Сергей Семанов - Кронштадтский мятеж

• Название: Кронштадтский мятеж
• Автор: Сергей Семанов
• Издательство: Эксмо, Алгоритм
• Жанр: Политика
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02084-5

Трудности перехода к мирному строительству, сложный комплекс социальных и политических противоречий, которые явились следствием трех лет гражданской войны, усталость трудящихся масс, мелкобуржуазные колебания крестьянства — все это отразилось в событиях кронштадтского мятежа 1921 г. Международная контрреволюция стремилась использовать мятеж для борьбы против Советского государства. Быстрый и решительный разгром мятежников стал возможен благодаря героической энергии партии, самоотверженности и мужеству красных бойцов и командиров. Ликвидация кронштадтского мятежа в марте 1921 г. стала значительной вехой в переходный период от войны к миру, когда закладывались основы новой экономической политики Советского государства.

---

Оставшиеся на свободе коммунисты в этих труднейших, условиях продолжали все же вести политическую работу. Та же комиссия по перерегистрации безоговорочно подтвердила членство в партии 135 человек, находившихся на свободе в Кронштадте в период мятежа. Это означало, что они оставались верны своим идеалам и доказали это делом. Они исподволь вели разоблачительную агитацию, распространяя советские пропагандистские материалы. Мятежные вожаки знали об этом, что вызывало их сильное раздражение. 10 марта «ревком» объявил в своей газете, что находящиеся на свободе коммунисты, «желая посеять панику среди населения, распространяют самые нелепые слухи… Все это заставляет гражданское население нервничать». И далее: «ВРК предупреждает, что против сеятелей ложных слухов будут приняты решительные меры, диктуемые обстоятельствами военного времени». [370]

Известны имена целого ряда кронштадтских коммунистов и комсомольцев, которые вели активную деятельность против «ревкома»; некоторые из них поплатились за это заключением в тюрьму. Среди многочисленных фактов такого рода приведем лишь несколько наиболее характерных. Спокойно и мужественно вел себя в условиях мятежа коммунист Буркалов — комендант форта № 6 (у северного берега острова Котлин). Проявляя твердость и выдержку, он остался на своем посту и повел за собой личный состав форта. Ему удалось добиться того, что гарнизон форта оказался единственной воинской частью в Кронштадте, где не была принята пресловутая «резолюция» — этот символ веры мятежников. Во время штурма крепости советскими войсками гарнизон форта помогал атакующим. Впоследствии мятежные главари объявили «измену» Буркалова главной причиной падения Кронштадта. [371] Это, разумеется, преувеличение, но несомненное свидетельство того, что подпольная борьба коммунистов приносила практические результаты.

Саботировал власть «ревкома» и комендант форта «Тотлебен» коммунист Г. Лангемарк. На ледокольном буксире мятежники арестовали и посадили в тюрьму двух матросов: их обвинили в том, что они нарочно вывели судно из строя. [372] Видимо, Петриченко имел некоторые основания заявить в одном из своих эмигрантских интервью, будто «основной ошибкой» мятежных руководителей «было то, что они оставили кронштадтских коммунистов на свободе». [373]

Можно предположить, что активная деятельность кронштадтских большевиков в «тылу» мятежников была бы еще эффективнее, если бы не одно прискорбное обстоятельство. После ареста или ухода из Кронштадта партийных и политических руководителей крепости тамошние коммунисты остались без организационного центра. И вот, 4 марта в «Известиях ВРК Кронштадта» появилось воззвание некоего «Временного бюро Кронштадтской организации РКП». Оно было подписано тремя коммунистами во главе с комиссаром продовольствия Я. Ильиным.

«Временное бюро» это образовалось самочинно, так как никто его не избирал и не назначал. Какие-либо подробные сведения о его организации отсутствуют, поэтому трудно судить, каковы были субъективные намерения Ильина и др. Однако сохранившийся текст воззвания, вышедшего от имени «Временного бюро», имеет явно оппортунистический и двусмысленный характер, что могло оказать только деморализующее влияние на коммунистов, оставшихся в Кронштадте. Там содержался призыв ко всем членам партии оставаться на местах и продолжать «свою повседневную работу», опровергались «вздорные слухи» о расстрелах и т. д., коммунисты призывались «не чинить никаких препятствий мероприятиям, проводимым ВРК». [374] Совершенно очевидно, что общий дух документа являлся капитулянтским.

Безусловно, что действия «Временного бюро» выражают общую слабость, присущую партийной организации Кронштадта в ту пору, слабость, которая дала возможность анархиствующим заговорщикам временно захватить власть в Кронштадте. Обращение это вызвало растерянность у многих местных коммунистов и способствовало ренегатским настроениям некоторых из них. Очевидно, мятежные главари понимали это, так как публикация обращения сопровождалась одобрительными комментариями председателя «ревкома» Петриченко.

