Андерс Рослунд - Возмездие Эдварда Финнигана

• Название: Возмездие Эдварда Финнигана
• Автор: Андерс Рослунд
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01443-5

Джон Шварц, задержанный за обычную драку, живет, как выясняет полиция, под именем и по паспорту человека, умершего в Канаде. По отпечаткам пальцев, хранящимся в интерполовской картотеке, — это Джон Мейер Фрай, который был приговорен к смертной казни за убийство девушки, но, согласно поддельным документам, умер своей смертью в американской тюрьме. Ожившему преступнику теперь не избежать возмездия, о котором мечтает отец погибшей девушки, Эдвард Финниган…

---

Февраль

На третьей неделе февраля в исправительном учреждении Южного Огайо в Маркусвилле была произведена первая за несколько лет казнь. Эдвард Финниган ждал на зеленом пластиковом ковре, который должен был вместить пятьдесят человек — так называемую группу свидетелей. Несколько минут он простоял не шевелясь, рассматривая вместе с двадцатью другими людьми круглую железную клетку, выкрашенную в тот же самый зеленый цвет, что и пластиковый ковер, на каждой стороне клетки были большие окна. Там внутри лежал мужчина сорока лет, который почти десять лет ждал смерти в коридорах Death Row. Черный, довольно худой, его звали Берри, он был осужден за убийство пятидесятилетнего человека с целью грабежа — тридцать долларов, а потом выстрел в висок у кассы в булочной.

Казалось, Берри спал. Голова свесилась немного набок, глаза закрыты, два ремня вдоль тела и шесть поперек, он был крепко связан, пока умирал на этой белой койке с толстым матрасом, на вид довольно мягким.

Охранник в тюремной форме открыл дверь кабинки и подошел к только что умершему мужчине. Он осторожно поднял руки умершего и вынул первую иглу из трех.

Эдвард Финниган не мог пошевелиться.

Он смотрел на того, кто уже перестал дышать, смотрел на сестру и шурина убитого, которые стояли перед тем, кого ненавидели; они плакали от горя и облегчения: их родственника не вернешь, но человек, посмевший разлучить их, теперь тоже был мертв, он получил заслуженное наказание, а семья — ощущение свершившегося возмездия.

Теперь они могли жить дальше.

После того, как это свершилось.

Дальше.

Дальше.

Финнигана передернуло, он почувствовал, как его тело пришло в движение помимо его воли. Он и сам так долго ждал. Десять лет. Уже десять лет убийца его дочери сидит неподалеку отсюда, в другой части большого здания, и все продолжает и продолжает жить. Дважды адвокатам и этим треклятым противникам смертной казни удалось добиться отсрочки исполнения приговора. Но дальше так продолжаться не может. С этого самого дня в штате Огайо казни возобновились. Скоро и на его улице будет праздник. Праздник для него и Алисы. И тогда к ним, наконец, вернется покой. Свершится возмездие. Чтобы они могли жить дальше. Жить дальше.

Мальчишка, — тогда он был еще мальчишкой! — который отнял у них дочь, заплатит за все.

Скоро он тоже будет лежать там, в камере, и три канюли для смертельных инъекций будут подсоединены к его телу, в котором перестанет биться сердце.

Финниган, как обычно, мешкал. Другие уже насмотрелись вдоволь и торопились уйти, он же медленно прошел мимо трех окон. Ему нравилось смотреть на тех, кому суждено было умереть, жизнь за жизнь, и хотелось плюнуть в стекло — в тех, кто больше ничего уже не отнимет.

Финниган договорился с Уорденом и предупредил на центральном посту восточного блока, что после казни пройдет через Death Row. Давненько он уже там не был. Только посмотреть, как он выглядит, изменился ли, начала ли уже смерть подтачивать его.

Воздух был влажным. Как всегда. Но он успевал забыть это за время, проходившее между посещениями, забыть духоту в том коридоре с камерами по обе стороны.

Он остановился, не дойдя пару метров. Этот негодяй ни о чем не подозревал. Несколько широких шагов, и вот он уже стоит перед решеткой камеры номер восемь.

— Твой черед следующий. После лета.

Джон Мейер Фрай лежал, отвернувшись лицом к противоположной стене. Он не спал, просто лежал в оцепенении.

— Уходи.

Джон снова услышал этот голос, который он пытался научиться не слышать.

— Как время бежит, Фрай!

— Уходи же.

— Я только что видел одного из твоих дружков. Его больше нет. До осени, Фрай, тогда и тебя не станет. И уже никакие прошения о помиловании не помогут.

— У меня нет дружков.

Джону Мейеру Фраю недавно исполнилось двадцать восемь. Когда он попал сюда, ему было семнадцать. Он почти ничего не понимал. Что-то произошло, и он вдруг оказался здесь и должен ждать.

— Твоя сперма. В ее теле!

— Я любил ее.

— Ты убил ее!

— Ты знаешь, что это не я.

Джон смотрел на усатого мужчину с зачесанными назад волосами — в его глаза, он таких никогда раньше не видел, даже среди здешних безумцев.

— Вот уже несколько лет я тебе не читал.

Книга в руках Финнигана, красный переплет, золотой обрез.

— Сегодня Четвертая книга Моисеева, тридцать пятая глава, шестнадцатый и девятнадцатый стих. Я просто не хочу, чтобы ты забывал, Фрай.

Джон молчал. Это невыносимо.

— …Если кто ударит кого железным орудием так, что тот умрет: убийцу должно предать смерти.

Финниган напрягает голос, словно припечатывает тем, что носит в себе.

— …Мститель за кровь сам может умертвить убийцу; лишь только встретит его, сам может умертвить его.

Он захлопывает книгу, звук эхом отдается в коридоре.

— Увидимся после лета, Фрай. В Огайо теперь настали новые времена. После лета противники смертной казни могут требовать отсрочку сколько им заблагорассудится. Я работаю там, где работаю. И знаю то, что знаю. Вот кончится лето, и я прочту тебе в третий раз, это будет последнее, что ты услышишь.

— Моя смерть не вернет Элизабет.

Финниган сделал шаг вперед, он мог дотронуться до прутьев решетки. Он плюнул в камеру.

— Зато я смогу жить дальше! Алиса сможет жить дальше! И все остальные прочтут, услышат, получат урок: тот, кто отнял, должен и отдать.

Джон не шевелился.

— Оглянись вокруг, Финниган. Думаешь, почему здесь столько людей? Потому что другие извлекли урок?

— Ты умрешь! Она была нашим единственным ребенком!

— Это не я.

Снаружи дул ветер. Но в Death Row не существовало погоды, никто не видел, как там снаружи. Но они ее слышали. Постепенно те, кто ждал здесь своей участи, учились слышать дождь и ветер; Джону даже казалось, что порой он слышит, как на крышу падает снег. Вот так и сейчас. Когда Финниган начал свои издевки. Вроде там снег пошел.

— Я знаю все решения суда, которые оглашались для таких, как ты, Фрай!

Финниган побежал по коридору, грозя рукой камерам и запертым в них людям, все они теперь повернулись и смотрели на человека, который не мог больше сдерживаться.

— Вот здесь, Фрай, полюбуйся! Кровожадный зверь, который сидит там, приговорен за убийство несовершеннолетней. И он пытался уверить суд, всех этих чертовых судейских, что невиновен!

Эдвард Финниган раскачивался взад и вперед, тыкал пальцем в людей в камерах и не слышал донесшихся издалека звуков — кто-то открыл дверь на центральном посту, и трое охранников в форме побежали по бетонному коридору.

— И здесь, Фрай. Этот длинный черный черт, по имени Джексон, осужден за изнасилование при отягчающих и убийство. Согласно заключению судебного медэксперта, он занимался содомией с трупом! И представь себе, Фрай, он тоже утверждал на суде, что невиновен!

Три охранника быстро добежали до разошедшегося Финнигана и окружили его, их белые перчатки вцепились в его тело. Длинные связки ключей звякали на бедрах, когда охранники подхватили его и повели к выходу. Никто из них ничего не сказал по поводу рук с поднятым вверх средним пальцем, что тянулись им вслед из всех камер.

Джон совсем вымотался.

Ненависть отца Элизабет опустошала его больше, чем он мог себе признаться. И в эти последние посещения выкрики Финнигана, что вот-вот наступит срок, что надежды на отсрочку все меньше, на самом деле были не просто пустыми угрозами, желанием припугнуть. Джон знал, что это так. Что времени остается все меньше. Что поражение неизбежно.

Он снова лег на койку.

Он прислушался. И услышал.

Хотя в феврале его и так выпало немало, он все шел и шел, чаще всего вот в такое время, когда наступал вечер, именно тогда Джон различал то, что, возможно, было звуком падающего снега.

Март

Были последние дни марта, Вернон Эриксен в восемнадцатый раз за последние три месяца вел машину по маршруту от своего дома в Маркусвилле до больницы «Здоровье Огайо» в Колумбусе, рядом с ним на переднем сиденье сидел Рубен Фрай. С каждой поездкой Рубен немного сжимался, могучий мужчина все еще казался большим, но как-то сгорбился, так случается, когда покидает надежда, когда все труднее за нее держаться и не выпускать.

Срок приближался. Он чувствовал это.

На этот раз свободных мест на парковке было много, и даже лифт, который шел до девятого этажа, был свободен. Дверь в молитвенную комнату была открыта, отец Дженнингс ждал внутри, и, как обычно, оба врача, Лотар Гринвуд и Биргит Биркоф, стояли рядом с ним. А чуть подальше в глубине комнаты два новых лица — молодые женщины-юристы Анна Мосли и Мария Морхаус. Вернон и Рубен поздоровались с ними и поблагодарили за то, что те пришли.

Когда месяц назад Вилфорд Берри был казнен за убийство пятидесятитрехлетнего булочника, им показалось, что все, ради чего они работали все вместе на протяжении нескольких лет, было разом уничтожено. В Огайо так давно не проводили казней, словно наконец-то появилось место и для иных точек зрения, словно доводы против смертной казни перевесили.