Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3

• Название: Падение царского режима. Том 3
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1925

Третий том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит материалы Комиссии Временного правительства по расследованию должностных преступлений высших деятелей царского режима, а именно, допросы: начальника С.-Петербургского охранного отделения А. В. Герасимова, начальника дворцовой охраны А. И. Спиридовича, дворцового коменданта В. Н. Воейкова, министра внутренних дел Н. А. Маклакова, заведующего охраной Распутина М. С. Комиссарова, директоров департамента полиции П. Г. Курлова и М. И. Трусевича, ближайшего друга царской семьи и Распутина А. А. Вырубовой, товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого, председателя совета министров И. Л. Горемыкина, поклонницы Распутина О. А. Лохтиной, вице-директора департамента полиции, позже члена совета по делам печати и председателя петроградского комитета по делам печати, ещё позже члена совета министра внутренних дел С. Е. Виссарионова, а также показания члена 3 и 4-й государственной думы меньшевика Н. С. Чхеидзе.

---

Председатель. — Циркулярная деятельность департамента полиции, регулирующая внутреннее наблюдение, стала слагаться в отдельную инструкцию еще в 1907 году, до вас. Вы знаете эту инструкцию?

Белецкий. — Да, при мне она была разработана; здесь было много такого, что с точки зрения времени, с точки зрения моей и министра казалось несовместимым.

Председатель. — Но начало секретного сотрудничества и связанная с ним провокация не были исключены, они были усовершенствованы и развиты?

Белецкий. — Если вы изволите взять труды съезда, вы увидите, там проведено красной нитью, что офицеру, наблюдающему за сотрудником, вменяется в обязанность не возлагать на сотрудника исполнительной роли.

Председатель. — Т.-е., роли активной. Не ошибаетесь ли вы, не помните ли вы параграф инструкции, где говорится: «Так как нельзя обойтись без активной работы, то нужно по поводу активной работы в каждом отдельном случае спрашивать разрешения лица, руководящего агентурой». Значит, с разрешения, — можно?

Белецкий. — Ему можно дать известный совет, но он не имеет права брать на себя, например, постановку типографии.

Председатель. — Т.-е. имеет право поставить типографию только с разрешения руководящих офицеров? Состояние в сообществе, как вы знаете, будучи юристом, есть преступление с точки зрения закона. Даже пассивное состояние, — например, молчаливое участие в собраниях, есть признак принадлежности к сообществу. Таково общепринятое толкование. Параграф восьмой инструкции говорит: «а если хочешь еще что-нибудь сделать, то делай это с разрешения в каждом отдельном случае руководящего офицера».

Белецкий. — Но руководящий офицер ему бы этого разрешения не дал, так как имел указания от департамента полиции, что подобного рода дела суть дела провокационные. Например, был у нас сотрудник Малиновский, член Государственной Думы. Выступления его вы сами хорошо знаете. Принадлежа к партии большевиков, он отличался ораторским талантом и представлял довольно крупную фигуру. На него возлагались поручения — выступать с кафедры Государственной Думы. Что он должен говорить с кафедры Думы, с точки зрения партийной? Партия может дать ему указания; но тот, кто наблюдает, может указать, чтобы это не имело характера того, что мы называем провокацией.

Председатель. — Я тут ровно ничего не понимаю. Вы, как директор департамента полиции, знаете, что выступления Малиновского с кафедры Государственной Думы были выступлениями очень крайними, очень большого агитационного напора. Малиновский, тайный агент департамента полиции, призывал страну к революции. Укажите на этом примере, который вы сами взяли, в чем заключалось воздействие лица, им руководившего?

Белецкий. — Если вы прочтете речи Малиновского в стенографическом отчете, то вы увидите, что именно до последнего предела, до призыва, он никогда не доходил.

Председатель. — Вы думаете, что можно быть еще более крайним?

Белецкий. — С точки зрения партийной, в ту минуту, при тех требованиях, какие шли от центрального комитета, он должен был играть большую роль.

Председатель. — Вы берете на себя мужество утверждать, что роль его руководителя была умеряющая?

Белецкий. — Безусловно утверждаю.

Председатель. — Желательно было департаменту полиции, чтобы человек шел по революционной иерархии, чтобы он восходил все выше, к центру революционной партии?

Белецкий. — С точки зрения только осведомленности.

Председатель. — Вы знаете, что для того, чтобы двигаться в этой иерархии, нужно иметь известные заслуги перед партией. Стало быть, с точки зрения вашей, сотрудник был тем ценнее, чем больше он имел заслуг перед партией, чем ближе он стоял к центру?

Белецкий. — Безусловно.

Председатель. — Так как дело идет о революционных партиях, т.-е. о тех политических группах, которые наиболее активны, значит, — чем он был активнее, тем он больше двигался по иерархии и тем более дорогим агентом он был для вас?

Белецкий. — Активность могла заключаться не во внешних проявлениях, а в том значении, которое он завоевал себе в среде партийной.

Председатель. — Но для завоевания нужно действие. Можно, по-вашему, бездействием завоевать себе положение в партии?

Белецкий. — Безусловно нет. Конечно, он должен был проявлять себя в смысле пропаганды.

Председатель. — Значит, наиболее желательным для вас был наиболее активный, завоевавший себе наибольшее положение, путем работы в партии?

Белецкий. — Но каким путем? Путем, который мы преследовали, — провокационным.

Председатель. — Что значит провокационный путь? — Путь действий. Вы с этим не можете не согласиться. Мы все жили в России старого строя и знаем, что такое деятельность революционная. Это значит: печатание и распространение прокламаций, организация собраний, пропаганда, — иных действий нет. Теперь возьмем другую сторону: инструкция предусматривает, что, так называемая, ликвидация должна была произойти в момент наибольшего развития партийной группы.

Белецкий. — Я могу только сказать, какая была при мне руководящая деятельность: предупредительная.

Председатель. — При вас руководились инструкцией, а параграф 8 говорит: «Необходимо помнить, что все стремления политического розыска должны быть направлены к выяснению центра революционных организаций и к уничтожению их в момент проявления ими более интенсивной деятельности …» Как это вяжется с вашим представлением о пассивной роли агента?

Белецкий. — Вы, вероятно, изволите рассматривать ту инструкцию, которая рассматривалась на съезде и была переработана.

Председатель. — Она не была переработана в этой части; провокационное начало, которым она пронизана, осталось. Оно осталось и в инструкции 1907 года и дожило до ее последней редакции 1914 года. — Как вяжется ваше утверждение с тем, что, ликвидируя группу, рекомендуется ликвидировать не всех, а оставлять на разводку, чтобы создавались последующие группы и чтобы не наступил такой момент, когда департамент полиции вдруг оказался бы без осведомителей?

Белецкий. — Переработанная инструкция была введена после меня. Она была переработана на съезде, представлена товарищу министра Золотареву, им были положены некоторые замечания, затем она находилась в распоряжении Джунковского. Я не смею теперь сказать, была ли она утверждена; по этому вопросу за председателя съезда был Виссарионов. Он вообще специалист, можно сказать, профессор в этом отношении, он все это знает.

Председатель. — Параграф 9-й: «Секретных сотрудников надлежит иметь в каждой из действующих в данной местности революционных организаций и по возможности по нескольку в одной и той же организации». Вы знаете, что это правило в точности исполнялось вашими агентами и были организации, которые состояли сплошь из агентов, например, по Владимиру?

Белецкий. — Нет, это было сделано для того, чтобы иметь проверку правильности донесений того или другого сотрудника.

Председатель. — Утверждая, что пресекали и предупреждали преступления, вы сами понимаете, что вы вводили в организации людей активных; ведь, если бы несколько человек бездействовали, бездействовала бы вся организация, а если бы она бездействовала, ее нельзя было бы ликвидировать в момент наивысшего развития деятельности.

Белецкий. — Это общий вопрос. Я, в данном случае, представляю только звено в цепи. Вопрос о сотрудниках стоял также и при мне и после меня. Я припоминаю циркуляр Брюн де сент-Ипполита, в сентябре или октябре 1914 года, о внедрении в партию социалистов-революционеров. Министр, князь Щербатов, несмотря на общественную складку его деятельности, взял директором Моллова — на правах товарища министра. Моллов — типичный представитель прокурорского надзора школы И. Г. Щегловитова, был всегда товарищем прокурора по политическим делам и всегда шел навстречу заявлениям агентуры.[*] Моллов был очень короткое время, он ушел, потому что А. Н. Хвостов его немного знал и не хотел его иметь; наконец, в эту минуту Болгария объявила войну, Моллов — болгарин, считалось неудобным, чтобы во главе департамента полиции, где проходили иногда доклады по контр-разведочной части, стояло лицо, выходившее из балканских кругов…

Председатель. — Теперь позвольте спросить вас, кто, в частности, руководил деятельностью Малиновского?

Белецкий. — Малиновский был старый сотрудник. Полковник Мартынов, начальник московского охранного отделения, во время выборов в Государственную Думу приехал в Петроград и доложил о возможности прохождения Малиновского в члены Государственной Думы. Доложил он в особом отделе заведывающему Еремину и Виссарионову. Они доложили об этом мне. Мы обсуждали, при чем Еремин высказывался против проведения его в Государственную Думу, указывая на то, что это — прием довольно опасный, так как дело выборов вел сам министр Макаров при товарище министра Харузине. Не знаю, известно ли было Харузину относительно Малиновского, этого не смею утверждать; но, в виду серьезности дела, я переговорил по телефону с Золотаревым; Золотарев принял Мартынова и сказал, что нужно поставить вопрос в зависимость от Джунковского: если Джунковский согласится на проведение, объясним ему, что представляет собой Малиновский, и примем этого сотрудника; на этот случай даны были указания, чтобы разговоры с Малиновским вел я и Виссарионов. Тогда Мартынов отправился в Москву (может быть, поехал Виссарионов, боюсь утверждать). Во всяком случае, Джунковскому было доложено и, с разрешения Джунковского, Малиновский был проведен через избирательную комиссию.