Однако заправилы «ревкома» обрадовались раньше времени. Сам Ильин вскоре понял свою ошибку. Уже вечером 4 марта, разговаривая по телефону со своими товарищами на южном берегу залива (связь еще существовала), он сказал, что «о внутреннем положении Кронштадта говорить не может, так как подслушивают», однако дал понять, что намерен вести партийную работу внутри крепости. [375] На другой день Ильин был арестован и отправлен в тюрьму. Однако подпольная деятельность коммунистовв не прекратилась, а усилилась. 11 марта Петриченко сетовал на заседании мятежных «делегатов», что коммунисты, «оставленные на свободе, продолжают вести агитацию, тайно собираться; поэтому они были арестованы (далее назывался ряд имен, у том числе Я. Ильин). [376]

Таким образом, кронштадтская тюрьма пополнялась арестованными коммунистами в течение всего существования у власти «ревкола». Заключенные держались мужественно, среди них не нашлось ни одного предателя или труса. Они устраивали собрания, читали лекции, даже выпускали стенную газету с шутками и стихами. Коммунисты пытались вести пропаганду среди караула тюрьмы, и не без успеха: все время существовала связь с «волей». [377] Совершались и другие действия пропагандистского характера. Комиссар бригады линейных кораблей А. Г. Зосимов являлся членом ВЦИК. Им было подано заявление в «ревком» с ходатайством отпустить его в Москву на очередную сессию ВЦИК. Заключенные большевики, конечно, понимали, что это ходатайство не удовлетворят, но в таком случае «ревком» еще раз продемонстрировал бы перед массами свою антисоветскую сущность. Так и произошло. 13 марта «ревком» обсудил заявление Зосимова и счел его поездку «излишней», ибо этот факт, по их словам, «может быть истолкован правительством РСФСР как слабость». [378]

К моменту падения мятежников Положение арестованных коммунистов становилось все более опасным. В «ревкоме» и среди мятежников открыто шли разговоры о расстреле заключенных. Режим в морской следственной тюрьме был резко ужесточен. Однако коммунисты и перед угрозой расстрела проявили мужество и твердость духа. Сохранилось письмо Л. Брегмана его жене из тюрьмы от 11 марта: «… Дело близится к развязке. Сегодня у нас отобрали обувь. Что касается самочувствия, то настроил себя так, чтобы ни о чем по ту сторону тюрьмы не думать и порвать все с жизнью. Сердце стало каменным. Очень обрадовался рождению сына. Если вас оставят — люби его и за меня крепко, сделай его коммунистом». [379]

17 марта около 5 час. вечера, когда в Кронштадт ворвались советские войска и сражение вступило в кульминационную стадию, «ревком», собравшись, как оказалось, на свое последнее заседание, постановил расстрелять арестованных коммунистов. [380] Сделать это не успели только потому, что советские части неожиданной атакой заняли здание тюрьмы. Таким образом, никто из членов партии, арестованных мятежниками, не погиб. Позднее эсеры, которые считали кронштадтский мятеж своим политическим «наследством», пытались использовать этот факт как доказательство миролюбия и чуть ли не пацифизма мятежных главарей. [381] Но дело тут не в миролюбии мелкобуржуазшж бунтарей: сперва они робели перед крутыми мерами, опасаясь походить на белогвардейцев, а потом, когда было принято истерическое решение «всех расстрелять», тогда, к счастью, оказалось, что его уже нельзя исполнить.

Как уже говорилось, главари мятежа не вняли советам своих «военспецов» и не решились перейти к наступатешлшм действиям на берегах Финского залива, они предпочли отсиживаться ва бетонными стенами фортов и за броней линейных кораблей. Однако из этого неверно было бы заключить, будто мятежники совсем не проявляли активности. Практически их активные действия свелись прежде всего к пропаганде с целью вызвать волнения в воинских частях и на промышленных предприятиях, В первых числах марта посланцы «ревкома» сравнительно легко проникали даже в Петроград. Но и позже, когда остров Котлин был с трех сторон окружен караулами советских войск, попытки перебросить на побережье разного рода «делегации» или одиночных агитаторов все же продолжались.

С другой стороны, мятежники всячески зазывали к себе тех, кто жаждал распространения «третьей революции». 6 марта радиостанция линкора «Петропавловск», обращаясь ко всем сторонникам мятежа, призывала их: «Вступайте в прочную связь с нами, требуйте пропуска в Кронштадт ваших беспартийных представителей…» [382] Никакие «беспартийные представители» в мятежную крепость, разумеется, не попали. Таким образом, планы и надежды «ревкома» не оправдались.

Засылкой агитаторов ведал «агитпроп» мятежников П. Перепелкин. Он обратился к гарнизону крепости с призывом «пропагандировать идеи «третьей революции» вне Кронштадта». [383] В качестве гарантии благонадежности такому добровольцу-агитатору надлежало иметь удостоверение от «ревтройки», которая заменяла законную администрацию в учреждениях и предприятиях во время мятежа. Нет точных сведений, кто именно и сколько нашлось охотников пропагандировать идеи мятежников, но сами главари «ревкома» оценили эту свою деятельность довольно пессимистически. Один из них, находясь уже за границей, рассказывал: