Дэвид Эттенборо - Живая планета

• Название: Живая планета
• Автор: Дэвид Эттенборо
• Жанр: Природа и животные

Имя известного английского зоолога, популяризатора науки и тележурналиста Дэвида Эттенборо хорошо знакомо многочисленным любителям живой природы по переводу книги «Жизнь на Земле» («Мир», 1984) и одноименной 13-серийной телевизионной передаче. В своей новой научно-популярной книге Эттенборо рассказывает об огромном разнообразии условий жизни на Земле, о связи живых организмов с окружающей средой и об их удивительной способности приспосабливаться к самым разным климатическим особенностям.

Живая, доходчивая манера изложения, множество интересных сведений и наблюдений, подкрепленных превосходным иллюстративным материалом, бесспорно, заинтересуют любителей книг о животном и растительном мире нашей планеты.

---

Именно в этом месте из глубин Атлантики поднимается подводное плато в триста километров шириной и пятьсот — длиной. Оно расположено так близко к поверхности, что солнечные лучи пронизывают воду над ним насквозь, и фитопланктон там благоденствует. Причем в отличие от других областей океана он никогда не истощает запаса питательных веществ, так как течения, омывающие плато со всех сторон, выносят удобренный ил из глубин. В результате тамошняя планктоновая похлебка неисчерпаема и очень богата, и косяки рыб там блаженствуют, как нигде в мире. Это Большие ньюфаундлендские банки.

Непосредственно фитопланктоном питается мойва, небольшая рыба, дальняя родственница сардин. Летом мойва собирается колоссальными стаями у песчаных ньюфаундлендских пляжей, так что вода кажется совсем черной. С наступлением весенних приливов рыбки приближаются к берегу и с высокой водой заплывают на пляжи. Каждая волна выносит их туда тысячами. Едва она швыряет самок на песок, как каждая энергичными извивающимися движениями выкапывает неглубокую борозду и откладывает икру. Самцы, держащиеся рядом, обливают икру молоками, и следующая волна уносит их в море. Но не к новой жизни. Почти все они после нереста гибнут и их белесые трупики накапливаются большими валами на отмелях.

Косяки мойвы приманивают многих других животных. Десятки миллионов трески устраивают там пиршества. Сверху на них опускаются морские птицы. Олуши пикируют на них, разбрызгивая воду, моевки и гагарки плавают между ними, тюлени прорезают бурлящую воду и объедаются серебристыми рыбешками. Но наибольшее впечатление, конечно, производят горбатые киты, проглатывающие одним глотком десятки тысяч мойв.

Пожинать богатый урожай являются на банки и люди. С появлением промышленного рыболовства Большие ньюфаундлендские банки эксплуатировались с нарастающей интенсивностью. Год за годом рыболовы обзаводились новыми средствами обнаруживать косяки: радарами и сонарами, улучшенными сетями, новыми способами получать и увозить все большие и большие уловы. Но даже Большие банки не неистощимы. Нынче современнейшие рыбозаводы, построенные несколько лет назад в расчете на то, что гигантские уловы будут поступать на них из года в год, стоят заброшенные. Уловы сокращаются. Алчность человека поставила под угрозу даже самую богатую и продуктивную часть его планеты.

122. Садовый угорь

123. Самка глубоководного удильщика с двумя самцами-паразитами

124. Мойва и ее икра (Ньюфаундленд)

12. Новые миры

125. Муфлон

Живые организмы умеют удивительно приспосабливаться к изменяющимся условиям. Виды не только не фиксированы раз и навсегда, но, наоборот, эволюционируют с быстротой, вполне соответствующей скорости геологических и климатических перемен. Совы, осваивая крайний север, обзавелись более густым и белым оперением, которое их и греет, и маскирует в заснеженной тундре. Волки, когда привычная среда обитания начала преображаться в пустыню или же приобщая пустыню к своим охотничьим угодьям, утратили прежний густой мех, чтобы не перегреваться. У антилоп, когда они покинули леса и начали пастись в саваннах, ноги стали длиннее, что превратило их в более быстрых бегунов и снизило опасность обитания в такой открытой местности.

Человек в первые тысячелетия своего существования в качестве нового биологического вида также обладал способностью к быстрому приспособлению. Эскимосы, обосновавшиеся в Арктике, стали невысокими и коренастыми, что позволяет им лучше сохранять тепло тела. Индейцы в тропических лесах Амазонки лишились волос на теле, а руки и ноги их стали тонкими и длинными — все это способствует теплоотдаче. Люди, живущие под свирепым солнцем, обладают темной пигментацией кожи, предохраняющей их от опасных излучений, а обитатели более облачных, холодных областей, где солнце светит так слабо и редко, что его света едва хватает для производства витаминов в организме, лишены интенсивной пигментации и белокожи.

Затем, около двенадцати тысяч лет назад человек начал демонстрировать новую способность: оказавшись в суровой обстановке, он уже не ждал, чтобы смена поколений мало-помалу изменила его анатомию соответствующим образом, нет, он сам изменял обстановку. Теперь он приспосабливал для своих нужд землю, на которой жил, а также животных и растения, которые были необходимы для его существования.

Люди, сделавшие первые шаги в этом направлении, обитали на Ближнем Востоке. Тогда они все еще были бродячими охотниками, собирателями съедобных корней, листьев, плодов и семян. Свою охотничью добычу они оспаривали у волков. Несомненно, волчьи стаи, в свою очередь, следовали за людьми, подбирая отбросы, — как сейчас в Африке шакалы следуют за львиными прайдами и завладевают остатками туши, после того как львы насытятся. Не исключено, что случалось и обратное: волчья стая загоняла добычу, а люди урывали себе ее часть.

Люди и волки не только жили бок о бок и охотились на тех же животных, но и внутреннее устройство их групп было схожим. И те и другие охотились сообща, у тех и у других существовали сложные иерархии, система господства и подчинения поддерживалась постоянными демонстрациями доминирования и покорности. Со временем между этими двумя видами образовался союз.

Как именно это произошло, вообразить не так уж трудно. Люди, которые вели первобытный образ жизни в обозримые времена, всегда находили удовольствие в том, чтобы обзаводиться четвероногими и пернатыми любимцами. Логично заключить, что какие-то первобытные охотники подобрали маленьких волчат, и те росли у костров рядом с детьми. Может быть даже, кормящие матери кормили осиротевших зверенышей собственным молоком — вскармливали же грудью поросят женщины некоторых племен, еще не попавших под влияние цивилизации. Волчата, вырастая в человеческой стае, могли признать своим вожаком человека. И продолжали повиноваться ему, став взрослыми, сопровождали его на охоте, выполняли его приказания и вознаграждались долей добычи.

Среди диких животных, на которых тогда особенно усердно охотился человек с собакой, были дикие бараны, вероятно, довольно похожие на муфлонов, которые и сейчас еще обитают в глухих уголках европейских гор. Муфлон невелик и длинноног. И самцы и самки увенчаны тяжелыми рубчатыми рогами. К зиме у них отрастает густой подшерсток, летом линяющий. Примерно восемь тысяч лёт назад человек перестал видеть в этом робком чутком животном просто добычу, Процесс его одомашнивания был, несомненно, совсем иным, чем приручение собаки, и, вполне вероятно, очень напоминал то, что происходит сейчас между людьми и северными оленями, пасущимися в тундре на севере Европы.

Олени эти ведут кочевой образ жизни, так как их пастбища, особенно зимой, настолько скудны, что они вынуждены непрерывно переходить с одного места на другое в поисках еще не объеденного ягеля и карликового можжевельника. За их стадами следуют саамы — кочевники, возможно перебравшиеся в Арктику из Центральной Европы около тысячи лет назад. Жизнь этих людей целиком зависит от северного оленя, который снабжает их мясом и молоком, теплыми шкурами для одежды, кожей для походных жилищ, сухожильями для шитья, кожаными веревками, нарезаемыми из шкур, а также рогами и костями для изготовления орудий. Но назвать саамов охотниками в прямом смысле слова никак нельзя, потому что современный северный олень перестал быть по-настоящему диким.

Хотя саамы не могут контролировать движение стад, отдельные семьи считают какое-то стадо своим. Новорожденных оленят, которые самки в этом стаде приносят каждую весну, опекуны стада также считают своими. Но тут возникает одна трудность: вожаки изгоняют из стада молодых самцов, и те уходят, чтобы собрать собственное стадо. И люди терпят ущерб. Однако, если подрастающих самцов кастрировать, они не пытаются соперничать с вожаком и остаются в стаде. Поэтому саамы ежегодно собирают своих животных, метят их и проводят кастрацию.

Разумеется, некоторое число молодых самцов следует сохранить как будущих производителей, и лишь логично отобрать для этой цели наиболее кротких, у которых больше шансов остаться в стаде и при сохранившейся половой активности. Такой отбор проводился из века в век. Иными словами, саамы занимались селекцией без особого на то намерения. В наши дни их Олени — очень мирные животные и круглый год бродят большими стадами по тысяче голов, в отличие от карибу, своих североамериканских сородичей, которые остались дикими.

С помощью такой же неосознанной селекции человек мог мало-помалу создать и стада послушных овец и коз. На протяжении примерно тысячелетия других одомашненных поставщиков мяса у него не было. А потом ему удалось приручить рогатый скот. Процесс этот был, несомненно, много труднее, а главное — опаснее. Восемь тысяч лет назад в Европе и на Ближнем Востоке дикие быки были представлены туром — могучим, крупным зверем. Последний представитель этого вида погиб в лесах Польши триста лет назад, но мы знаем их размеры по костям, знаем, как внушительно они выглядели, по великолепным изображениям на стенах пещер в Испании и Франции, расписанных охотниками в более ранний период. В плечах туры достигали почти двух метров. Быки были черными, а по хребту у них тянулась белая полоса. Коровы, чуть помельче, были рыжими, как и телята. Бесспорно, грозные животные, однако люди с помощью собачьих свор охотились на них — и весьма успешно, о чем свидетельствуют найденные остатки их добычи и пиршеств. Люди не только охотились на туров, но и поклонялись им. В Катал-Гуюке (Турция) при раскопках поселения, где люди жили восемь тысяч лет назад, было обнаружено помещение с глиняной скамьей, в которую были воткнуты правильными рядами костные основы рогов тура. Это могло быть только святилище.