ржавчиной, но одновременно сохранил под слоем пепла живительный напиток, который мы растратили без пользы. Помимо этого, евреи восточных общин знают Восток, его обычаи и языки, и невозможно исчислить ущерб, который мы претерпели из-за того, что не прибегли к их опыту и посредничеству в наших первых шагах на Востоке. И в борьбе за господство иврита как разговорного языка вклад восточного еврейства очень велик. Разве не протестует против влияния жаргона сефард, даже не знающий иврита? И всем этим не воспользовалось наше движение или воспользовалось в совершенно недостаточной мере, понеся немалый ущерб. С другой стороны, ущерб был нанесен и сефардам: они остались беззащитными перед растущим влиянием левантизма, не смогли приобщиться к тому хорошему, что мы принесли с собой с севера и запада.